Дневник рядового великой войны. Личные, интимные дневники молодого солдата великой отечественной войны

На фронте всем без исключения запрещали вести дневники, так как автор мог записать информацию, составляющую военную тайну. И вероятность попасть в плен тоже была достаточно высока. Письма и записи перлюстрировались сотрудниками НКВД. Поэтому слишком мало сохранилось рукописных воспоминаний солдат, отправившихся на фронт. Но потертые тетради с заметками - свидетели того страшного времени, хранятся в семейных архивах. Одну из таких корреспондент РП нашел в Пензе у родственников старшего лейтенанта Александра Столярова.

«Стал калекой, не увидев немцев»

Александр Павлович Столяров вел записи между боями. Призванный на фронт в конце июня 1941 года, он дошел до Эльбы. В тетради в коричневом переплете он писал о том, что видел на войне, описывал быт и переживания солдат. РП публикует выдержки из дневника.

«Сообщение о начале войны встретило нас на Шуистском мосту. В этот памятный день, 21 июня, мы впервые в 1941 году всей семьей отправились в лес. Было хорошее солнечное утро, а во второй половине дня пошел дождь, и прогулка была испорчена.

Вымокшие и недовольные возвращались мы домой. Впервые услышанное слово "война" не доходило до глубины сознания до тех пор, пока во дворе нас не встретила с истеричными воплями мать. Для матери это слово говорило о многом - она пережила ужасы Первой мировой, перенесла на плечах тяжести гражданской войны. Война отняла у нее мужа, а теперь она должна отдать в жертву трех сыновей.

Столпившиеся у уличных репродукторов люди с жадностью ловили слова В.М. Молотова: "Враг вероломно напал на нашу Родину". Этот враг рисовался мне в виде семиглавого чешуйчатого чудовища из книжки детских сказок - оно распростерло свои огромные перепончатые крылья над землей, закрыв собой Солнце.

Через неделю: "Повестка военнообязанному Столярову Александру Павловичу. Предлагаю вам 30/ VI к 7 ч. утра явиться на сборный пункт Пензенского городского военкомата…"

Отряды формировали в Татищевских лагерях около Саратова. За 10 дней обмундировали, вооружили, снарядили, кое-чему обучили, погрузили в вагон и повезли. Самые ожесточенные бои шли на Смоленском направлении».

Прибыв на место и спрятавшись в лесу, солдаты приготовились к первому бою.

«Жадно прислушивались мы к рассказам бойцов, вышедших из окружения, чистили оружие (здесь следует сказать, что винтовки нам привезли ночью с передовой) тренировались в метании гранат, в стрельбе из пулемета. Когда наступили сумерки и по небу зашарили лапы прожекторов, а в просветы между деревьями молниями засверкали вспышки сигнальных ракет, мы молча вышли из леса и направились на передовую.

Двигались медленно, часто останавливались в ожидании донесений дозора. Ночь темная, где-то далеко в почерневшее небо упиралось зарево пожарища (немцы имели обыкновение ночью поджигать дома для освещения местности)... Изредка слышались одиночные выстрелы. Последние десятки метров до исходного положения ползли. Быстро окопавшись, я малость вздремнул, а когда очнулся, было уже светло.

Выстрелов не было слышно, и, закрыв глаза, можно было представить себе мирный деревенский пейзаж, фактически же перед взором предстали остатки разбитой деревни - покосившийся плетень, полуразрушенный амбар и печные трубы, торчащие из развалин».

Русские солдаты должны были закрепиться на новом рубеже. Автору дневника этого сделать не удалось - в том бою его ранили в правую руку.

«Было до слез обидно, что, не сделав ни одного выстрела и даже не увидев ни одного живого немца, я стал калекой. Сейчас я ношу почетное имя "фронтовик", и, по совести сказать, мне стыдно признаться перед товарищами в том, что на фронте том пришлось мне побыть всего лишь одни сутки».

Дневник лейтенанта Александра Столярова. Фото: Алина Кулькова/ Русская Планета

«Пионеры забросали нас цветами»

Александра Столярова ждали эвакуация вглубь страны и залечивание ран.

«От перевязочного полкового - 8 км, для меня они оказались длиннее 100. Отдыхать приходилось буквально через каждые 100 шагов, хотелось пить, лечь и уснуть, но мой спутник с простреленной кистью руки неумолимо тащил дальше, подбадривая тем, что на большаке нас подвезут.

Так и получилось - транспорт боепитания подвез нас до медсанбата, там накормили, перевязали и повезли в дивизионный эвакогоспиталь. Здесь снова - осмотр перевязки, вливания. 120 км тряслись по Смоленскому шоссе - когда-то это была автострада, а теперь для нас это было автострадание - все изрыто воронками, захламлено автомашинами и повозками (разбитыми), вздувшимися трупами лошадей и остовами сгоревших самолетов.

В Вязьме пионеры нас забросали цветами, упал ко мне на колени букет, собранный ласковой детской рукой, и почему-то к горлу подкатил ком, и на глаза навернулись слезы.

Двое суток пролежал в осиннике на окраине города под открытым небом в ожидании очереди на дальнейшую отправку, рискуя попасть под очередную бомбежку. Здесь сортировали раненых на три категории: "БВ" оставляли долечиваться на месте, "тыл" вывозили в центральную часть и "глубокий тыл" отправляли в госпитали Сибири и Урала - я был отнесен к последней категории.

…Госпиталь, в котором нас разместили в Томске, был расположен на берегу реки Томи. Богатейшая библиотека института была в нашем распоряжении, и, пользуясь вынужденным бездельем, я за три месяца прочитал много полезных книг.

В палате нас было 25 человек, и вечерами, когда выключали свет, я рассказывал прочитанное своим сожителям. Приходили дежурные сестры и врачи. Слушали внимательно, относясь к рассказчику с уважением, лишь изредка в особо чувственных местах раздавались возгласы или реплики».

После выздоровления комиссия определила Александра Павловича к дальнейшей службе в РККА.

«А вот у нас в полку…»

Из-за ограниченных функций правой руки Столярова признали нестроевым и определили писарем в запасной полк. Он располагался в землянках в березовой роще на берегу Иртыша. Ели и спали на тех же столах, на которых работали, причем отдыхать приходилось четыре-пять часов в сутки, а работать все остальное время.

«Все лето прошло в напряженной учебе и подготовке к предстоящей операции, только в начале февраля 43-го выехали в действующую армию в район Старой Руссы - Демьянска.

До станции "Осташково" передвигались поездом, а затем пошли своим ходом на исходное положение. 10 суток ползли на монгольских кобыленках по болотам и лесам Калининской области (ныне Тверская область. - РП). Ночевать заходили в уцелевшие деревни. С каким радушием встречали нас жители, испытавшие на себе все "прелести" гитлеровского "Нового порядка"! Нам уступали лучшие - теплые места в хате; матери предлагали молоко, предназначенное для детей; старики охотно рассказывали, как нам лучше проехать и далеко за село выходили проводить; ребятишки тут же кружились, оказывая мелкие услуги бойцам и рассказывая про немцев. Утром мы получали хорошо просушенные валенки, портянки и рукавицы.

Вечером 18-го февраля наконец-то мы перешли на походное положение и расквартировались в деревне Теляткино. Деревня была пустая - жители из прифронтовой полосы были эвакуированы в тыл, а мы по-домашнему устроились в просторных теплых избах.

Задымились крестьянские бани, повара суетились около кухонь, сапожник зашивал кому-то оторвавшуюся подметку, старшина распекал заспавшегося неряху. И все же фронт был близко, и тот, кто забыл об этом, крепко поплатился за свою беспечность.

Часов в 10 утра в воздухе появилась пара немецких самолетов. Солдаты, любопытствуя, выскочили на улицу, тем самым обнаружив себя.

Немцы прошлись над деревней и сделали разворот. Заметив этот маневр, я понял, что сейчас начнется бомбежка, но ни бомбоубежищ, ни щелей приготовлено не было, и единственным спасением было срастись с землей и ждать.

От мирного пейзажа не осталось и следа: с двух домов как бритвой сняли крыши, а у одного дома оторвало угол, и видна была топящаяся печь. Как муравьи забегали люди, со дворов слышались стоны раненых, фельдшер в окровавленном халате бегал из избы в избу, оказывая первую помощь.

8 убитых и 9 раненых из нашей роты - вот печальный итог беспечности».

Автор дневника в той атаке получил два ранения в ногу. Для него снова начались мытарства по пересыльным госпиталям, но теперь в более трудных условиях суровой зимы и ограниченности в самостоятельном передвижении.

«Семь пересыльных госпиталей, и каждый переполнен, каждый старался как можно скорее отправить дальше, и редко где интересовались состоянием ран.

…Всех обитателей госпиталя можно разделить на три группы:

Ходячие - главным образом выздоравливающие - это наиболее подвижный народ, днем отсыпаются, режутся в карты, а по вечерам совершают набеги на окружающие деревни в поисках развлечений.

Новички - вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе они рубились. Это загипсованные и забинтованные, с "Балалайками", "Самолетами", костылями - малоподвижные люди лежат и с утра до вечера под впечатлением только что пережитого рассказывают:

– А вот у нас в полку...

– А вот под старой Руссой было...

– Это что, а вот у нас случай был...

Обычно неторопливая речь рассказчика изобилует такими выражениями:

– Катюша заиграла...

– Лука как долбанул...

– Я ему: "Хен де хох", - а он уж со страху подох.

Третья группа - самая малочисленная и спокойная: это шахматисты, шашисты, бумагомараки, чтецы».

Послесловие

Войну Александр Столяров закончил на Эльбе. Первое мая 1945 года встречал на южной окраине Берлина, в апреле был у Франкфурта на Одере, в марте - у Кенигсберга. Домой, в родную Пензенскую область, вернулся в звании старшего лейтенанта.

Юрий Номофилов, победитель. Германия, 1945 год.

1940 год, Рыбинск. Окончен 10-й класс…
Первый слева – Юрка Белов, сын преуспевающего дамского парикмахера. Призван в армию в 1940 году, погиб в 1945 году под Берлином.
Вторая слева: Надя Булочкина. В войну работала на окопах, после войны – начальником планового отдела завода.
В центре Гришка Поповер, спортсмен, предмет воздыханий девчонок. Призван в армию в 1940-м, погиб в 41-м в первом же бою где-то в Белоруссии.
Четвёртая слева: Ниночка Журичева. Во время войны была артисткой оперетты.
Справа – это я, Юрка Номофилов. Призван в армию в 1940 году. Повезло – не убили. Дошёл до Берлина.

Юрий Номофилов, победитель. Германия, 1946 год.

Хельга. Берлин, 1947 год.

Это мы с Хельгой. Счастье!
Берлин, 1946 год.

Уже мирное время – 1949 год. Какой-то праздник во Дворце культуры Рыбинска (в то время он назывался Щербаков). Я третий слева, чуть выглядываю.

Ветеран.

Уважаемые читатели! Перед вами – совершенно уникальный текст. Это личные, интимные дневники молодого солдата Великой Отечественной войны. Начал он их вести в 1942 году, когда ему было 20 лет, последняя запись сделана в 1949 году
С 1959 по 2000 год этот документ хранился в органах госбезопасности как вещдок по делу его автора – Юрия Номофилова - о «попытке измены Родине». Уже в перестроечные годы Юрия Алексеевича реабилитировали, а в 2000 году вернули дневники – две заветные книжечки.
Что мы знаем о тех, кто был на войне, кто защищал нашу страну от фашистских захватчиков? Яркие образы, созданные художественной литературой и кинематографом, военные фотографии и кинохроника, фронтовые письма, воспоминания фронтовиков – всё это, конечно, выстраивает какую-то картину, но дневниковые записи Юрия Номофилова создают потрясающий эффект полного присутствия, хотя он и не воевал на передовой (был авиатехником). Они удивительным образом сцепляют, объединяют разные поколения – то, военное, и наше, для которого война превратилась в легенду. В стариковских лицах ветеранов войны мы начинаем видеть понятных и близких себе людей, у которых в молодости, несмотря на войну, были те же чисто возрастные проблемы, что и у нас. Которые думали не только о «защите Отечества», о «подвиге» и о «борьбе с врагом». И далёкая война начинает приобретать для нас черты повседневной жизни – без лоска, глянца и художественного вымысла.
Молодой солдат, вчерашний школьник Юрий Номофилов вёл записи исключительно для себя, не думая ни об «идеологии», ни о «красоте слога», ни о «приличиях», ни о каких-либо последствиях. Именно это делает его дневники уникальным и бесценным документом Великой Отечественной войны и, вообще, той эпохи.
В альманахе публикуется интервью с автором и текст дневников с несущественными сокращениями, но с сохранением всех его специфических особенностей, в том числе и ненормативной лексики. Также оставлены пометки, сделанные в органах госбезопасности (в тексте они выделены вот таким полужирным шрифтом): по всей видимости, эти строки (в оригинале дневника подчёркнутые простым и коричневым карандашом) означают, по мнению органов, подозрительные, антисоветские и враждебные мысли.
Все материалы используются с разрешения автора.
Денис Маркелов

ПЕРВЫЙ ДНЕВНИК

29.02.42 г. (переписываю осеннюю запись).
С пригорка виден чистенький Чистополь: белые домики и минареты в желтизне парков и садов. Кругом дубовые рощицы, тоже желтеющие, голые поля, а вдали берега Камы. Осенние облака грядами бегут на юг, то заслоняя солнце, то открывая его, и тогда всё оживает и сверкает жёлтым, белым и голубым. Стоять бы вот так над незнакомым городом после длинного перехода, свободному и сильному, думать, что впереди в этих домиках живут люди, с которыми будешь дружить, работать, веселиться и отдыхать. Может, среди них та, милая и замечательная, из-за которой сердце забьётся сильнее и закружится голова, когда наклонится девушка и в прорезь на груди увидишь тело её – желанное и священное. Стоять бы вот так, молодому и красивому, а у ног город – город, ждущий завоевателя. Неужели не будет так? Так будет, будет, будет! Зачем же и жить тогда, если всегда чужая воля висит над головой, если всегда нужно подавлять желания и загонять обратно мысли? Так должно быть, и будет! Ведь есть же где-то свобода и счастье?
...А может, и нет нигде таковых... Гудят над головой провода...
Нужно идти на кухню. Ведь я в наряде, рабочий.
Я в Казани после путешествия по Волге из Сталинграда (это мы с зимнего сачкования в Будённовске перебрались поближе к жизни). По дороге приволочился за евреечкой - Боней. Так, немножко платонических вздохов и держания за руку: даже обнять не далась.
А в Будённовске втрескался в некую Нимфу Бибич - эвакуированную из Днепропетровска. У неё исключительно стройненькая (по моим понятиям) и тоненькая фигурка. Вначале бегал на неё любоваться издали, не смея и мечтать о знакомстве. Но потом, как ни странно, дошло до поцелуев, и у меня кружилась голова, когда видел близко-близко перед собой хорошенькую её мордочку и улыбку - жемчужные зубки. На третий вечер она не пришла: я её измучил непрерывными объятиями и поцелуями, всю изломал - благо, маленькая, тоненькая и слабенькая. А потом её прямо из десятого класса - 12 мая - забрали в армию, и я встретил её у нас, в красноармейской столовой. Она оказалась не такой, какой я рисовал её в мечтах: проще и вульгарнее. Любит танцевать, любит романчики и прочее. Сначала грустил по ней и страдал. Сейчас - забыл.
Была ещё одна - там же, в Будённовске - Тамара Мадатова. Типичное грузинское лицо, длинные косы. Хороша - исключительно. Но фигурка плохая: массивная, без талии. Или мне это казалось в пальто. А перед отъездом видел её в хорошем платье - очень понравилась. И жалею, что променял на Нимфу. Тамара проще и в меня втрескалась.
Сейчас, в Казани, живу неплохо. Через день - лёгкий наряд. Кормят хреново, но хлеба достаём вдоволь. Работы мало. Принимаем машины, вернее, их принимает начальство, техники. А мы по-прежнему сачкуем. Я радиомастер и сам даже не знаю, каковы мои обязанности. Сачкую здорово.
В общежитии просторно, светло. Крыша здания иногда дребезжит, резонируя от шума моторов идущих на посадку самолётов. Их здесь порядком. Скоро получат матчасть – и на фронт. Так долго ждали, что и не верится: как это вдруг мы - и на фронт. Но дело идёт, и приближается час, когда и по нам будут бомбить. Дай Боже пережить...
Лето, тепло, неплохо. Аминь.

14.06.42 г.
Немного поболел с 09.06. Сначала грипп (t 390 C), а потом колит, черти бы его драли. И сейчас ещё бегаю в уборную. Погода испортилась: дожди и холода. Так хорошо сидеть в штабе. Дай Боже подольше так! (Ведь я стал против воли писарем инженерного полка!) Был несколько раз в городе. Проезжал его насквозь, на другой конец, на завод. Как шикарно! Сколько народу! Сколько витрин, шума, блеска, девушек!.. Сколько хитроумных причёсок, сколько тщательно подведённых губок и подбритых ресниц, сколько манящих роскошных и пышных, маленьких и невинных, упругих и сладострастных грудей, сколько возбуждающих жоп, сколько изящных ножек! И всё это для мужчин. Для меня то есть. Правда, не для сопливого солдата в рваных сапогах, но для будущего инженера. Почему бы нет?! Совсем напротив - да!
А ведь каждая девушка одевается, ищет материю для платья, ругается с портнихой, десять раз перешивает, перекраивает, подбирает по цвету чулки и туфли - и всё для того, чтобы я, Номофилов, мог благосклонно посмотреть хорошенькую фигурку, хмыкнуть носом и сказать себе: «Вот эта ничего... Даже хороша. Её бы я, пожалуй, не отказался...»
Но встречаются и такие - юные, нежные и прекрасные, за один ласковый взгляд которой отдал бы всё, что есть и что будет, а за один поцелуй - десять лет жизни. Но они, как и все, проходят, а неуклюжий и неглаженый солдат остаётся один со своими мечтами и грустью.
А пока жизнь волочится по кочкам удач и ухабам неприятностей, по грязи ругани с соседом из-за порции хлеба и по песку, неурядиц со старшиной. Катится...
Ну, и катись к... Туда твою мать!

20 часов.
Ой, где я сижу! В основном – центральном – им. Ленина хранилище библиотеки ТАССР города Казани! Во! Шикарно, аж дух захватывает. Зал оформлен под грот на дне морском. Священная тишина, умная. Масса девушек, и хорошеньких, и кругом книги, книги - море книг.
Как это мне маму напоминает, дом, библиотеку им. Энгельса, как манит назначить здесь свидание! Сердце так и ёкает, нервы напряжены до крайности: ведь я в дивном храме своего бога - мысли.

15.06.42 г. Утро.
Только что, час тому назад, разбился комэск 2-ой АЭ (командир 2-й авиаэскадрильи – Ред.) - Шмонин. С ним вместе погиб и его экипаж - штурман Иконников, и тот, что был стрелком, - Барашевич. Иконников - самый умный и хороший человек в нашей эскадрильи. Жалко, больно, не хочется верить, в сознании не укладывается...

17.06.42 г.
Сижу на губе. Задержал комендант гарнизона за то, что забыл пилотку. А я ужин пошёл получать, на всех. Вот ё. м.! Комендант - молоденький лейтенант. Ну и щенок!
До чего глупо! Ё. м.!!!

21.06.42 г. Вечер.
Хочется жрать. Мало, очень мало шамовки. И все мысли сосредотачиваются на пустом желудке. Ох, тошно! Ребята достают, а я не могу. Они говорят: «Жрать любишь, а достать не можешь...»

22 июня 1942 года.
Итак, год войны прошёл. Ровно 365 дней назад, когда Земля была в этой же точке пространства, когда Солнце шпарило на нашу планету под тем же углом, я жил в Ломской... Был митинг, пели «Интернационал», кричали: «Ура!» Ночью пошли в секреты. А через пять дней тикали от немцев, захватив продуктовый склад. То было время обжорства, когда Юрка Номофилов пил целыми банками сгущённое сладкое молоко, жрал белый хлеб с маслом и сгущённый компот в неограниченных количествах. Когда жутко и весело было! Вспоминается, как далёкий сон. Прекрасный и неповторимый. Где ты, где ты, счастливая сытость? Где вы, безалаберные дни? Ох, и пожрали же тогда!..
- А немцы, а танки, а бомбы?
- Да, да, было, помню. Но это было во-вторых. А во-первых - шоколад и консервы. Так-то.
А сейчас жрать по-прежнему хочется, и полученные самолёты угнали на фронт, а мы опять остались «безлошадными». Ходим в наряды (другие ходят, я как писарь не хожу) и снова засели в ЗАПе (запасной авиаполк - Ред.). Боже, неужели 779 авиационный полк никогда не попадёт на фронт? Уже целый год собираемся, ещё из Ломской лётчики мечтали лететь бить немцев. А теперь мечтают бить «ганцев» - вот и вся разница

1.07.42 г.
Прошедшие два дня болел зуб. Первый раз это со мной происходило. То ли с непривычки, то ли это всегда так - чувствовал себя ужасно. Был злой, ругался, кричал - совсем развинтился. А сегодня выспался хорошо - впервые за много дней, зуб прошёл, и чувствую себя прекрасно. Это со мной в последнее время редко бывает.
Только акклиматизировался в штабе, как началась кампания по переводу меня обратно в эскадрилью, работать по специальности!.. Кой х... «по специальности» - в наряды через день ходить! Здесь, при штабе, без этого обходилось, и пошамать дополнительно можно было, и полакомиться. А теперь прощай, тёплое местечко, сытое житьё, снова караулы и полов мытьё. Ох!..
Но всё же и на матчасти поработаем! Может, и на завод съездим, и полетаем, как другие. Ха! Пускай! Всё, что происходит, - к лучшему.
«Всегда можно найти косвенный путь, обойти инстанцию или начальника. Если не выходит - значит, недостаток смекалки» (слова однополчанина автора дневника – Ред.).
Часто ездил на завод №22 - заказывать пропуска для наших принимающих машины техников. И в бюро пропусков узнал девушку, именно такую (как показалось), какую искал. Милую, симпатичную, стройную. Не особенно красива, но так мила! Выпросил у неё адрес - Валя Сергеева. Она мне сказала: «Опоздал». У неё уже есть, кому поверять сердечные заботы и радости, есть, кому говорить: «Милый» между двумя поцелуями. Но я, целиком рассчитывая на будущее, на послевоенное, когда буду свободен и холост, всё же решил взять её адрес. Таких девушек - малознакомых, но хороших, уже есть на примете несколько. И дальше буду набирать так же...
Ха! Неплохая идея.
До чего же я всё-таки легко увлекаюсь! Вот на пароходе, когда сюда ехали, была Боня. Ведь я серьёзно думал, что врезался. По крайней мере, сердцем. А так - понимал, конечно, что глупости.

4.07.42 г.
Хи-хи-хи! А меня из штаба вытурили... Ну, и пускай, не очень и хотелось. Мечтаю съездить на завод. Повидать свою Валюшу... Она здесь, в городе живёт. Чёрт возьми! Четвёртый день болит зуб. Первый раз в жизни - и так крепко прихватило. Хотел сегодня выдернуть, пошёл - но доктор отговорила. Поковырялась в зубе, наложила туда всякой гадости, вонючей и противной, а зуб как болел, так и болит. Всё! Завтра дёргаю к чёртовой матери! А то как на фронте прихватит. А беречь зубы - ещё убьют, а столько мучений ради будущего принял.
Хочется поговорить с кем-нибудь, поболтать, излить свою душу. И нет такого человека, которому можно бы открыть своё сердце, свои мечты, надежды и желания. Женька Беликов, с которым я последнее время дружу, не чуткий парень. Моим будённовским увлечением - Нимфой Бибич - он меня порядком поизводил. Ведь я ему всё-всё рассказывал…
Ах, как хочется девичьего нежного сердца, как хочется положить голову на грудь нежной подруги, как хочется, чтоб кто-нибудь поласкал... Эх!.. И сам не знаю, чего хочется. Нет-нет! Не того, не «пистон поставить», а другого - для души.
Ночь. Сижу в штабе один. Потому так и разболтался.

5.07.42 г.
Хотел что-то такое написать о своём посещении з-да № 22 - самолётостроительного. Но что-то нет настроения писать. Да и сижу в неподходящем месте: в конструкторском отделе з-да. Всё-таки интересно: везде меня пускают. Даже в секретный отдел секретного завода, куда простому смертному входа нет, – пожалуйста!
Ну, в общем, вчерашний день - день моего первого посещения этого скопления людей, машин и шума, внёс в мою голову больше впечатлений, чем полугодовая жизнь в Будённовске. Сейчас я перегружен ими, а когда всё уляжется, опишу и громадный пресс, и вид гигантского сборочного цеха сверху, и контрольный отдел радио - всё-всё.
Конечно, вижу и Валю. Вчера ждал до вечера, думал, она сменится и я смогу проводить её до дому. Но не дождался: комсомольское собрание. Попытаюсь сегодня. Она мне мило и ласково улыбается и вне закона выписала пропуск. Это такой тип девушки, которая нравится тем больше, чем дольше видишь её. Обидеть или оскорбить такую девушку невозможно. Термин «милая» подходит для неё с добавлением: «исключительно». Потому так много пишу, что только сейчас был там, у них, выписывал сюда пропуск. Она так мило коверкает мою фамилию, говоря «Нимафилов», что хочется так называться.

9.07.42 г. Перед отъездом из Казани. Утро.
Вещи уже вынесены, в пустом помещении стоит пыль коромыслом: уборка.
Большинство улетело, нас осталось мало, а вещей много. Настроение радостно-тревожное и торжественное. Наконец-то час, которого ждали больше года, торжественный час отправки на фронт - наступил.
Даже обыденно, и не волнует.
Прощай Казань, завод, бюро пропусков и Валюша! Да, Валюша. Я с ней позавчера утром шёл на завод пешком - трамваи не ходили. Говорили много. Результат: она не для меня, она неизмеримо выше меня по воспитанию. Она жила в Москве! Мне о такой жизни и не мечтать... Еду на вокзал. Прощай, Казань! Здравствуй, дорога! Снова в путь.

11.07.42 г. В пути. Станция Алатырь.
Больше стоим, чем едем. Дорога забита, и наши три вагона пихают то туда, то сюда, то дают специальный паровоз. Вот и сейчас через полчаса ждём паровоза. Скоро поедем через Атяшево - место, где я жил летом 1935 года у папы в совхозе, и Саранск, где и сейчас обитают наши родичи.
Жарко. Хлеб есть, но больше ничего. Но и так не пропадаем. Еду в вагоне управления - просторно, 9 человек, и спокойно, а наши надоели: всё время шумят и ругаются.
Вспоминаю Казань и Валю, нашу с ней прогулку 8-го утром. Тогда я её подождал у ворот её дома, прошёл с ней до завода много километров - не ходили трамваи. Я дороги не заметил. Всё время разговаривали. Она мне ещё больше понравилась, я ей - нет. Валя кончила на «отл.» десятилетку, любит читать, не особенно увлекается танцами, но она принадлежит к несравненно более высокому кругу, чем я. Порода и воспитание видны в каждом её слове, в каждом движении, жесте. Мила и обаятельна до бесконечности.
Её протеже - тридцатилетний мужчина, работник отдела кадров и поэт. Она любит его и слушается... Сяду писать мамане и Тоне.

12.07.42 г. Ст. Рузаевка.
Жарко. Делать нечего, но не скучно. В Саранске ходил к родичам - Козловым. Моя племянница - Люся Козлова - хорошенькая семнадцатилетняя девушка. Хи-хи-хи!
Ох, Валюша! Ты вошла в моё сердце. Ничего, авось поднимемся и до Валюши. Всё может быть.

17.07.42 г. Вечер.
Второй день стоим на ст. Платоновка близ Тамбова. Это конечный пункт. Здесь должны находиться наши. Но их нет - улетели в Сталинград. И вот мы, не вылезая из своих трёх телячьих вагонов, поедем назад в Саратов. А потом (ха!) по Волге до Сталинграда.

19.07.42 г.
Сижу один в вагоне, который уже называется «наша хата» и служит синонимом дома.
Город Кирсанов. Ну конечно, он напоминает мне Нину, Ninon, Konsuello (имя героини из одноимённого романа Жорж Санд - Ред.). Второй раз его проезжаем, и второй раз я снова грущу по Нине. Они похожи - Валюша и Нина, и обе потеряны для меня. Какая лучше? Ох, дурак! Не всё ли равно?..
Сейчас пришёл с базара, где маклачил 4 селёдки, спрашивая за каждую 50 рублей. Не удалось. Лишь одна молочница разошлась - купила. Вторую рыбину сменял на стакан мёду, который тут же слопал с хлебом, любезно предложенным продавщицей. Оставшиеся две селёдки променял на масло.
Да, ведь еду не со своими, а в вагоне управления. Шамаю неплохо, по крайней мере, не хуже, чем начстрой, едущий тут же. Тем более что я совершаю здесь различные тёмные махинации: продаю хлеб, меняю селёдки на масло, покупаю молоко. Распоряжаюсь сотнями, но мало толку. Литр молока - 20 рублей, стакан виктории -15. А сотня равна 10 рублям 1939 года. К базару привык, торгуюсь, как заправский жид. (Ох, не люблю жидов!)
Перегон «Платоновка - Кирсанов»: в одном с нами эшелоне ехали девчата - оружейники, окончившие ШМАС (школа младших авиаспециалистов - Ред.). Призваны в армию два месяца назад. «Ничего, - говорят, - жить можно. Пока не жалуемся на службу».
Обленился я страшно. Десять дней дороги ничего не делаю. А переезду конца не предвидится… Скоро прибудем в Саратов и уж, наверное, в Волге искупаемся. С парохода! Ух!!!

22.07.42 г.
Едем по дороге «Урбах – Сталинград». Путешествие «Саратов - вниз по Волге» накрылось. В Саратове не отцепили от эшелона, и мы с тремя вагончиками с лётным составом едем по заволжским степям. Зной. Ровная, как по ниточке, дорога, чистый степной горизонт, коршуны, марево.
Крутим патефон на остановках, смотрим, свесив ноги за дверь, на степь во время хода поезда. Мухи. Жарко.

23.07.42 г.
Ух! Всё едем. Оказывается, товарные поезда больше стоят, чем едут. За 13 суток нашего путешествия (300 часов) стоим 240 часов, едем 60, не считая мелких остановок, которых часов на 30 набежит.
Писать неудобно, не хочется. Повидать бы Веню в Сталинграде.

24.07.42 г.
С утра переправляемся на железнодорожном пароме через Волгу. Жарко. Погода дивная. Три раза купался. Снова Волга, дорогая красавица Волга! Сейчас искупался и ждём: эшелон отправляют в Сталинград.

27.07.42 г.
Позавчера приехали на место - станцию Конная: на пути от переправы к Сталинграду, километров за двадцать от города. Живём в землянках, едим неплохо, а в наряд я уже вчера пошёл. Скучно. Совсем отвык писать. Чувства всё те же - по-прежнему восхищаюсь полной луной, тихой и прекрасной ночью царицынских степей, восходом солнца. Но впечатления быстро гаснут, и писать о них как-то некогда и не соберёшься. Столько дорожных впечатлений, событий, происшествий! На одной остановке перед Волгой, в степи, ходили купаться на Ахтубу. Случайно узнали, что на другом берегу сады, ждущие потребителей. Переехали туда и с яблонь, сплошь усеянных зрелыми плодами, нарвали по полной гимнастёрке. Нажрались - здорово. Понос - до сих пор. И купались тогда замечательно. Тут тоже место для купания есть, и не плохое...
Всё чаще и чаще встречается необходимость упоминать имена своих товарищей. Это значит, что я уже перешёл из своего бывшего гражданского мира в действительность, в мир армейской жизни. Придётся писать характеристики наиболее близких (да это и полезно), чтобы в дальнейшем свободно оперировать их именами.
Да стоит ли? Похоже, ураган войны раскидает нас. Ходят мрачные слухи, что вскоре всех мелких спецов (точнее, срочную службу), заменив девчатами (такая замена уже началась: у нас на практике девушки-оружейники и скоро надульникам (оружейникам – Ред.) - труба), отправят в танковые части или в пехоту. Ох!
Наш полк несёт жуткие потери. Из девяти машин за неделю боевых действий осталось три - и одна вчера пропала (вчера же сгорело три машины). Моя мечта - вновь попасть в Казань и работать в контрольном отделе радиооборудования. И снова видеть Валю.
Боже мой! Какое нахальство! Сижу в штабе боевого полка, кругом деловые люди, важные разговоры и дела, а я сижу, занимаю место и под носом у начштаба пишу письма и личные записи. Ха-ха-ха! Да, из штаба-то меня вытурили окончательно, у инженера есть писарь – девушка, и я сижу под предлогом сдачи ей дел (которых нет).
О-хо-хо! Устал. Ну её к чёрту - сдачу вместе с девчонкой-писарчуком! Возьму своё барахло, которое ехало на правах штабного имущества в ящике инженера, и пойду домой (километров пять). По пути искупаюсь. Пока.
«Ни одна иностранная армия не знала таких внутренних нарядов, как русская. Поистине, о ней можно сказать, что она существует, чтобы охранять себя» (Игнатьев. «30 лет в строю»).
«Прежде я думал, что человек создан для труда, а теперь вижу, что он создан для праздности. Беззаботная, счастливая праздность среди солнечного света и зелени - вот высшее благо, о котором может мечтать человек» (Н. Тимковский. «На отдыхе»).
Ха, привлекательно!

28.07.42 г.
Снова переезды. За 45 километров на автомашинах. Вот цыгане!
В нашу часть понагнали новичков – девчат-оружейников. По вечерам они снимают военную форму и облачаются в своё, в гражданское. И по военному лагерю мелькают цветистые платьица, белые кофточки, слышится серебристый девичий смех. И южная луна озаряет счастливые парочки, забывающие, что за 80 километров рвутся бомбы и смерть гуляет по берегу Дона. Немцы наступают, и второй день горит нефть во взорванной на Волге барже. На аэродром поналетели Илы, и мы едем в другое место.

29.07.42 г.
Приехали. Ночью тряслись в тесноте кузова трёхтонки и смотрели на прожектора и разрывы зениток. Пользуясь лунной ночью, немцы бомбили окрестности. Чёрный дым горящей нефти полосой проходил ниже луны и разрывов. А сейчас жаркий полдень. Зной, как тесто, заползает всюду. Но рядом Волга. С аэродрома, находящегося на возвышенности, она видна, ветер с неё освежает и манит в прохладу синих волн. Искупаюсь сегодня вечером обязательно.
Поражает полная бессмысленность нашего существования и работы. Поднялись, позавтракали, потащились 5 км сюда - и лишь за тем, чтобы спать под плоскостью (под крылом самолёта – Ред.) на бомбах. Дела абсолютно никакого (у большинства, и у нас с Женькой в частности). Кормёжка тут хуже, вообще ничего, кроме милой реки, не нравится.

4.08.42 г.
Уже на новом месте, второй день. Спим на воле, едим также под открытым небом. Средняя Ахтуба - яблочный король. Ходили в сады, нажрались яблок. Река Ахтуба - хороша. Глубокая (14 м) и широкая. Дежурю у телефона. Крыша - знойное бирюзовое небо. Лёгкий ветерок, бесконечная степь. Кормят хорошо, хоть и грязно. Лето - мировая пора для солдат. Жить можно.

6.08.42 г.
Снова ночь, и я один в штабе. Часовым. Ночь ещё не началась, и только южный ветер разливает прохладу по сомлевшим за день избушкам. И в избушку села Средняя Ахтуба, где расположен штаб полка, заползло облегчение вместе с ветерком. Я оживел и спешу воспользоваться этим кратким периодом. Мы тут уже несколько дней. Переехав в Сталинграде через Волгу, тащились сюда 30 км пешком. Мои сапоги расползлись, и я демонстративно топал босой, вызывая слёзы жалости у встречных душевных старушек.
Когда мы ехали из Саратова в Сталинград, то на одном из степных полустанков совершали экскурсию на речку Ахтубу и на другой берег в сад, за яблоками. Так то было то же самое место, и 3-го числа я повторил тот же маршрут. Достойный удивления маршрут.
Лётчики наши летают, полк пополняется новыми машинами после серии потерь, не уменьшается сейчас. А я по-прежнему хожу в наряды, работаю мало и войны не замечаю. То же, что в Казани или в Ломской прошлый год до начала войны. Выбран, вернее, назначен, политруком Ткаченко (он у нас за военкома погибшего) в президиум комсомольской организации. Приходится проявлять деятельность и на этом поприще. Изворачиваюсь, собирая заметки в боевой листок. Пока выходит. «Где кончается порядок, там начинается авиация» - это совершенно справедливо и в тылу, и здесь, на фронте. Не деловой народ русские (и я в том числе), не расторопный, а главное, недобросовестный... Надо написать мамаше и Тоське. Адью... Да, наши самолёты сбрасывают для немцев «Front-illusrierte» fur der Deutschen Soldaten («Фронтовые иллюстрированные газеты» для немецких солдат, нем. – Ред.). Довольно тактичные газетки. Много листовок такого же типа. Главная тема: сдавайтесь в плен. Это во время наступления немцев под Сталинградом-то! Ох!
Немцы от Сталинграда в шестидесяти километрах.

15.08.42 г.
Только что искупался в замечательной речке Ахтубе. Погода лишь слегка облачная, жара всё та же. Последнее время расстроился желудок - ни яблок, ни масла есть нельзя. Пока Bismut принимаю - ещё ничего, а без него - пропадай.
С неделю назад во время посадки наших самолётов налетели четыре Ме-109 и сбили наш Пе. А позавчера они почти что над аэродромом угробили наш «Дуглас». У нас почти нет машин, и впереди та же перспектива: занятия по расписанию, строевая, уставы, м/часть и прочие прелести.
Но пока лето - всё перенести можно. Что-то будет зимой?..
Со мной произошли неприятности из-за строптивости: не выполнил приказание (нужно было бегом, а я в совершенно разбитых сапогах пошёл шагом). Грандиозная взбучка и мораль по комсомольской линии, а по командной - угроза отправки в штрафную роту. Сие меня заставило пересмотреть жизненные девизы и выбрать:
«Во-первых: угождать всем людям без изъятия:
Начальнику, где буду я служить,
хозяину, где доведётся жить,
слуге, который чистит платья,
швейцару, дворнику для избежанья зла,
собаке дворника, чтоб ласкова была...»
«В мои лета не должно сметь своё суждение иметь» (цитаты из комедии А. Грибоедова «Горе от ума» - Ред.).
А вообще, меня всё чаще и чаще посещает такое настроение, когда всё равно - жить или умереть. У меня нет настоящего, не предвидится блестящего будущего, а жить воспоминаниями надоело. Пожалуй, не доживу до конца войны, да оно и лучше. Смерти я не особенно боюсь.

23.08.42 г.
Mein lieber Kinder! («Моё любимое дитя!», нем. – Ред.) Так и до подлости докатиться недолго. Уже своих ближайших товарищей стал обманывать. Не надо, не хорошо (ведь всё равно поймают когда-нибудь).
Требовать уважения - глупо. Надо завоёвывать его.
Вчера был свидетелем воздушного боя. Три Ме-109 и пять Як-3. Сбито два Як-3, а трое немцев строем ушли домой. Они же перед боем сбили У-2, а к вечеру - «Дуглас», только «Мессершмит», атаковавший «Дуглас», не смог выйти из пике и врезался в землю. Видели останки лётчика: говорят, тонкая, нежная, почти женская рука. А 19.08 близ нашей палатки упал сбитый Ил-2. Видел место взрыва и тлеющий кусок мяса - всё, что осталось от лётчика.
«Мессершмиты» ходят, как хозяева.

31.08.42 г. Рейд порта Куйбышев.
Пароход «В. Молотов», на коем мы путешествуем от Саратова до Казани, грузится. Когда 26-го числа скрылось от нас зарево горящего Сталинграда (его подожгли немцы 23-го), уже было известно, что едем снова в Казань, формироваться… Валюша? Брось, какая там Валюша! Перед отъездом выдали громадные неуклюжие ботинки. Обмундирование вконец оборвалось, и был бы я дурак, вздумай показаться в таком виде ей. Давай крест на этом деле поставим.
В поезде до Саратова было голодновато, а сейчас продаём с Белушей камсу (мелкая рыба – Ред.), выданную как сухой паёк, но не употреблённую средними офицерами: воняет и вообще. Увлекаюсь этим, меняю, продаю, покупаю и в результате кушаем с компаньоном яички, молочко и творожок. Погода благоприятствует. Только я уже не так восхищаюсь красотой природы, воздухом и водой. Гораздо больше занимает моё воображение удачная продажа банки камсы за 40 рублей или обмен селёдки на два яичка. Час назад собрались на базар, и я уже предвкушал удачные финансовые операции, но адъютант не пустил. По сему случаю сижу и грущу, тем более что время есть - дневальный. Спим прямо на верхней палубе - не плохо. Скоро, не вставая с ложа, буду любоваться Жигулями. Чёрт! Адъютант всё настроение испортил! А Сергеев - скотина! Такое-то, Юрий Алексеевич, настроение... Да...
1.09.42 г.
В салоне второго класса парохода «В. Молотов» полумрак. Большие зеркальные окна, коими так гордилась «Императрица Екатерина» (бывшее название парохода – Ред.), выбило взрывной волной: немцы бомбили под Сталинградом. И окна забиты досками. Здесь тепло, тихо, лишь раздаётся стук домино: вечные козлогоны. А на палубе настоящая осень, ветер холодный и сырой, волны и пасмурное небо. Ночь эту придётся зябнуть, ведь спим на палубе. Вчера ещё было жарко. Мы купались, шутили: «Закрываем летнюю навигацию 1942 года». И неплохо получилось. Я нырял со второй палубы, раз шесть, и удачно. Все, даже свои, хвалили. Последние два прыжка запечатлены на плёнке: снимал «ФЭДом» какой-то майор. В сущности, невысоко, метров 6, но всё же страшновато, в особенности в первый раз.
Уже с месяц, даже больше, совсем не думается о девушках, любви, поцелуях и прочей любовной чепухе, которой, я думал, посвящу свою жизнь. Думы о жратве, отдыхе гораздо чаще посещают мою голову, чем мечты о прекрасной половине рода человеческого. Видать, возраст «первого сумасшествия» прошёл. Теперь буду, как и папаша, ждать второго - сорок лет. Жалко, два года юношеского пыла и страсти прошли зря, впустую, за стенами казармы. И теперь, коль увижу где хорошенькую девушку, сердце не трепещет томясь, а если и вздохнёшь, то, скорее, по привычке.

6.09.42 г. Борт парохода «Академик Карпинский».
В Казани пробыли два дня, пытался повидать Валю, но неудачно. Она смылась гулять со своим дорогим. Видел маму Валину: похожа, и мила так же, как и дочка.
Стою часовым у кучи вещей. Скучно и тошно: надоело. Насчёт жратвы опять с Белушей прекрасно устроились. Или закон, или везёт; в дороге ещё ни разу не сидел на сухом (как полагается) пайке. Год дружбы с Разживиным принёс свои плоды: стал изворотлив, хитёр, нахален, беспринципен - все качества в жизни полезные. Одному в дороге - труба. Трое - много. Пара - наиболее выгодный (в наших условиях) союз. Я и Белуша - дуэт не из последних. Первые идут - Шибай и Макаренко…
...Ишь, философ от сохи! Ха!
Жалко, что из Казани уехали. А может, и к лучшему?..

9.09.42 г.
Деревня. Совхоз. Жара. Тишина. Здесь мы работаем по уборке. Прошлый год в это время в Кривянке стожили сено и ели арбузы. Теперь их едят немцы, а мы скирдуем овёс и увлекаемся молоком. Сегодня я дневальный и ходил за 3 км в колхоз, купил мёду. Здесь он сравнительно не дорог (100 р., везде - 350 за кг). В каждой местности есть богатства, надо только не теряться и пользоваться ими. И вообще, фраза: «Единственное, что есть хорошего в жизни, - это минута приятного самочувствия» начинает казаться мне справедливой. Счастье Фауста, Ромео, старосветских помещиков, рекордсменов, героев, животных и моё подходит под её смысл.
Когда 6-го вечером мы выгрузились на тихую и пустынную пристань Чистополя, грусть объяла меня. Показалось, что мы снова приехали в Будённовск, что вот-вот начнётся зима, вторая зима войны. Боже! Только вторая, а их ещё - три-четыре будет... А оказалось, что до зимы ещё далеко, что всё - и столовая, и питание, в том числе, похожи на Кривянку, похоже, что жизнь не такая уж «пустая и глупая шутка». Тем более, что мёду я сейчас досыта нажравшись. Здесь - в глуши, без газет, без радио - поговаривают, что сдан Сталинград. Откуда они знают?! Спрашивают, почему мы, т. е. армия, отступаем. «Неужели и нам, - говорят, - под немцем жить?» Не добрый народ местные жители, не любят армейцев.

Вечер на пути с поля (работал).
Чудный вечер. Солнце ещё не зашло, но тихо, прохладно. Сегодня идём домой, в город. Не хочется. Где-то буду через год? Где? Нет, не угадать! Дома?.. Эх!

17.09.42 г.
Хотелось бы написать нечто отвлечённое, да в голове ничего подобного нет, а на перо просится: «Боже, какой тупица!».
Хорошо, хоть это-то понимаешь, а то скоро себя за умницу почитать станешь, юноша (что и случается иногда в разговоре). Меньше гордыни, Юрий Алексеевич!
Дневалю (в совхозе). Чем бы заняться? Писать? Ну не пишется, только бумагу изведу.

19.09.42 г. Вечер.
Все в кино. Хорошо, когда мало народу. Сижу, анекдоты из походного блокнота переписываю в тетрадь. Сосчитаешь – 140, читаешь – мало. Завтра выходной. Хорошо бы не заняли ничем, в библиотеку схожу.

22.09.42 г.
Я мечтатель. Мечтаю о страстях, подвигах, и всегда я - участник разыгрываемых трагедий. Мнимые страсти, говорят, ослабляют действительные, и человек, влюблённый в мечту, уже не сможет глубоко чувствовать действительность. Но Мериме, о котором профессор Лонг сказал: «Остерегаться излишних увлечений» и т. д., разве не чувствовал, как мечтатель, разве не смотрел на действительность со стороны, из мира фантазии?.. Это я, по желанию моему, стал упражняться в отвлечённых словопрениях.
Предыдущие - плод долгих, искусственно вызванных впечатлений. Надуманно всё, ходульно получается.
Приехал из далёкой поездки Вовка Разживин. Наверное, был дома в Ярославле, может, и в Рыбинск сгонял. Как-то там мама живёт?
Осень началась. Построили новую уборную, и я уже представляю, как придётся бегать в неё в страшные, с ветерком морозы. Настроение большей частью подавленное - впереди долгая, суровая зима, вторая зима войны.
Ох, а в голове так и болтаются мысли, как бы чего бы где спиздить, устроиться получше. Записать, что ли, что сегодня два обеда слопал? Эх, сибарит! Да ещё и животное. Вот тебе и «философ»: кроме жратвы ни о чём не может думать... Приближается вторая годовщина моего призыва в армию. Как-то справим?.. Мысль не задерживается на чём-нибудь одном, а быстро и бестолково скачет. И мыслить логически, чем так гордился, разучился. Ох, читать надо, читать. И записывать. Не меньше сотни книг за зиму дельных. Напишу-ка мамаше да Юрке Иванову. Благо, хорошо в штабе часовым. Час

Петр Павлович Пшеничный родился 22 июня 1900 года в слободе Николаевская Камышинского уезда. В 1919–1921 годах служил в рядах Красной Армии. Работал фининспектором. После войны - в Наркомфине (позже Министерстве финансов СССР), начальником Управления финансирования капитального строительства. Умер в 1966 году.

«Дневник ополченца» - это подлинные военные дневники участника боевых событий Великой Отечественной войны, прошедшего фронт с первых дней войны до дня Победы.

В начале июля 1941 года Петр Павлович Пшеничный вступил добровольно в ряды Московского ополчения. В чине капитана он был комиссаром полковой артиллерийской батареи 76-миллиметровых орудий 1291-го стрелкового полка, входившего в 4-ю дивизию народного ополчения Куйбышевского района г. Москвы. Позже он был парторгом полка, затем начальником политотдела 11-й гвардейской армии и Политуправления Особого военного округа. Был награжден четырьмя орденами и шестью медалями.

П.П. Пшеничному, как комиссару полка, было предписано вести его боевую историю, отсюда и появились дневниковые записи.

22 июня. В 11 часов утра по радио было объявлено, что сейчас будет выступать народный комиссар иностранных дел тов. В.М. Молотов. Тов. Молотов оповестил советский народ о вероломном нападении германского фашизма на нашу Родину, сообщил, что ряд пограничных городов подвергся бомбардировке и что нашему народу предстоят серьезные испытания в борьбе с врагом. Он призвал к сплоченности вокруг коммунистической партии.

Я понял, что для меня, сорокалетнего, имевшего уже опыт гражданской войны, наступила пора снова взяться за оружие.

23–30 июня. Ждал вызова в райвоенкомат либо в Московскую Пролетарскую дивизию, к которой был приписан как командир запаса. Несколько раз звонил в эти места, но получал неизменный ответ: «Не волнуйтесь и не торопитесь. когда придет время, получите повестку».

С 3 июля в Москве началось формирование добровольческих ополченческих частей. Объявили, что в Куйбышевском районе формируется 4-я стрелковая дивизия народного ополчения. Более 60 человек моих сослуживцев по Наркомфину СССР вступили добровольцами в ряды ополченцев.

До 5 июля я повестки с вызовом в райвоенкомат не получил, поэтому вступил в 4-ю стрелковую дивизию народного ополчения Куйбышевского района г. Москвы.

Прибыли командиры - выпускники средних военных училищ, все молодежь 20–23 лет. Меня назначили рядовым во 2-ю роту 3-го стрелкового полка. Здесь много сослуживцев - работников Наркомфина СССР, а также бывших работников других предприятий и учреждений района. Началась боевая подготовка- изучение уставов и наставлений. Затем откуда-то была извлечена старая винтовка системы «лебель», по которой ополченцы начали изучать материальную часть оружия.

Период между 6–12 июля является организационным. Обнаружилось при этом много непродуманного, хаотичного, непонятного.

12 июля. Начались разговоры о том, что сегодня полк выступает. Наши молодые лейтенанты, командиры рот и взводов ничего не могли сказать о целях и направлении предстоящего движения. В 17.00 последовала команда построить роты с вещами, при этом приказали быть налегке, не брать с собой много вещей. Потом из-за этой глупой команды мы начали страдать от холодных ночей, так как не взяли с собой пальто, шинели, плащи; страдали от грязи, так как не имели смены белья.

14 июля. Не доезжая Вязьмы, свернули с шоссе в ближайший кустарник, замаскировали автомашины. Ночью была объявлена воздушная тревога. Вражеские самолеты дали несколько очередей из пулеметов по автотранспорту на шоссе Москва–Минск.

Рано утром двинулись в путь, но не на Смоленск, а пересекли шоссе и по проселку держим путь на г. Белый и Ржев, то есть на север и северо-запад. Через несколько часов езды мы оказались в Калужской области. Жара нестерпимая. Пыль.

Движемся без отдыха, без пищи. Люди измучены.

Чувствуется, что командование либо не знает твердо своего маршрута, либо заблудилось.

Наконец, наше движение началось опять на юго-запад, то есть в обратном направлении.

Никто не говорит о смысле и цели нашей поездки.

Днем пролетали самолеты противника, сбросили агитационные листовки.

15 июля. Едем по Смоленской области, по населенным пунктам реки Днепр. Ночью разгрузились, устроили шалаши.

Ночью же выстроили 150 человек ополченцев, и выяснилось, что только 30 человек умеют стрелять из винтовки, стало быть, остальные 120 человек вообще не подготовлены в военном отношении.

Из числа отобранных для военного дела людей под мою команду дали 6 человек, а меня назначили начальником караула по охране деревянного моста через р. Днепр у дер. Нероново Андреевского р-на Смоленской обл.

Задача караула состояла в том, чтобы не дать шпионам взорвать мост через реку. Эту задачу бойцы выполнили четко и исправно.

16 июля. Начались земляные работы широкого масштаба по восточному берегу Днепра. Люди из наркоматов и канцелярий, не привыкшие к физическому труду, начали болеть, но постепенно втянулись в рытье противотанковых рвов и траншей.

Наблюдаем бесконечное движение людского потока на восток, с имуществом и детьми на возах, а по обочинам дорог плетется измученный и голодный скот из смоленских колхозов.

18 июля. Продолжаем возводить укрепления на возвышенностях у деревни Нероново, пренебрегая осторожностью и маскировкой. В 16 часов фашистский разведчик на бреющем полете начал нас расстреливать, к счастью, никто не пострадал; но этот случай научил людей осторожности.

Днем происходили выборы партбюро роты. Я избран секретарем партбюро.

После дневной тяжелой работы люди смогли вымыться в бане и надеялись отдохнуть, но этого не случилось. По тревоге полк был поднят, роздан сухой паек, и люди были предупреждены о предстоящем большом марше.

20 июля. С 4 часов утра до 7 часов вечера полк совершил сорокакилометровый марш в дер. Конопатино, близ Сычевки (к северу от Вязьмы). Как всегда, командование проявило беспомощность и пренебрежение к людям, - ополченцы, не привыкшие к длительным переходам, не были проинструктированы о режиме марша, им не подготовили пищу и кипяток. Имеются люди отставшие и потерявшиеся на марше, есть с большими потертостями ног. Все устали до изнеможения и обозлены на нераспорядительность командования.

Огромное количество самолетов противника устремилось на восток, к Москве. Утром люди были выведены на рытье противотанковых рвов вокруг дер. Конопатино.

Днем получена сводка о первом налете немецкой авиации на Москву. Москвичи-ополченцы с тревогой встретили это известие, у многих там остались родные и близкие.

Неприятное впечатление также произвело сообщение о предательстве высшего командования Западного фронта - генерала Павлова и других.

23, 24 и 25 июля. Весь первый батальон частями на автомашинах перебрасывался на новый участок на 30 и 40 км ближе к фронту. Сообщено о третьем налете вражеской авиации на Москву. Растет тревога за близких.

26 июля. Полк сосредоточился в дер. Болшево Андреевского района Смоленской области для возведения мощных противотанковых укреплений. Здесь, у истоков Днепра, природа создала прекрасные условия для длительной и стойкой обороны. На этих позициях командование надеется дать отпор врагу.

Я пока занимаю в роте должность снайпера-наблюдателя и секретаря партбюро, поэтому прикреплен к ячейке управления роты. Ежедневно по 2–3 часа работаю на земляных работах, прикрепляясь к тому или другому взводу.

Все бойцы приняли присягу, случаев отказа не было, не было каких-либо сомнений.

Вечером того же дня на основании приказа комиссара батальона я направлялся политруком в артиллерийскую батарею 76-миллиметровых орудий. Батарея из 76-миллиметровых пушек - подразделение небольшое, всего 43 человека, но так как пушек нет, то артиллеристы вооружены, как и все мы, винтовками и еще двумя пулеметами бельгийского происхождения.

Они проходят военную подготовку пехотинцев.

13 августа. В 10 часов утра получили приказ выступать на юго-восток к Вязьме. В течение 45 минут батарея собралась, выступили бодро, прошли 8 км до дер. Завражье. Пообедали, разместились на сеновалах.

14–27 августа. Идет укомплектование полка, проводится боевая подготовка применительно к пехоте; усиленно ведется подготовка к выступлению на передовую. Приблизились еще на 12 км к линии фронта в район дер. Замашки Ново-Дугинского района.

Занимаем вторые линии (второй эшелон) - принадлежим к резервам армии. Получили пока две пушки 76-миллиметровой полевой артиллерии.

31 августа. Получили полный комплект 76-миллиметровых пушек- четыре. Изучаем материальную часть пушки, получили запасные части, стереотрубу, телефонные аппараты.

4 сентября. Получили 36 лошадей, но лошади дрянные, как артиллерийские, так и строевые: маленькие, молодые, малосильные.

Организуем конюшни, привязи, питание. На это уходит много времени.

5–6 сентября. Проводим парную езду спарованных орудийных лошадей. Подобрали ездовых. Проводили занятия с пушкой.

9 сентября. Утром получили приказ подготовиться к комбинированному маршруту, - это значит пеший, железнодорожный и автомобильный способы передвижения.

Получена сводка Совинформбюро: за 26 дней августа на западном направлении Красная Армия разгромила 8 пехотных и одну танковую дивизию противника. Обратно взят г. Ельня.

В 11 часов командир полка созвал совещание командно-политического состава и поставил задачу движения и марша: перебрасываемся на северо-западное направление в помощь героическим частям, отстаивающим Ленинград.

12 сентября. В 4 часа утра совещание у командира полка. Зачитан боевой приказ. Выступаем пешим походом на расстояние 70 км.

Маршрут: Кувшинов, Тараскино, Петровское, Жданово, Сухино, Святое (озеро Селигер).

С 6 часов утра идет мелкий осенний дождь. Все мокрые. Двигаемся в плащ-палатках. К 14–15 часам все насквозь промокло. Дороги раскисли.

13 сентября. Ночевали в лесу под дождем. Костры не разгораются. Не проспали ночь, а промучились.

Целый день отдыхали. За два дня прошли 82 км, потерь нет.

Постоянно идет дождь.

Получили боевое имущество.

Ночью дан приказ о занятии огневых рубежей.

16 сентября. Передвинулись на 8 км ближе к фронту в район дер. Мошенки и Просуха. Шли ночью под дождем. Холод пронизывающий.

18 сентября. Получен приказ передвинуться к противнику на передний рубеж. Снимаемся в 5 часов утра.

Идет дождь, дороги расползлись. Лошади вязнут по брюхо, еле-еле тащат артиллерию.

19 сентября. Расположились в лесу, близ дер. Гославль, что в 3 км от оз. Селигер. Близко слышны орудийные выстрелы.

Дождь и невылазная грязь.

Приказано рассредоточить орудия по наиболее важным точкам.

21 сентября. Спим в шалашах в лесу. Холодно. На заре разжигаем костры и греемся. Порывистый ветер с дождем.

Из дер. Скит перебросили орудия и очень удобно расставили их по берегу Селигера у деревень Лыково и Ходыриха.

2 октября. Получен приказ изменить дислокацию. Весь полк готовится сделать переход в 40 км к Осташкову (у Селигера). В 17 часов выступаем батареей, обоз отправлен вперед.

4 октября. В 8 часов утра прибыли в пункт сосредоточения - село Святое. Расположились в лесу в шалашах. Холодно, уже заморозки.

5 октября. Отдыхают люди и кони. Приводится в порядок и чистится материальная часть орудий.

В 17 часов приказано занять жилые дома, - предстоит десятидневный отдых, люди довольны... Но в 18 часов командир батареи был вызван в штаб полка, откуда вернулся с приказом немедленно сниматься для совершения марша в 90 км в направлении Ржева: в этом районе противник сосредотачивает силы для удара на Москву.

Люди и кони измучены без пищи. Нужно пройти еще километров 25.

Не дойдя 12 км, остановились на 30 минут покормить лошадей.

Не прошли и полкилометра, как появились три немецких истребителя, которые, зайдя вперед колонны на 5 км, начали с пике поливать свинцом наши в беспорядке движущиеся по шоссе колонны. Налет не обошел и батарею. Все попадали на землю. Замаскировать орудия в лесу было невозможно, так как лес отстоял на километр от шоссе. В результате - три человека ранено, трое убиты. Потеряли трех лошадей, семь ранено.

Средства отражения воздушной атаки у нас были, но почему-то не приводились в действие...(?!).

Просидели до ночи в лесу. С наступлением темноты двинулись на Селижарово - путь в 40 км.

В 16 часов снимаемся в направлении Ельницы. Целую ночь до 7 часов утра двигались к Ельнице.

Измучены люди и кони, еле добрели. Все бросились на еду - и в сон.

В 14 часов получен приказ выступить в направлении Селижарова (!!!). Отказываюсь понимать. Что это? Растерянность командования или военное недомыслие?.. Зачем было гнать из Селижарова в Ельницу? Говорят, что нужно погрузиться в Селижарове 10 октября в 6 часов и переправиться в Можайск.

Готовим людей и коней к выступлению в обратный путь, который мы с таким трудом преодолели. Выступаем в 18–19 часов 9 октября.

10 октября. Разместились в дер. Нивка, под Селижаровом. Вечером двигаемся к станции. Ночь провели в лесу. Утром грузимся.

11 октября. Ночью уже стояли в Москве на Киевской-товарной. Далее двинулись в направлении Малого Ярославца, на юго-восток от Москвы. По пути видели расстрелянные и разбомбленные эшелоны, убитых лошадей, разбитые вагоны, огромные воронки от снарядов - результат массированного налета противника. Здесь, по показаниям жителей, убито в поезде до 100 человек и 30 лошадей.

Добрались до разъезда Воронино. К нашему эшелону примкнули бойцы разбитого полка. Рассказывают потрясающие вещи о неорганизованности и беспомощности. Когда мы двигались из Москвы, нас все время сопровождали наши самолеты. Неужели этого нельзя было сделать на день раньше- а именно 9–10 октября, когда враг господствовал авиацией по линии железной дороги от Наро-Фоминска до Малоярославца и наносил нашим частям большие потери, что мы и наблюдали по дороге. Беспечностью, иначе ничем нельзя объяснить такую неорганизованность и непредусмотрительность нашего командования.

14 октября. Выступаем в направлении дер. Редькино и готовимся со второй половины дня в наступление на дер. Митяево.

Идут упорные бои за город Боровск.

Орудия по взводам рассредоточили на огневых позициях.

Первый взвод открыл огонь. Расстреляв все свои снаряды, он снялся с позиции.

Перехватили одного немца. Командир взвода задержался с этим пленным, и, вместо быстрого отвода орудий в тыл, он попал в окружение с двумя орудиями и ездовыми - весь орудийный расчет... Будучи во втором взводе, я принял участие в стрельбе по другому краю деревни. После трех выстрелов неприятель обнаружил нас и засыпал минами.

Не имея потерь в людях и конском составе, пришлось отвести орудия в тыл.

Придя на командный пункт батальона, я попал со всеми там находящимися под перекрестный огонь немецких автоматчиков, но наступившая ночь скрыла нас от них, и вся наша группа отошла к дер. Редькино. Итак, деревню взять не удалось, при этом мы понесли потери до 30 человек.

15 октября. Пытались отбить наступление неприятеля на Редькино, но были оттеснены к дер. Колодино.

16 октября. Получили боевое задание готовиться к боям за взятие дер. Русино, занятой неприятелем.

В ночь с 16 на 17 октября начался бой. Сила минометного огня неприятеля была так велика, что люди приковывались к земле. Сопоставляя наши силы с силами противника, я понял, что деревню мы не возьмем. Так оно и вышло.

Бессонные ночи, недоедание обессилили бойцов, поэтому при усилении неприятельского минометного огня наши роты теряют боеспособность и отходят. Говорят, что 18 октября наступление повторится.

18 октября. Действительно, мы получили танковый полк, который развернувшись повел за собой неустойчивую часть 1-го и 3-го батальонов. Танки были пропущены в дер. Русино, но четыре из них были подожжены, а на пехоту обрушился минометный огонь. Мы открыли орудийный огонь по деревне, выпустили 15 снарядов, но враг пристрелялся и начал поражать нас минами. Наступление провалилось. Танки и полк отошли на исходные рубежи.

Потери наши очень большие. В 9-й роте комсостав выведен из строя. Что-то похожее на бессилие. Авиация противника господствует, а нашей не видно. Неужели мы так воюем? Местное население деморализовано. Сведения о сдаче Мелитополя и Одессы усиливают унылое настроение бойцов, вызывают в них отчаяние, неверие в наши силы.

20 октября. В 7 часов утра началось наступление немцев на наше расположение - деревни Инютино и Климакино.

После развернутого наступления и минометного огня наша пехота начала отходить, мы стали вывозить орудия, отступать. В течение получаса неприятель гнал нас, заняв деревни Инютино и Климкино, к переезду Воронино, а еще через полчаса все - пехота, артиллерия полка и дивизии- сгрудились в дер. Добрино, и со всех сторон начался обстрел автоматчиками.

Всю эту деморализованную и в панике отступающую массу людей, подвод, орудий неприятель погнал самым решительным образом.

Никто не мог ему дать отпор, закрепиться в обороне.

Командир полка Дедов, потерявший самообладание и спокойствие, пытался удержать на оборонительном рубеже в беспорядке разбегающуюся пехоту, но все было тщетно - от него бежало все, все уходило в панике. Тогда ему подвели коня, и он быстро ускакал, бросив людей и огромные обозы.

Мы каким-то чудом спасли наши орудия, перебросив их на измученных лошадях в дер. Каменку.

Ночь и день двигаемся, утопая по колено в грязи, проселками и лесами в направлении Красной Пахры.

21 октября. Прибыли в Красную Пахру. Отдыхаем, отмываемся от грязи. Прошло уже три дня с момента нашего панического бегства от деревни Климкино. От полка осталось не более 300 человек, полковой обоз, противотанковая батарея с 2–3 пушками и наша 76-миллиметровая артиллерия с двумя пушками. Командования и штаба нет. Где они - никто не знает. Все в растерянности. Задаешься вопросом - кто виноват? Кто довел до такого состояния нашу сильнейшую армию?

Мы же десятилетиями оснащали ее боевой техникой. Где танки? Где наша авиация?

23 октября. Пытаемся связаться с командованием полка или дивизии. Нам отвечают, что оно находится с остатками дивизии где-то в районе Каменки.

Переехали из Красной Пахры в дер. Пучково под командование своих бесславных командиров 11-й дивизии. Нужно переформирование дивизии. То, что мы имеем сейчас, - это деморализованная, небоеспособная масса. Командование не отличается ни энергией, ни умением руководить боем. Мы уже стоим под Москвой. Предвижу огромные жертвы ввиду жестоких сражений, которые будут вестись на подступах к столице. Враг у Наро-Фоминска.

24 октября. Стоим в дер. Пучково. Разослали связных-разведчиков для отыскания командования дивизии. Весь день стоим и в напряжении ждем команды к движению.

Люди из-за этого не могут привести себя в порядок - сменить и постирать белье. Растет возмущение. Чувствуется бездеятельность и отсутствие воли у командования. От полка здесь, в селе Пучкове, не более 500 человек, остальные разбрелись в направлении Наро-Фоминска, Подольска и даже Москвы. Состояние людей подавленное, при первой же стычке бойцы опять разбегутся в разные стороны.

25 октября. Беседовал с командиром полка Дедовым. Говорил ему об отвратительном состоянии бойцов, а также и о материальной части. Восемь человек разуты, у ботинок нет подошв, ходят на портянках, нет достаточного продовольствия. Завшивели все бойцы и командиры. Наше подразделение не в состоянии выполнять боевой приказ. Я предложил командиру полка доложить об этом командиру дивизии. На это он мне ответил, что он в курсе всей обстановки, знает, что мы не боеспособная часть, и все же необходимо выполнить приказ дивизии - переброситься на 25 км от Пучково до дер. Голохвастово, что в 10 км от Наро-Фоминска, и там, сосредоточившись, занять оборонительный рубеж. Гибельное указание!.. Мы же не можем держать оборону!.. Интересно, что командир полка и начальник штаба согласны со мной, однако нужно выполнять гибельный приказ, угробить людей и материальную часть... Что за дикость?..

26 октября. Остановились в дер. Белоусово, ждем указаний. Проливной дождь и холод. Основной костяк батареи начинает роптать. Бегут почти на наших глазах командиры отделений, бойцы. Получен приказ передвинуться на 5 км в дер. Могутово.

27 октября. Проводим ночь на холоде, в сараях, под дождем и голодные. Связываемся со штабом дивизии и получаем приказ занять оборону на Волковской даче (бывшее лесничество).

К исходу дня сосредотачиваемся на даче.

28 октября. Отрываем землянки. Наша хозяйственная часть в дер. Могутово. Продовольственные дела поправляются, получаем горячую пищу.

1–12 ноября. Стоим на переднем крае обороны. Пушки расставили в местах возможного прорыва танков. Откопали землянки. Рубеж, который занимаем - опушка леса, - отстоит от неприятельских окопов в 500 м у дер. Слизнево.

11 ноября наступали на Слизнево с целью дать возможность развернуть генеральное наступление первому полку на дер. Атепцево.

Противник шквальным минометным огнем не дал нам развить наступление. Мы отошли с небольшими потерями.

21 ноября. Подвозят зимнее обмундирование, налаживается питание. Противник обстреливает каждый день из села Слизнево. Каждый день потери. Противник без боев наносит большой ущерб.

1 декабря. В 7 часов 30 минут утра противник начал ожесточенную минометную и артиллерийскую подготовку.

Через час, в 8 часов 30 минут, немцы повели согласованное и ритмичное наступление на наш рубеж.

Полк оборонялся, затем стал отходить. Пушки вывести не сумели, так как из-за сильного огня нельзя было подвести коней.

Автоматчики уже заняли опушку леса, на которой был наш рубеж обороны, оттеснили нашу пехоту в глубь леса. От пушки вернулись командир взвода Александров, командир орудия Хабалов, бойцы Жиделеев и Лузгин, а остальные остались у пушки. Лузгин рассказал трагическую историю орудийного расчета: бойцы Лузгин, Ефремов, Прохоров и Тихонов сидели в ровике около пушки, подошел немецкий автоматчик и бросил в ровик гранату, троих ранило, за исключением Лузгина. Когда раненый Тихонов попытался вылезти из ровика, в него была пущена очередь из автомата, и он мертвый свалился в ровик. Лузгин через 10 минут вылез из ровика и оврагом добрался до нашего командного пункта, находившегося в 300 м от пушки. Немцы наступали на нас. Мы с командным пунктом полка начали отходить, все время отстреливаясь.

Итак, идя с боями, мы отходили до Волковой дачи. Потери большие. На Волковой даче закрепились в присутствии руководства дивизии. Однако ночью дача была занята немцами.

Немцы нажимали, неся большие потери.

К двум часам дня мы, небольшая группа (100–120 человек) во главе с командиром, комиссаром и начальником политотдела дивизии, оказались в окружении, так как в лоб на нас шли немецкие автоматчики, а с тыла били немецкие танки.

Я оказался со своим связным Белоуховым, лейтенантом - начальником артиллерии Хорданским и еще с семью бойцами в непосредственной близости от немецкой артиллерии. Чтобы не выдать себя, мы простояли под соснами 4 часа и, когда стемнело, начали выходить из окружения. До 4 часов утра 3 декабря мы проделали не менее 30 км, вышли в расположение своих частей.

Укрывшись на опушке леса за дер. Могутово, они стали ждать противника, который стал атаковать нас. Танки открыли шквальный огонь, уничтожив до 200 автоматчиков.

4 декабря. После такого удара под дер. Могутово немцы быстро покинули эту деревню, Волкову дачу и весь четырехкилометровый лес и закрепились на старых позициях в дер. Слизнево.

5 декабря. Из инвалидов-пушек одну поставили на Волковой даче. На старом месте нашли трупы наших товарищей Тихонова и Прохорова. Остальные четверо, видимо, попали в плен.

Нашли передок от пушки, а самую пушку немцы утащили к себе.

17 декабря. У командира полка С.Д. Лобачева состоялось совещание, на котором была поставлена задача: 1291-му стрелковому полку поручалось незаметно для противника перейти линию вражеской обороны севернее дер. Атепцево, форсировать Нару, углубиться на 2–3 км в тыл противника, окружить, а затем уничтожить его группировку, оборонявшую линию Елагино–Атепцево–Слизнево.

Командир полка четко определил задачи каждого подразделения в бою, и в том числе нашей полковой артиллерийской батареи 76-миллиметровых пушек.

Нам, артиллеристам, поставили следующую задачу - обстреливать противника, находящегося в дер. Атепцево, и поддерживать 1291-й полк, который будет действовать в тылу врага.

Батальоны один за другим двинулись к линии обороны противника, в тыл врага.

Прошло уже более часа, как последний боец исчез в морозной мгле. Зайдя в тыл врага, основные силы полка - стрелковые роты и спецподразделения - быстро сосредоточились в районе высот 196,7 и 195,6, которые находились в лесах за дер. Атепцево.

Но отдельные группы бойцов роты связи, саперной роты и других значительно отстали от основных сил полка. Противник их заметил и начал атаковать. В различных местах завязался бой.

Заместитель командира роты связи лейтенант Н.К. Соловьев собрал разрозненные группы бойцов и приказал пробиваться к основным силам полка. Солдаты были хорошо вооружены и могли оказывать сопротивление.

Но вскоре противник разгадал план русских и решил крепко держать свою линию обороны. К исходу второго дня (19 декабря) наш полк оказался полностью окруженным гитлеровцами.

Командование полка приняло решение - крепко держать круговую оборону, а под покровом ночи быстро маневрировать.

До трех раз полк менял свои позиции. Сталкиваясь лицом к лицу с врагом или оказываясь у него в тылу, наши бойцы наносили ему тяжелые потери.

Потянулись изнурительные бои, не прекращавшиеся ни днем ни ночью. Боеприпасы были на исходе, рация молчала, мы не знали, какова была обстановка в полку.

На пятые сутки борьбы в тылу врага поздно ночью к нам пришел связной боец Амелин, измученный, еле двигаясь. Связной доложил о тяжелом положении полка: люди обморожены, скопилось большое количество раненых, медикоменты и перевязочные средства подходят к концу, боеприпасов хватит лишь на сутки, рация не работает, так как аккумуляторы сели, средства обогрева отсутствуют, разводить костры запрещено, чтобы не выдать себя.

Информация связного встревожила нас. Нужно было немедленно оказывать товарищам помощь.

В течение последующих двух суток, периодически, с интервалами 7–8 часов в тыл врага на помощь полку направлялись по два-три связных с аккумуляторами, продуктами, медикаментами.

Лишь одна группа связных достигла расположения полка, остальные погибли. Радиосвязь с полком наладилась.

Второе и последнее крупное наступление на наш полк фашисты предприняли 26 декабря, рассчитывая зажать его в кольцо и уничтожить.

В критический момент командование дало нам, артиллеристам, сигнал начать обстрел - в небо взвились красные ракеты. Большинство из выпущенных снарядов легло в цель - по наступающим цепям врага, нанося ему большие потери. Наступление противника провалилось.

Шел восьмой день героической борьбы ополченцев в тылу врага. Бойцы и командиры стойко сражались, но, к сожалению, после каждого боя увеличивались потери - число раненых, убитых и обмороженных. Но боевой дух, несмотря на это, не покидал воинов, так как они видели, что несмотря на малочисленность, они наносят врагу огромные потери.

Утром 27 декабря разведывательные группы полка, совершающие ночные вылазки, донесли, что на шоссе Наро-Фоминск–Башкино полностью прекращено движение противника, что он активно перебрасывает силы в деревню Рождество на соединение со своим штабом.

Таким образом, боевая задача была успешно завершена 1291-м стрелковым полком. По спецсвязи был получен приказ дивизии идти на соединение с основными силами. Операция была завершена.

За успешно проведенную боевую операцию многих бойцов и командиров наградили орденами и медалями. Командир полка С.Д. Лобачев получил орден Ленина.

31 декабря встречаем новый, 1942 год с радостным чувством успеха, достигнутого неимоверными усилиями и огромными жертвами.

Мы получили подарки с угощениями и вином. Встречаем Новый год с надеждами на скорейшую победу.

2 января. Наступаем с целью обойти группировку немцев, закрепившуюся по линии железной дороги, то есть выйти им в тыл у деревни Рождества. Однако эта операция не удалась. Простояв всю ночь на тридцатиградусном морозе, полк вернулся на исходные позиции.

3 января. Наш и первый полк ходили в наступление. Никакого толка из этого не вышло, а потеряли около 300 человек в обоих полках. Моя пушка взорвалась на мине. ранен боец, убита лошадь, исковеркан передок пушки. Эх, расейская расхлябанность! Командир дивизии, где Ваш батальон саперов? Почему мы так скверно работаем?

Пять дней в своих руках держим Атепцево и уже три раза взорвались на вражеских минах! Разве мы имеем право так легко жертвовать людьми и материальной частью?!

4 января. Нам дают третью пушку и людей. Через несколько дней будет опять полноценная батарея. Немец сидит крепко в своих дзотах и блиндажах. Несмотря на взятие нашими Малоярославца и окружение Боровска, немцы не думают покидать свои места, стоит тридцатиградусный мороз. Страшно и непонятно.

5–8 января. Полк перебрасывается в наступление на деревню Щекутино. В течение прошедших четырех дней наши попытки совместно с первым полком выбить немцев не увенчались успехом. Наша пушка била по дзотам противника, вела артиллерийскую подготовку, но после этого пехота не шла в наступление, поэтому артподготовка не давала желаемых результатов. Не чувствовалось умения вести наступательные действия.

10 января. В 3 часа утра получен приказ о стремительном отходе противника. Наша задача - догонять и уничтожать его.

Двинулись на Порядино, Митенино, Гастенково, Клин, Самород, Волченко и Верею. У Порядино простояли 17 часов на 35-градусном морозе.

Противник допустил нас в деревню, отступив к Митенино.

11 января. Стоим под Митенином сутки. Враг яростно защищается. Мы громим артиллерией, при этом несем потери. Врагу не по себе, он поспешно уходит, оставляя крупнокалиберные орудия.

Противник встретил сильным пулеметным огнем. Яростно за них цепляются немцы.

14–15 января. Стоим под Клином. Открыли убийственный артиллерийский огонь прямой наводкой. За два дня выпущено 130 снарядов, гранаты и шрапнель. Попадание прекрасное. Командование хвалит. Обещают наградить командира взвода Данилова и наводчика Будакова.

16 января. Взяли Гуляеву Гору и Клин. Много убитых немцев, сожженных в домах, поджигаемых отступающими, - они сжигают своих убитых. Двигаемся маршем, не встречая сопротивления, в направлении дер. Самород и Волченки. Эти две деревни сожжены дотла. Население разбежалось в леса и отсиживалось в землянках и погребах, холодные и голодные.

18 января. Вели несколько атак на дер. Загряжье, которые не имели успеха. Противник отражал их сильным огнем автоматчиков, пулеметов и минометов. Выведены из строя орудийный расчет артполка и 8 лошадей. Во второй половине дня противник вел ураганный огонь из тяжелых орудий.

19 января. В 1 час ночи батарея была поднята по тревоге, чтобы в обход с востока осадить г. Верею. В 8 часов утра оказалось, что и дер. Загряжье, и г. Верея очищены от немцев, которые ушли еще 18 января в 23 часа... Неужели разведкой нельзя это было установить, а потом уже принимать решения? В 16 часов в город вошел комсостав батареи, а через два часа пришла и сама батарея. Остановились в домах горожан. Встречают со слезами на глазах, делятся своими переживаниями за время трехмесячного господства немцев. Город и деревня горят.

20–23 января. Отдыхаем в городе. Приводим себя в порядок, стираем и чиним свои вещи. Центрвоенторг снабдил выпивкой и хорошей закуской. Необходимо скорейшее пополнение полка - в стрелковых батальонах насчитывается в среднем по 80 человек.

24 января. В 1 час ночи неожиданно явился связной и предупредил о подготовке к движению в направлении Медынского шоссе.

В 8 часов утра двинулись всей огромной массой в виде дивизионных и полковых обозов. Эта процессия растянулась на 10–15 км без элементарных средств ПВО, совершенно не маскируясь.

В 15 часов налетел вражеский самолет и на виду наших двух истребителей начал обстреливать нас из пулемета. Счастливо отделались - один ранен. Странно, что наши истребители не оказали сопротивления.

Ночевали в полусожженной деревне.

26 января. Остановились в селе Шанский Завод, бывшем крупном торговом селе Износенского района. Повсюду следы прошедших крупных боев, много убитых немцев.

27 января. Установили орудие на господствующей высоте у церкви и сделали артиллерийский налет на дер. Щевнево. Через час после этого противник засек нас и ответил губительным артогнем. Снаряды ложились в 10–15 метрах от цели. Противник выпустил 20–25 снарядов крупного калибра. К вечеру дер. Щевнево была нами взята. цена была высока.

28–31 января. Отдыхаем в дер. Щевнево. Пришло сообщение, что штаб Западного фронта утвердил меня в звании старшего политрука (приказ П/8 от 03.01.42 г.), о чем было сообщено в политчасть полка.

1 февраля. В 5 часов утра выдвигаемся на линию дер. Прудницы для атаки немцев, занявших эту и ряд других деревень.

2–7 февраля. Бои за деревни Водницкое, Терехово и Елманово носили упорный и ожесточенный характер. Три полка с большой оперативностью носились от подступов одной деревни к другой, но выбить немцев не удалось. Мы несли потери, а толку не было. Правда, противник тоже нес потери, но главным образом от артогня. Причина неудач - в слабой оперативно-боевой способности наших штабов, неорганизованности и слабом взаимодействии артиллерии с пехотой.

Вот один из примеров беспечности и расхлябанности нашего командования. 4 февраля решили отвести два полка на отдых. И вот из леса среди бела дня потянулись обозы и люди. Выехав в чистое поле, эти люди и кони встретились с 11 бомбардировщиками противника, которые открыли огонь по нам. Моя батарея в мгновение ока потеряла одного убитым - ездового Ивантеева и всех четырех лошадей. Орудие осталось без тяги. Из-за глупой беспечности наши потери исчисляются: 8–10 человек убитых, 6–8 человек раненых и убито 25–30 лошадей. Если мы будем так двигаться без маскировки, нас будут расстреливать, как куропаток.

Неожиданно 7 февраля был принят план наступления на эти же деревни. И вот отрадно было видеть четкость и спокойствие, уверенное движение пехоты и два броска атаки с криками «ура!». Враг поспешно отступил, успев сжечь только три дома из 31 двора.

8 февраля. Взятая атакой нашего полка деревня Терехово на заре была заполнена войсками, которые, не отдыхая, двинулись дальше, преследуя врага. Дорога отвратительная. Заносы. Сижу с бойцами взвода управления в Терехове и жду, когда в эту деревню с колоссальным трудом дотянут пушки вконец уставшие лошади.

9–11 февраля. Приказано двумя полками атаковать деревни Мочалино и Пронькино. С наступлением темноты повели наступление. Орудие выкатили на огневые позиции и в упор расстреливали огневые точки противника. Занять деревни не удалось. Противник, засевший в дзотах, не допустил пехоту на близкое расстояние, расстреливал губительным огнем. Понеся потери, мы отступили.

13 февраля. на заре с боем бросились в атаку на противника в деревне Игумново и заняли ее, захватив трех пленных-раненых, обмундирование и один ручной пулемет. Артиллерию оставили в сожженной дер. Марьино, так как дорога в Игумново была заминирована.

К исходу дня противник, увидев, что потерял значительную коммуникацию - дер. Игумново, в связи с чем ему был отрезан путь к отступлению, начал поливать деревню снарядами из тяжелых орудий. У меня на одном орудии были выбиты все лошади, ранены командир взвода, два бойца-наводчика. И так ежедневно, методически через 2–3 часа противник ведет обстрел деревни.

16 февраля. Установили резиденцию для артиллерии в сожженной дер. Марьино, что в километре от дер. Игумново. Вырыли землянки на пепелищах. В землянках пыль и смрад. В этих тяжелых условиях живем уже несколько дней.

В ночь на 18 февраля предприняли атаку на дер. Рожково, были уже в деревне, но нас выбили немцы так же, как и прежде. Атака опять провалилась, пехота слаба во всех отношениях. Конечно, артиллерия большое дело, но без крепкой пехоты она не основная сила. Плохо, очень плохо мы ведем наступательную войну.

22–23 февраля. Деревня Игумново, в которой расположился штаб полка, по-прежнему является «деревней смерти», так как артиллерийские налеты противника неожиданны и ожесточенны, отчего мы несем потери.

Получили праздничные подарки. Было много вина.

1–5 марта. Наш полк брошен на левый фланг занять маленькую деревушку Синеево. Натолкнулись на сильную оборону противника. Им сооружены большие укрепления. Бьемся уже четыре дня и безрезультатно. Несем большие потери.

6–10 марта. Переброшены на юго-запад километров на 15. Находимся в трех километрах от железной дороги и от шоссе Гжатск–Юхново с целью прорвать оборону противника и выйти на Вязьму, соединившись с четырьмя дивизиями нашей армии.

11 марта. Заняли огневой рубеж. В первый же день была атака, которая кончилась неудачей, понесли большие потери.

Предпринимаем вторичную атаку с сильной артподготовкой и уничтожением огневых точек врага прямой наводкой. Атака оказалась безуспешной, несмотря на то, что она продолжалась 22 часа. Слаба пехота.

16–20 апреля. Занимаем прежние огневые позиции и занимаем оборону. В эти дни противник бросил на соседнюю дивизию 125 человек немцев, живыми ушло только 6 человек, остальные были уничтожены губительным огнем. За это противник нещадно угощает нас снарядами и минами. Орудие тов. Хабалова бьет прямой наводкой и днем и ночью.

Противник сделал попытку пойти в наступление на укрепленный разъезд. Под прикрытием артогня 300 человек немцев пошли в атаку. Наши молчали. И когда артогонь противника утих, заговорили все наши огневые средства. Бой продолжался около трех часов. Из этой группы немцев едва ушло обратно 50 человек.

1 мая. Празднование 1 Мая было радостным. настроение бойцов приподнятое, получили подарки от трудящихся.

3–5 мая. Получен приказ двинуться на новое место в район деревень Марьино, Игумново, Пронькино, то есть туда, где мы дрались в феврале и занимали эти деревни. Двигаемся 4 и 5 мая. грязь невыносимая, люди и лошади измучены. Все же довели полностью людей, лошадей и материальную часть.

6–10 мая. Отрываем огневые позиции, землянки, ровики, закапываемся в землю. Наша задача - держать оборону. Организовали собственную батарейную кухню. Питание улучшилось. Занимаемся учебой.

Здесь мы простояли 17 дней, ведя активную оборону. Получен приказ передвинуться на новый рубеж.

26–31 мая. Переезжали ночью. Переход был быстр и без потерь. Расположились в первом эшелоне от противника в двух километрах от дер. Сорокино. Сидим на болотистом месте, вечная грязь и тина. Пытаемся рыть ровики, но в них быстро набирается вода. Приходится отливать воду из щелей.

1–4 июня. При переезде в дер. Слепцово я свалился под мост и серьезно повредил ногу, несколько дней пролежал в хозчасти в 2 км от передовой. Узнал, что мою работу по партийно-политической части оценили хорошо. И это верно, ведь я всю душу вкладываю в свою работу.

22 июня. Меня выдвинули членом юбилейной комиссии по празднованию годовщины создания полка. разрабатываем проекты наград ветеранам, потребовались итоги боевых успехов батареи за год.

23–26 июня. Упорно занимаемся боевой подготовкой и политической работой. Учим подразделения метко поражать танки и живую силу противника, стойко защищать занятые рубежи, не отходить ни на шаг.

27–28 июня. В 2 часа ночи 28 июня мы были разбужены страшной артиллерийской канонадой на нашем правом фланге. Противник вел убийственный артиллерийский и минометный огонь с целью перехода в атаку. Целый час продолжался артиллерийский огонь, до трех часов, затем пехота пошла в атаку на нас. Создалось угрожающее положение. Противник вклинился в нашу оборону, смел одну роту и начал теснить другие. Мы двинули свою артиллерию для поддержки, в результате план атаки был сорван. К 10–11 часам утра немцы стали отходить на исходные позиции, неся при этом большие потери, - на всем участке он потерял до 1000–1500 человек, минометную и артиллерийскую батареи.

1 июля. Мы стреляли с закрытых позиций по дер. Горбуны. Выпущено 12 снарядов, убито 10 немцев, одно прямое попадание в дом и рассеяно до взвода пехоты противника.

5–6 июля. Из Москвы приехала делегация во главе с секретарем Куйбышевского РК ВКП(б) тов. Шаховым. Я пригласил их на огневые позиции и на НП посмотреть в стереотрубу на нашего врага. обещали, но не приехали. Выдали подарки в виде посылок.

16–20 июля. Стоим на старых огневых позициях. Занимаемся по-прежнему боевой подготовкой. Сводки информбюро тревожны. Враг идет на Воронеж и юг. Ждем встречи на нашем участке, мы все понимаем, что долго в обороне он сидеть не будет.

1–5 августа. Готовимся к наступательным боям. Один из орудийных расчетов моей батареи готовит материальную часть пушки и тренируется для предстоящих боев.

7 августа. Снимаемся с существующих огневых позиций. Двигаемся всю ночь. Путь в 30 км сделали к 16 часам 8 августа.

8–10 августа. Быстро заняли огневые рубежи на левом берегу реки Истра, на западной окраине дер. Поляны. Приготовились вести огонь прямой наводкой с открытых позиций.

11–12 августа. Срок наступления прошел, а команды начинать не поступает. Живем в рощице, не подавая признаков жизни.

13 августа. Утром началось, наконец, наступление по прорыву западного фронта. Наш полк рвал линии через реку Истра на дер. Степаново. К исходу дня мы продвинулись на 5 км. Уничтожили три огневые точки противника (блиндажи) в дер. Степаново. Мы потеряли убитыми и ранеными 18 человек, была разбита одна пушка, одна лошадь убита, три ранены.

15–17 августа. Все время наступаем. Без сна, под проливным дождем. Попал под бомбежку авиации, а через 2 часа под дер. Моргуново -под обстрел противотанковой артиллерии. Снаряды рвались в 5–10 метрах. В течение ночи 18 августа потери полка составили: 27 человек убиты, 38 ранены.

22 августа стали в оборону. Дивизия обескровлена. Стояли в обороне до 30 августа. Сегодня должны наступать на дер. Холм. Наступление будет вестись без танков. Мы будем бить прямой наводкой.

Расстояние от противника - 200–250 метров. Он заметил нас и пехоту и начал обстреливать минометным огнем. Мы наступаем. Выпустили 68 снарядов, разбили три пулемета и одну землянку. Подошли танки, а пехоты не осталось. Получаем приказ сняться. Под носом противника вывезли пушку, а через 30 минут говорят: «Назад, на старое место...» Какое безрассудство!

4 сентября. Утром бомбили противника, но безрезультатно. Налет нашей штурмовой авиации был так силен, что забросали бомбами свою батарею. Как говорят, «боевая ошибка».

6–12 сентября. Находимся в обороне. Затишье. Редкая перестрелка. Занимаемся боевой подготовкой и укрепляем линию обороны.

13–22 сентября. Находимся в обороне. Было три случая ночных атак противника, бои шли с переменным успехом для обеих сторон.

28 сентября. Нами получен приказ передвинуться на правый фланг километров на 15, а наш участок займут 113-я и 5-я гвардейские дивизии, которые должны атаковать совхоз Скугарево, высоту 251 и дер. Холм.

Наши усилия по осуществлению этой задачи 1 и 2 сентября провалились. Может быть, гвардейцы сделают лучше.

1 октября. Двое суток передвигались в поисках удобного расположения огневых позиций, собирались занимать подходящую местность, но в 12 часов ночи получаем приказ возвратиться под совхоз Скугарево.

Здесь в течение этих двух дней 113-я и 5-я гвардейские дивизии вели бои, не увенчавшиеся успехом, - потеряли людей, пушки, а совхоз и высоту не взяли. Гвардейцев куда-то перебросили, а мы опять заняли оборону, где топчемся уже полтора месяца.

1–17 октября. По-прежнему занимаем оборону. Совершенствуем линию обороны укреплениями. Питание и снабжение хорошие. Видим, как страна напрягает все силы, все отдано армии для победы.

19 октября. Кончилась золотая осень, ушли теплые и нежные осенние дни. Сегодня началась самая отвратительная погода: сырость, грязь невылазная, а с 6 часов утра поднялся снежный буран.

25 ноября. Сегодня за долгое время стояния в обороне 2-й полк повел наступление с целью захватить у противника дер. Горки. Эта операция - прелюдия к широкому наступлению, разведка сил и системы обороны противника. Получаем еще 2 пушки, их теперь будет 4.

28 ноября. Получен приказ передвинуться из-под совхоза Скугарево на правый фланг, то есть к высоте 251 и деревням Холм и Горки. Будем наступать.

29 ноября - 5 декабря. Живем на новом месте. Перешли в шалаши на снег. Холодно. Идет усиленная подготовка к наступлению.

5 декабря. Приказом по войскам Западного фронта от 10.11.42 г. №050/К мне присвоено звание капитана, вместо батальонного комиссара.

31 декабря. Встретили еще один военный новый год. Прошедший был трудным, полным трагических ошибок и потерь, но постепенно дававший военный опыт и умение правильно разбираться и принимать верные решения. Поистине, на ошибках учились.

19–21 февраля. Почти два месяца наш полк не участвовал в боях. Держим оборону до новых распоряжений командования. Готовились наступать на широком фронте, но внезапно отложили. Техники совсем нет. В чем дело? Говорят, она на другом направлении фронта.

4 марта. Внезапно получили приказ начать преследование противника. Это было неожиданно, так как противник ведет убийственный огонь по линии нашей обороны. Мы несем ощутимые потери. Иду во 2-й батальон; да, с утра начинаем наступление. Подошли два полка 5-й гвардейской дивизии. Целый день шел кровопролитный бой со взводом танков. Их наступление оказалось малоэффективно, через 20 минут 10 танков покинули поле боя.

5 марта. Наконец немцев сдвинули с обороны. Начинается их отход на запад. Двигаемся днем и ночью. Потери большие, в батальонах осталось по 50 человек. Много прекрасных командиров погибло: Билий, Силаев, Притула и много других.

12 марта. В 7 часов утра вошли в г. Вязьму. Я с одним сапером пошел через болото на станцию. Никого, всюду пустота и разрушение, все абсолютно взорвано и разрушено. Надеялись встретить немецких автоматчиков, их не оказалось. Появились из земли две женщины, сообщили, что в западной стороне города есть немцы. Начали подходить наша разведка и передовые части. В дер. Бозня мать с дочерью устроили мне на улице восторженную встречу со слезами. Потрясающее зрелище, я растроган.

Получен приказ отвести полк за 15 км в тыл на отдых. В 1-м батальоне осталось 40 человек, во 2-м - 50 человек, в 3-м - 12 человек. Спецподразделения более или менее сохранили свой личный состав.

Погибло много прекрасных ребят. Дорого нам обошлось наступление и взятие разрушенной Вязьмы!

13–25 марта. Двигаемся по тылам. Грязь, снег тает. Хожу в валенках, ноги с портянками не просыхают. Идет разговор о предоставлении нам небольшого отдыха. Было бы хорошо. Народ устал. Больше двух суток ни в одном пункте не задерживались. Переправились через р. Угру, остановились в сохранившейся деревушке Коротышево, только что приступили к отдыху, как получен приказ выступать. Двигаемся к фронту. Наша дивизия будет прорывать оборону.

29 марта. Начался бой. Уничтожающий артиллерийский огонь по противнику в течение более часа. Пошли танки и пехота. Перевес на нашей стороне.

1–12 апреля. Перешли на оборону. Укрепляем свои рубежи, это гигантская работа. На открытом месте нужно отрыть огневые ячейки, соединить их траншеями, построить землянки для людей. Кругом сырость и грязь. Продукты подвозятся с трудом. С 5 по 8 апреля буквально голодали: 150 грамм сухарей на сутки, и это все. Противник ведет усиленную разведку, есть убитые и раненые, двух человек-«языков» утащил. Пришло пополнение - девятнадцатилетние юноши. Через 2–3 месяца обстреляются, будут храбрые солдаты, а пока что дети.

Сегодня проводили митинг по случаю преобразования нашей 110-й стрелковой дивизии в 84-ю Гвардейскую стрелковую дивизию. На митинге я выступил с зажигательной речью. Горжусь, что я от ополченца-добровольца, пройдя через горы страданий, невзгод и ожесточенные бои, дошел в одном полку до гвардейца, и это непрерывно 22 месяца, в том числе 20 месяцев окопных боев. А скольких уже нет прекрасных, смелых и сильных людей, отдавших свои жизни делу защиты Родины.

13 апреля. Обнаружено преступление в батарее 76-миллиметровых орудий - командир батареи и его заместитель, оба члены ВКП(б), воровали питание - из НЗ были съедены порции колбасы, сахара, водки, и это в период, когда в распутицу бойцы голодали. Я немедленно провел через партбюро их исключение из партии.

18–24 апреля. Получен приказ оттянуть нашу 84-ю гвардейскую дивизию в тыл. Готовимся к передаче оборонительных рубежей. В ночь на 25 апреля уходим. Идем ночью, отдыхаем и едим днем.

27 апреля. Отошли на 40 км в тыл. Идем по Смоленщине. Прошли множество разоренных и сожженных деревень. Люди питаются каким-то непонятным хлебным суррогатом. Дети истощены, обескровлены, слабы. Оставшиеся в живых старухи и дети копают лопатами огороды и сажают различную зелень. В одном-двух дворах сохранились по одной или паре кур.

28–29 апреля. Остановились в дер. Дроздово - бывшем центре партизанского движения. Долго и упорно вела борьбу с немцами горстка стойких патриотов и, наконец, была уничтожена или рассеяна превосходящими силами. Много рассказывали о их героических делах, самоотверженной борьбе и смерти.

Два дня полноценно отдыхали. Но в ночь на 30 апреля получен приказ сосредоточиваться на станции Волосто-Пятница для погрузки в вагоны. К исходу дня расположились в еловом лесу близ станции. Ждем погрузки. Канун Первого мая. Получаем подарки. Много вина и хорошего питания.

1 мая. Отдыхаем, выпиваем, кушаем. Есть пьяные, особенно среди командиров. Стыдно за таких людей. Так как в этом замешаны члены партии, разбираю дела и наказываю виновных.

2 мая. Командир трофейной команды Сморчков рассказал мне, что в 4 км на запад от станции Волосто-Пятница Вязьмо-Брянской железной дороги в густом лесу сосредоточено огромное количество техники, орудия крупного калибра, автомашины, повозки. Видел он скелеты людей и лошадей.

Чтобы лично убедиться в этом, я пошел со Сморчковым на место. В деревне Андрианы заночевали у колхозника-старика Викторова, который во время войны оставался в своем доме и рассказал нам о трагедии.

В октябре 1941 года в указанном районе, в диаметре 20–25 км в деревнях и густых лесах были окружены крупные силы Красной Армии. Окружение произошло 7 октября. В течение 5 суток шли ожесточенные бои с целью прорыва окружения. У дер. Панфилово красные части батальонами и частями ходили в штыковые атаки, но сосредоточенным пулеметно-минометным огнем их косило сотнями и тысячами.

Когда прекратился бой, рассказывает Викторов, немцы очень быстро направились дальше на восток, а местных жителей обязали хоронить убитых. Мы, говорит Викторов, хоронили наших бойцов с 15 октября до 15 декабря 1941 года, затем весной - с апреля 1942 года до глубокой осени, и все же до сих пор в лесах лежат сотни трупов.

3 мая в 6 часов утра идем на поля сражений, близ деревень Хотьково и Андрианы. Насчитываю до 12 взорванных орудий 150 мм, 20 сожженных и взорванных автомашин. Опустившиеся могилы, наскоро присыпанные землей, из которых обнажились черепа в касках и без них. Прошли по лесу километров 5–8 и под каждым кустом, деревьями - уже размытые щели, ровики, землянки, в которых лежат полуистлевшие трупы; многие были в шинелях с противогазами, кожаными подсумками, гранатами, и, как правило, все в касках. Это свидетельствует о том, что люди принадлежали к кадровым сильным частям РККА. Ближе к реке в окопчике разбитый станковый пулемет и вокруг скелеты людей, принадлежавших пулеметному расчету.

В густых кустах стояла сожженная санитарная автомашина, а в ней и вокруг нее истлевшие трупы и скелеты, разбросаны склянки с лекарствами, шины, костыли - свидетельство того, что здесь погибла санитарная часть со всеми ранеными. Найти документы о наличии этих погибших частей не удалось. По словам местных жителей, которые слышали от раненых командиров тех частей, здесь было окружено несколько армий, 3 или 4, значительная часть которых погибла; по некоторым данным, здесь была окружена 19-я Красная Армия. История в будущем должна точно установить истину этого трагического события Великой Отечественной войны.

9 мая. С большими предосторожностями на Волосто-Пятнице погрузились в эшелон из 49 вагонов и также осторожно двинулись в путь на Вязьму, оттуда повернули на станцию Темкино - достопамятный Угрюмовский разъезд, у которого наша оборона держалась свыше года. Здесь погибли сотни и тысячи наших бойцов, но и немцев много полегло. В районе Темкино имеется пять огромных кладбищ.

Двигаемся на Калугу, затем на Сухиничи, наконец поворачиваем на Белев. Не доезжая 20–25 км до Белева, ночью разгружаемся на ст. Карасевская. Днем отдыхаем, предстоит марш в 18 км. Слышим орудийную канонаду.

13 мая. Противник стягивает крупные силы и технику для широкого наступления с исходных позиций: Орел–Брянск в направлении Белев–Калуга через Козельск с целью прорыва на Москву и ее захвата.

Мы вошли в состав 16-й армии, находимся в ее резерве. Наше командование учло план противника и ведет также усиленную подготовку. По некоторым данным, только на нашем направлении в 16-й гвардейской дивизии имеется до 1000 «РС» («катюш»), огромное количество танков и артиллерии. Такого насыщения огня я еще не видел. Борьба ожидается кровопролитная и ожесточенная.

20 мая. Идет усиленная боевая подготовка, в условиях, приближенных к действительному бою, с участием танков и поддерживающих средств. Высшее командование говорит, что мы готовимся наступать в грандиозных масштабах. Этого нужно было ожидать.

5 июня. Проходили полевые тактические занятия в присутствии заместителя командующего 16-й армией генерал-майора В.С. Лопатина, который дал высокую оценку боевой выучке личного состава, вынес благодарность.

6 июня. У нас праздник - в торжественной обстановке было вручено гвардейское знамя. Мы дали клятву Родине и народу. Церемония происходила на лоне роскошной природы, в старом дворянском «гнезде» - имении князей Оболенских, что в 3 км юго-западнее г. Козельска. На торжества приехали московские гости, и среди них инициаторы создания нашей ополченческой дивизии, ныне гвардейской, - бывший секретарь Куйбышевского РК ВКП(б) тов. Шахова, зам. наркомфина СССР тов. Бодров.

12 июня. Получен приказ о переброске нашего полка из тыла на передовую. Местность просматривается и простреливается противником. Деревень нет, сожжены.

15–21 июня. Получен приказ удесятерить бдительность, так как немец может пойти на каверзу в связи с двухлетием войны. Провели выборы полкового партбюро, я остаюсь парторгом.

5 июля. Сегодня двухлетие полка и моего в нем пребывания. Тогда в полку насчитывалось 2654 человека ополченцев-добровольцев, а к настоящему времени их осталось 53 человека, из них 18 человек представлены к правительственным наградам.

9 июля. Уже 3 дня живем и волнуемся военными событиями на Белгородском и Орлово-Курском направлениях - там уже 4 дня идут ожесточенные бои. Наступление немцев пока успеха не имеет. Готовимся на своем участке нанести удар с целью отвлечь на себя силы противника.

Мы становимся вторым эшелоном, и наш полк в резерве корпуса. стало быть, достанется больше всех. В предстоящих боях впервые мы будем драться под гвардейским знаменем. Завтра, 10 июля, выдвигаемся на исходные рубежи.

12 июля. Заняли исходные рубежи против реки Вытебеть и деревень Ожигово и Перестряж. В 4 часа началась артподготовка. Участвовало не менее 500–800 орудий только на нашем участке, несколько полков орудий «РС» («катюш») и армия авиации («армия Громова»). Артподготовка длилась около двух часов. Десятки тысяч снарядов было выброшено на оборону противника. Затем двинулись танки.

К 16–17 часам мы вступили на оборону противника - фундаментально оборудованные траншеи и огневые точки. Всюду растерзанные трупы немцев. В землянках следы бегства и паники, разбросано имущество. На КП дивизии привели первую группу пленных - 48 человек, среди них трое раненых. Большинство напуганы, все - грязные, обезумевшие.

Двигаемся по пути отступления противника. Дороги заминированы, подводы и люди иногда подрываются, однако движение идет успешно. Потери относительно небольшие. Голая, без леса местность, пересеченная оврагами.

13 июля. Сидим в овраге на КП полка, в 400 м идет жестокий бой за дер. Речица. В атаку пошли танки, один запылал. Вскоре деревня была взята, захвачены склады с продовольствием и медикаментами.

К вечеру вошли в дер. Долгое. Противник сосредоточился за рекой, левее села-райцентра Ульяново. К темноте стянулся весь полк.

Подводим итоги двух дней: убито и ранено 21 человек. Вдруг наша землянка содрогнулась от мощного взрыва. Оказывается, немец ударил по 1-й стрелковой роте, которая проходила по оврагу, 15 человек выведены из строя.

14 июля. Во второй половине дня форсировали реку. С тов. Шимуком шли полем к реке, немец встретил нас огнем, мы быстро перебежали поле и скрылись в лесу. Начался воздушный бой. Несколько немецких самолетов сбито, на нас сыплется их лом. На парашютах раскачиваются летчики, их забирают в плен.

Наша задача - выдвинуться к дер. Уколица. Двигаемся лесом, ночью пересекаем дорогу. Вдруг на ней появляются две немецкие машины с солдатами, мы открываем огонь. Машины подбиты, фрицы бегут. Всю ночь ловим немцев.

15 июля. К 4 часам сосредоточились на опушке леса, что северо-западнее дер. Уколицы. Тишина. Вдруг к нам двигается машина. Открываем по ней массированный огонь. Машина остановилась. Взят в плен обервахмистр Волтер. Полтора часа он не говорил о местонахождении НП и батареи, наконец, сказал. Он ранен в двух местах, ему оказали помощь. В 6 часов противник нас обнаружил, открыл убийственный артиллерийский обстрел переднего края и нашего КП. Несем тяжелые потери, но почему-то бездействуем. Здесь мы потеряли до 10 человек командного состава.

Во второй половине дня приказано сняться и двинуться к дер. Сорокино. Противник пустил самоходную пушку и ею оборонял две деревни. Сжег 6 наших танков, но в последнюю минуту наш термитный снаряд покончил и с пушкой и с ее расчетом.

16 июля. В 3 часа входим в дер. Сорокино, а тем временем враг очистил дер. Уколица. Всюду трупы убитых, много раненых. Мы несем большие потери.

18 июля. Получили приказ начать усиленный марш в направлении города Волхов. На десятом километре пути встретили сопротивление. Вместе с тов. Шимуком попали в огневой мешок. Выбрались. Целый день ведем бой за деревню. Вторично попал в мешок артогня. Выбрался. Несем тяжелые потери. Деревню не взяли. Двигаемся к райцентру Знаменка.

19–20 июля. С уполномоченным контрразведки М.М. Шкуриным в ночь на 20 июля прошли 40 км. Ноги истерты и ноют. Зашли в деревню, которую два часа тому назад враг разбомбил. Мокрые зашли в разрушенный дом, старуха топит печь. Залезли на печь и проспали до утра. В 7 часов в дер. Красниково нашли наш полк; пробыв час, пошли искать тылы, чтобы поесть и отдохнуть. Начался артналет, враг не только сопротивляется, но и переходит в контратаки. Обстреливаются все наши дороги и глубокие тылы, но в воздухе наше господство.

21 июля. С утра разгорелся кровопролитный бой. Наша задача - взять Знаменку, а она еще в 12 км, куда противник упорно не хочет нас пускать.

22 июля. Получили задачу занять дер. Круглое Поле и наступать на дер. Верхняя Рыдань. Повели наступление, захватили деревню, но через час противник нас оттуда выбил. Несем большие потери, а пополнения нет, в батальонах осталась лишь половина необходимого состава.

23 июля. С утра наступаем на Верхнюю Рыдань, идут жестокие бои. Целый день находился на наблюдательном пункте командира полка. Вечером противник дал налет на нас. В двух метрах от меня разорвался снаряд, командир при этом сохранял полное спокойствие. Деревню не взяли.

24 июля. Передышка. Отдых. Люди измучены напряженными боями с 12 июля. Пополнения нет. Авиация наша по-прежнему господствует. Танки и мотомехчасти - на правом и левом флангах. У нас, кроме артиллерии, ничего нет.

25 июля. Идут бои местного характера. Сидели у своей повозки, как вдруг в 50 метрах разорвался тяжелый снаряд. Мы залезли в щели. Начался обстрел. В одной щели лежим с агитатором полка тов. Шимуком. Снаряд ударился о дерево над нашей щелью. Воздушной волной меня ударило головой о землю. Вдруг крики. Оказывается осколком смертельно ранило М.М. Шкурина, с ним же тяжело ранило его помощника Конакова, а второй помощник Махович сидел с ними и остался невредим.

26 июля. Ведем бой за дер. Верхняя Рыдань. Противник ни за что не отдает ее. А это и понятно - в 5–6 км проходит основная магистраль Болохов–Знаменка–Карачев и далее Брянск. Немецкий пленный рассказывает о их колоссальных потерях: так, в 6-й роте осталось 5–6 человек, они бы давно сдались, но боятся офицеров.

27 июля. Отдыхаем. Держим оборону на окраине дер. Верхняя Рыдань. К исходу дня получили приказ 28 июля перебазироваться и наступать на высоту и дер. Пашково.

28 июля. В 4 часа после 15-минутной артподготовки пошли на высоту. Движение медленное. Противник отчаянно сопротивляется. Выдвинулись на высоту. Несем потери. К 16 часам было уже 30 человек раненых, сколько убитых - неизвестно. Пошли с Шимуком к минометчикам, вдруг просвистел снаряд и в 20 м от нас разорвался. Шимук стремительно бросился бежать назад, я кричу ему, чтобы остановился, но он продолжал бежать, по дороге его ранило - осколок угодил в мякоть руки. Я проводил его в медсанчасть, а затем в медсанбат.

Закрепились на высоте, но деревню не взяли. Левый сосед весь день ведет ожесточенный бой. До половины дня в воздухе господствуем мы, со второй половины - авиация противника. Бомбит немилосердно. Завязываются воздушные бои.

29 июля. Взяли наконец дер. Верхняя Рыдань и высоты против дер. Паньшино. Всюду распухшие и гниющие трупы людей - приметы недавних и давнишних боев.

30 июля. Дан приказ перебазироваться на 20 км вправо, в том же Знаменском районе. Направление - на Орел, с севера на юг. Запад у нас остается справа; значит, отсекаем немца, создаем нечто вроде кольца. Местность открытая. Авиация противника активизируется, бомбит.

31 июля. Пришли на место, заняли вторые эшелоны. Враг в 5 км за высотой. Мы сидим в низине дер. Кобылино. Впереди нас, на поле и в оврагах, - танковый корпус. Два раза авиация противника по 20–25 пикирующих бомбардировщиков обрабатывала передний край и технику, было сброшено не менее 200–300 бомб. Потери значительные.

1 августа. Авиаразведка донесла о движении в нашу сторону 400 танков противника. Известие не из радостных.

2 августа. Сегодня проходил прием в партию. 17 достойных бойцов были приняты в члены ВКП(б), а за все время боев - 37 человек. Фронтовая газета «За Родину» посвятила целый номер нашему полку. Оценка- полк воевал хорошо.

Передовые части сегодня наступали. Наша авиация бомбила передний край противника.

Нам дали передых, который, по-видимому, продлится 2–3 дня. но отдыхать некогда, надо брать Орел.

3–4 августа. Отдыхаем в дер. Дерлово. Получили пополнение - 750 человек молодежи и бывших в боях бойцов. Придется вводить в бой сразу.

5 августа. На нашем участке предполагается нанести удар на ст. Хотынец (18 км) и ст. Карачев. Туда стягивается огромное количество техники - несколько полков «РС», артиллерия «РГК», корпус танков. Движение этой техники продолжалось с 20 часов 4 августа до 24 часов 5 августа. Противник, заметив это движение, бомбил нас сильно, группами до 20 самолетов, но неудачно.

6 августа. Бой начался против немецкой обороны, которую удалось прорвать, захватили крупный населенный пункт - ст. Ильинское.

За день продвинулись на 7–9 км. Во второй половине дня противник бомбил нас с целью задержать наше движение. Потери незначительные.

7 августа. Продолжались ожесточенные бои. Противник сосредоточил по неподвижным целям огонь из самоходных пушек. С 4 часов утра начались налеты авиации немцев. Целый день шла немилосердная бомбежка. Эшелоны самолетов от 20 до 40 не сходили с лазурного неба.

Здесь я понял, что такое массированные налеты. За целый день наши зенитки сбили только один «мессершмитт». Наши самолеты по одному либо небольшими группами появлялись в небе, но противодействовать противнику не могли. Буквально - наша техника выведена на расстрел.

За 7 августа погибло до 15 машин, а наших самолетов сбито 3. Одна многотерпеливая и многострадальная пехота выносит все.

8 августа. Продвинулись с утра на 4–5 км к ст. Хотынец, осталось 5 км. Необходимо перерезать железную дорогу у ст. Хотынец. С большими потерями, но упорно двигаемся вперед.

9 августа. Бомбежка противника несколько ослабла - видимо, нажали в другом месте. Бои идут за овладение господствующими высотами перед ст. Хотынец. Ожесточенность боя достигла наивысшего напряжения к 17 часам.

10 августа. В 5 часов вошли в поселок и ст. Хотынец. Противник отстреливается убийственно. Ведем бой за ряд деревень по большаку в направлении на Карачев.

11 августа. Ожесточенный бой за дер. Яковлевскую. С господствующих высот противник бьет артиллерией и из бронепоезда. Несем потери, но упорно наступаем.

12 августа. Противник ночью отошел, освободив ряд деревень на подступах к ст. Карачев. При отступлении немцы сжигают дотла все деревни, угоняют население, забирают скот. Готовимся к решительному натиску на Карачев. Пленный, взятый сегодня, показал, что на Карачев немец отвел 100 танков типа «Пантера». вероятно, хочет дать бой.

Командование фронта объявило благодарность дивизии за взятие ст. Хотынец.

13 августа. Шли ожесточенные бои за овладение Карачевым. Были введены в бой крупные силы артиллерии «РС», танки, авиация. К исходу дня, утомленные ожесточенностью боя, остались на исходных рубежах, не продвинувшись ни на один метр. Ночевали прямо в окопах.

14 августа. В 12 часов началась артподготовка, танки двинулись на высоту, пехота приготовилась к атаке. Противник из самоходной пушки сжег 9 наших танков. Атака захлебнулась. Несем потери. В полку осталось 147 стрелков.

15 августа. Утром вошли в г. Карачев - разграбленный, разрушенный, сожженный. В городе немного домов уцелело, в основном - руины. В 16 часов противник начал обстрел подступов к городу с запада, откуда двигались наши части. Затем огонь был перенесен по городу. Ночуем в немецких бомбоубежищах. Составили акт о зверствах немцев за 2 года их оккупации.

16 августа. Противник отошел от города на 10 км. Идем по его стопам. Он закрепился на господствующей высоте перед дер. Ольховкой. До Брянска осталось 32 км. Враг упорно сопротивляется.

17–19 августа. Приказали отвести с передовой дивизию и полк. Был митинг, на котором зачитывался приказ о героизме нашей 11-й ударной гвардейской армии. Велась съемка кинохроники. Теперь мы - гвардейцы и карачевцы, вот боевой рост дивизии от ополченческой до ударной гвардейской. За время последних боев приняли в партию 74 человека. Испытываю гордость, в этом частично и моя заслуга. Получили отдых, баню, хорошую пищу, что безусловно заслужили.

20–24 августа. Отдыхаем. Находимся в 7 км от г. Карачева и в 3 км от передовой. В наших условиях это уже тыл.

22 августа сообщили, что мы должны нанести удар немцам к югу от Брянска, перерезать железную дорогу Брянск–Киев и выйти на западный берег реки Десны. Цель прекрасная, но ее исполнение нелегкое.

Уже появляются немецкие бомбардировщики и громят передний край. Стало быть, противник боится нашего удара.

26 августа. С утра началась ожесточенная артподготовка, с целью улучшить наши позиции и потеснить противника к Брянску.

Целый день шел бой. Мы во втором эшелоне, поэтому являемся свидетелями событий, но не участниками. К исходу дня выяснилось, что упорные бои не увенчались успехом, только взяли человек 20 немцев в плен. Ждем пополнения, скоро начнем формироваться. Видимо, штурм Брянска не обойдется без нашей дивизии. Пока что работаем, отдыхаем, едим.

28–29 августа. Получили пополнение - свыше 300 человек, сержантский состав, в основном 1925 года рождения. Зеленые юнцы, дети-солдаты. При виде этих младших командиров я с грустью вспоминаю воинов 1941 года.

30 августа. Получен приказ передвинуться на левый фланг километров на 35. Идем день и ночь под дождем. Деревни все сожжены, народ ютится в землянках. Прекрасный урожай зерновых и огородных культур. к сожалению, война измяла посевы, но жители кое-как собирают, чтобы не умереть с голоду зимой.

1 сентября. Приказано дивизии занять оборону, расположились от противника в 500–600 метрах. Перед нами задача - сдвинуть врага до железной дороги Брянск–Киев, отрезав его.

Вчера и сегодня идет усиленная бомбежка противника. Один налет наших самолетов насчитывал 60 машин. Противник огрызается зенитной артиллерией, но безрезультатно. Едем принимать новое пополнение - юнцы, даже еще физически не окрепшие, не говоря уже о военном опыте.

2–4 сентября. Дер. Старые Рядовичи Орловской области. Вдалеке видны брянские леса, но там противник пока. Заняли боевой рубеж. Враг отчаянно сопротивляется, но его жмут со всех сторон. На юге- реальные успехи, освобождают Донбасс.

5 сентября. Передвинулись на 5 км на левый фланг, встали против дер. Хотеево, которую ночью взяли. Противник втянулся в лес. Еще две деревни впереди - и лес наш.

Противник сжег все деревни, в том числе и эту, взорвал плотину и мост на реке, сжег водяную мельницу. Саперы начали сооружать переправу. Враг сосредоточил артиллерийско-минометный огонь, однако переправа была наведена и к исходу дня река форсирована.

Из леса противник ночью ведет ружейно-пулеметный огонь. Наши минометы заставили его замолчать.

Втянулись в лес, преследуя врага. Кругом огромные лесные массивы. Встретили группу немцев, приблизительно в 200 человек, вооруженных нашим оружием, - это оказались партизаны. За железной дорогой и станцией Навля партизан, оказывается, несколько тысяч. Своими диверсионными действиями они сильно вредят немцам, помогая Красной Армии.

7 сентября. Утром сосредоточились на реке Навля, строим переправы. Враг из дер. Святое бьет губительным огнем. Много людей выбывает из строя. Атакуем дер. Святое и входим в нее. все сожжено.

Вскоре враг контратакой выбил нас из деревни, до поздней ночи шел бой. Мы несли потери, но упорно шли вперед.

8 сентября. Закрепились на высоте, на другой высоте сидят немцы. Развернулся бой, в котором участвуют 1-й и 3-й стрелковые батальоны. В 17 часов на третий батальон немцы совершили четыре контратаки, их достойно встретили бойцы-юноши, подпуская на близкое расстояние. На правом фланге 7 наших танков атаковали крупные силы немцев и их обоз. Уничтожение было настолько сильное, что эту атаку можно назвать мясорубкой.

Противник подошел к реке Десне, и мы на его плечах тоже подошли к реке. На правом берегу реки, занятом противником, бесконечно идут обозы, войска и автомашины на запад. Мы установили пушки и бьем по правому берегу. Транспорт исчез.

10 сентября. Стоим в лесу. Противник - на правом высоком берегу. Мы ведем редкий артогонь. Обе стороны активности не проявляют.

13–26 сентября. За две недели прошли 300 км. Дороги войны! Какое трагическое зрелище являют сожженные деревни, опустошенные поля, истерзанная земля! Основная масса населения угнана в Германию, истреблена или изгнана с насиженных мест. Вереницы оборванных, изможденных и измученных войной людей двигаются к своим пепелищам- кто на лошадях, коровах, кто пешком, - везут повозки с жалким скарбом. Подходим к железнодорожным узлам Брянск-1 и Брянск-2, которые буквально стерты с лица земли; полотно и пути превращены в развалины. Несмотря на это, железнодорожный путь московской магистрали в 10 км от Брянска был восстановлен уже к 17 сентября. Сам город почти цел. Народ радостно нас встречает.

27 сентября. Стоим в дер. Житня, в 6 км от ст. Почеп. Три дня отдыхаем. Отдохнули прилично. Предстоит сделать 2–3 перехода - и вступаем в бой.

1 октября. Получен приказ двигаться в направлении Брянска, то есть назад, откуда пришли, а там - погрузка в вагоны, и куда ехать, пока неизвестно.

2–4 октября. Достигли предместий Брянска. Остановились в 4 км от города на правом живописном берегу реки Десны в селении Супонево, разместились полком по домам.

До 17 октября отдыхали в Супонево, а сегодня со станции Брянск-2 погрузились в вагоны для отправки под Великие Луки, в Торопец, куда перебрасывается вся наша 11-я гвардейская армия. Путь наш пройдет через Орел, Тулу и Москву.

26 октября. Стоим против Невеля, левее Великих Лук. Сюда двигается боевая техника в огромных количествах, я видел - только по одному шоссе двигался танковый корпус. Вероятно, образуем Прибалтийский фронт для освобождения Прибалтики и Ленинграда.

6 ноября. Канун великого праздника. Радостная весть: мы заняли Киев. Стоим на переднем крае, лицом к лицу с противником. Местность убийственная - сопки и лощины, страшно запутанная оборона. Стреляют обе стороны беспрерывно.

7 ноября. Праздник. Было относительно спокойно. Встречали московских гостей, получили подарки, устроили угощение.

8 ноября. В течение двух недель занимали оборону, но вчера прошел слух, что мы должны отойти на другой участок - в тыл, примерно на 60 км.

23 ноября. Марш совершен в страшно тяжелых условиях. Грязь непролазная. Прошел обильный снег, а затем все растаяло в болотистой местности. В течение двух суток было пройдено 75 км. Заняли передний край обороны - это между Витебском и Невелем, здесь разместилась наша 11-я ударная армия. Будем рвать сильно укрепленную оборону противника в двух направлениях - одно на Витебск, другое на Полоцк. Распутица продолжает усиливаться. Машины, люди, орудия - все тонет в грязи. Стянуты огромные артиллерийские средства, а снарядов к ним поступает мало, все упирается в транспорт. То же и с питанием людей.

25 ноября. В политотделе дивизии проходило совещание в присутствии представителей 1-го Прибалтийского фронта и 36-го корпуса.

Поставлена очень серьезная задача - прорвать оборону противника, которую он крепко держит, так как в 8 км от его переднего края проходят две важнейшие коммуникации: шоссе Витебск–Псков и железная дорога Витебск–Ленинград. Предстоят упорные и кровопролитные бои.

3 декабря. Положение с подготовкой к наступлению резко изменилось не в нашу пользу. Мы занимаем открытую топкую пересеченную местность, просматриваемую противником. Он же занимает оборону впереди железной дороги и шоссе, в 500 м от них, а за ними идет огромный лесной массив. К тому же погода вконец испортилась - пошли дожди, мокрый снег, дороги развезло, непролазная грязь. На всех проселочных дорогах- завязшие в грязи сотни автомашин, тракторов, танков. Все остановилось. Люди, промокшие, уставшие, после восьмидесятикилометрового перехода не имеют сносного питания. Попытки на вьюках обеспечить продовольствием 9000 человек дали незначительный эффект.

И вот принимается решение: 2000 человек снять с обороны и отправить в тыл за 50 км, чтобы на себе каждый принес по одному снаряду, мине и по 15–20 кг продовольствия. И вот эти полуголодные люди днем и в непроглядную тьму шли, увязая в грязи, тянули к фронту весь этот груз. Какие же нечеловеческие усилия и испытания должен преодолевать наш русский солдат! К тому же эти люди, как только установится погода, должны идти в наступление, уничтожать и гнать врага. Сегодня впервые за 10 дней подморозило. Надолго ли? Нет ни одного солдата, который бы не желал крепких морозов, хотя от них он будет страдать.

12 декабря. Погода устоялась. Мороз минус 3–5 градусов. Сегодня получили Красное Знамя Верховного Совета, до вечера отдыхали. Вечером пришли работники из корпуса и дивизии и сообщили о начале наступления завтра утром. Что даст нам завтра? Перед нами важнейшие коммуникации немцев - шоссе и железная дорога, их нужно взять. Вероятно, это будет сделано, но какой ценой?!

13 декабря. В 9 часов утра началась всесокрушающая артподготовка. Сплошное море огня, огромные облака дыма. Горизонт заволокло сплошной пеленой дыма. Этот ужасный огонь беспрерывно длился 2 часа. Казалось, что на этой несчастной земле, на которую обрушились тонны металла, нет места ничему живому. В этот день мы продвинулись на 4 км. Враг яростно отбивался из пулеметов и артиллерии. Непонятно, как могли немцы сохраниться при таком огне.

14 декабря. Продвинулись еще на 2 км, взяли шоссе. Первая задача выполнена. Враг засыпает нас из минометов и дальнобойной артиллерии, самоходных пушек - «фердинандов». Наши люди выбывают десятками.

15 декабря. Наконец перерезали не только шоссе, но и железную дорогу. Враг бежит, оставляя целые деревни.

17 декабря. Наша задача взять Витебск, ближайшая задача - г. Городок, до которого осталось 20 км. Ведем бой за дер. Порядки. Противник вывел несколько орудий на прямую наводку. Кругом изуродованные трупы бойцов. Картина ужасная.

Продвинулись еще на 7 км. Входим в леса. Попадаются мирные жители, плетущиеся к своим очагам.

19 декабря. Ведем бой с 6 часов утра. Подтягивается артиллерия. Бои кровопролитные, но безрезультатные. У нас в полку один батальон вместо трех, в батальоне 175 человек вместо 1500. Вот во что обходится наступление! В течение дня провели три атаки с мощной артиллерийской подготовкой. Враг гибнет, но сидит упорно. Никаких результатов. Завтра будем наступать. Командующий фронтом Баграмян объявил благодарность дивизии и ее командиру генерал-майору Петеру. А во что обошлась эта благодарность?..

22–24 декабря. Бьемся два дня, и все безрезультатно. От Городка - в 9 км. Мы ежедневно атакуем противника колоссальными артиллерийскими налетами, но враг все же сидит в траншеях и не уходит.

24–31 декабря. Трое суток вели ожесточенные бои. Противник упорно сопротивлялся, но сбит с занимаемых рубежей, благодаря тому, что правофланговая 4-я ударная армия взяла г. Городок. Идем по полям, над которыми только что прогремели артиллерийские снаряды. Всюду трупы наших бойцов и командиров, у немецкой обороны - их солдаты и офицеры. Неисчислимые страдания испытывают местные жители. Запомнился эпизод, когда в дом, где остановилась наша политчасть, пришло трое детей 11, 7 и 5 лет. Они пришли из леса, их родители погибли, а они долго шли, надеясь встретить своих. Полуобмороженные, голодные, очутившись в тепле, упали на нары и заснули мертвым сном, во сне бредили от пережитых ужасов.

Прошли еще 12 км, до Витебска осталось 30 км. Противник по мере нашего продвижения усиливает сопротивление.

1 января. Вот наступил очередной новый военный год. Всю новогоднюю ночь шли маршем. Прошли 18 км. Передвинулись на правый фланг за г. Городок. Подошли к шоссе Сиротино–Витебск.

В ночь с 1 на 2 января наш полк двинулся на передовую, перерезав шоссе Сиротино–Витебск. Подтянулись к дер. Ермачки, за которой находились исходные рубежи нашего полка для наступления. В эту ночь при подходе к деревне противник обстрелял наш полк. Потери большие.

Утром 2 января мы начали наступление. Противник яростно сопротивлялся, мы не продвинулись ни на один метр.

Когда наше наступление захлебнулось, немцы перешли в контрнаступление и оттеснили нас к оврагу за дер. Ермачки. Мы понесли большие потери. Самоходная пушка врага зажигательными снарядами сожгла деревню. В огне погибло много раненых, которых не успели эвакуировать. Артиллерия немцев поражала наши резервы и наши артиллерийские позиции.

7 января была предпринята вторая контратака немцев. Она также принесла нам огромные потери, но и немцы оставили на поле боя 13 подбитых танков и гору трупов.

За два дня контратак, предпринятых немцами, мы потеряли только убитыми 400 человек и около 700 раненых. Потери ужасные. Это самые тяжелые бои, какие только я пережил. Как много крови и жизней стоят нам эти 12 дней начала нового года, принесшие нам большие военные разочарования.

Факт оттеснения нашего полка (3 января) за дер. Ермачки всполошил начальство из 4-й ударной армии, которой мы обеспечили 30 декабря овладение г. Городком. Приехал подполковник из этой армии, ведавший отделом партработы в Политуправлении, он получил лживую информацию о положении дел на фронте. Составили дело, началось разбирательство искаженных фактов. Пришлось доказывать свою невиновность, непричастность к тому, в чем нас обвиняли. Дополнительная нервотрепка.

13 января. Изрядно потрепанный полк и дивизию отвели не на отдых, а на формирование - оснащение боевой техникой и людским составом. Живем в витебских лесах в 10 км от переднего края. Такая относительно спокойная жизнь продолжается до 1 февраля.

1 февраля. Получен приказ выдвинуться к шоссе Сиротино–Витебск под дер. Матрацы для нанесения удара в направлении г. Витебска, для последующего овладения этим городом.

Утром 2 февраля на немецкую оборону обрушилась гигантская лавина нашего артиллерийского огня по фронту в 10–12 км. Горизонт сделался черным от дыма. Артподготовка продолжалась 1 час 40 минут, после этого пехота тремя эшелонами поднялась и пошла вперед.

Противник слабо сопротивлялся. Через час мы быстро преодолели 5 км, заняв дер. Городище, и продолжали дальнейшее движение.

Сила артогня была настолько велика, что круглая роща в диаметре 0,5 км, где проходила вторая линия немецкой обороны, в основном была уничтожена. Многолетние сосны сносились с корнем, через каждые 3–4 м зияли огромные воронки, а поле за этой рощей буквально было вспахано снарядами. Всюду валялись обезображенные трупы немцев. Первые 5 км противник бежал в безумной панике, бросая вооружение, в том числе два самоходных орудия, много складов с военным имуществом. Но затем начал усиливать сопротивление, и на 8 км за дер. Новоселки, близ шоссе, на юго-западном берегу реки, закрепился, успел оправиться, подтянул резервы и артиллерию, ежедневно бросая на нас авиацию, окончательно остановил наше наступление.

От этих мест до Витебска оставалось 12 км.

Отчаянные наши попытки прорвать здесь оборону не увенчались успехом, гвардейцы начали выдыхаться и численно быстро редеть. Враг буквально засыпал нас снарядами.

6 февраля. Находясь на КП под дер. Ворошилы, я готовился ночью провести партийную работу. Почти рядом находились три землянки, в средней из которых был я с фотографом политотдела.

Приблизительно в 1 час ночи противник сделал налет на наше расположение. от разрывов снарядов наша землянка дрожала, земля сыпалась с потолка и стен. Затем эти налеты начались через каждые 20 минут вплоть до 8 часов утра. В один из налетов снаряд крупного калибра попал в крышу соседней землянки, в которой находился штаб артиллерийского дивизиона в количестве 30 человек. Землянка была разворочена взрывом, из этих людей невредимым выполз начальник штаба и семеро красноармейцев, тяжело раненных, остальные были погребены под развалинами.

8 февраля. Дивизию отвели на исходные рубежи за дер. Матрацы для приведения себя в порядок и пополнения людьми, так как в полку еле насчитывалось 100 человек.

В этих боях мы также потеряли много прекрасных командиров и бойцов. А живые несли невыносимо тяжелый военный труд.

Бойцы, находясь несколько дней под ожесточенным огнем, не получали горячей пищи. Затем беспрестанный холодный дождь, а ночью заморозки до такой степени издергали и измучили людей, что многие впадали в апатию, ни на что не реагировали, все было им безразлично. Затем начались массовые заболевания и выбытие людей из строя. На передней линии боец обогреться не может - он лежит в маленьком земляном или снежном ровике несколько суток подряд, грязный, обросший, с воспаленными глазами, в замерзшей шинели, которая днем намокает от дождя, а ночью замерзает, в замерзших валенках-колодках. Каждый, кто бы увидел такого защитника Родины, сказал: «Да, это великий мученик, переносящий нечеловеческие страдания». Только здесь, в этих условиях, можно увидеть воочию весь ужас мучений и страданий человека, огромное напряжение сил и нервов его, только здесь можно со всей силой проклясть навязанную нам войну.

20 февраля. Получен приказ перебросить всю 11-ю гвардейскую армию, а следовательно, и нашу дивизию на северо-восток к г. Невель.

Пешком мы проделали 120 км, по местам недавних боев, по шоссе Невель–Городок. Деревни в основном сожжены. Мороз крепкий, согреться негде. Люди страдают от холода и утомления.

К 29 февраля сосредоточились у дер. Обитель Юрьево для нанесения удара и прорыва обороны немцев с выходом к железной дороге и шоссе Идрица–Витебск, либо Идрица–Пустошки–Новосокольники–Великие Луки. Местность холмистая и болотистая, неудобная для наступления, но выгодная для обороны.

1 марта. В 10 часов утра началась артподготовка, которая продолжалась около двух часов. Полк построен в три эшелона побатальонно. Как только пехота поднялась в атаку, противник открыл бешеный артиллерийский огонь, сопровождавшийся беспрерывными контратаками.

Движение нашей пехоты приостановилось.

Полк не сдвинул противника ни на шаг, а наоборот, плотностью своего артиллерийского огня он наносил нам огромные потери, даже тогда, когда мы прекратили наступление, а также нашим тылам на глубину до 5 км. Итак, и это наше наступление захлебнулось. Оно продолжалось до 6 марта. Я считаю причиной наших неудач слабость, а попросту никудышность нашей артиллерийской разведки. Мы не смогли изучить систему огня и огневые точки противника. Вот почему после двух часов артподготовки мы не смогли подавить его артиллерию, которая преградила путь к наступлению.

7 марта. Получен приказ бросить дивизию на правый фланг от этого участка. Расположились в лесу у дер. Ломоносово. Получили пополнение людьми - два раза по 90 человек.

10 марта. Началось наступление соседних гвардейских дивизий, мы же должны бы были развивать успех после прорыва немецкой обороны. К середине дня впереди стоящие дивизии прорвали оборону, вошли в «мешок» на 5–7 км вглубь и остановились, так как противник оказал сильное сопротивление артогнем и контратаками.

16 марта. Началась подготовка к грандиозному наступлению с участием танкового корпуса. Была подтянута артиллерия. Задача состояла в прорыве «мешка», отсечении железной дороги Идрица–Пустошка, для чего необходимо совершить 8-километровый путь.

Перед началом наступления в полк приезжал командующий фронтом генерал армии Баграмян. Казалось, все было продумано и взвешено.

17 марта в 10 часов утра началась необычайной силы артподготовка. Тысячи тонн металла в течение двух часов были обрушены на переднюю и глубокую оборону немцев. После этого пошли танки и совсем слабо стала двигаться пехота. Наш полк поддерживал батальон из 18 танков. В начале атаки из этого количества было подожжено 7 наших танков, остальные повернули обратно. Пехота, пройдя 300–400 метров, залегла из-за сильного огня противника. Затем пехота вернулась на свои исходные позиции. Противник усилил огонь, и наступление сорвалось, принеся нам огромные потери. В первом стрелковом батальоне на 19 марта осталось 12 стрелков, во втором- 10, а в третьем - 16 человек. То же и в других полках дивизии. Дивизия потрепана и небоеспособна. Причина та же: нет надежной разведки вообще и артиллерийской в частности. От рядового солдата и, думаю, до командующего фронтом все подавлены этими неудачами.

4 апреля. Сегодня получен приказ о перебазировании дивизии с выходом на Ленинградское шоссе. Предстоит движение пешим порядком. Итак, мы простояли 15 дней в 20 км от передовой. За это время хорошо поработали, сносно отдохнули, вернее отоспались.

Передислоцируемся в сосновые леса у Ленинградского шоссе Невель–Пустошка в 30–35 км от фронта.

5–6 апреля. В течение двух дней обустраивали образцовый лагерь: вырыли в земле целые казармы на 100–120 человек. Впервые за 7 месяцев лег спать в белье.

8 апреля. Налаживается нормальная боевая подготовка. Получаем довольно приличное пополнение, в основном из тыловых запасных полков. Прибыло новое вооружение, - винтовки со штыками, новые орудия, вводятся новые виды вооружения. Стрелковые подразделения усиливаются пулеметами последней разработки. Наша задача будет состоять в том, чтобы морально укрепить солдат и офицеров и нацелить их на более грандиозные задачи по разгрому врага.

В течение апреля вступило в ряды партии 55 человек. Теперь моя парторганизация насчитывает 344 коммуниста. Это, безусловно, успех.

1 мая. Парад войск 84-й гвардейской стрелковой дивизии. На живописной поляне, окруженной могучими соснами, выстроились полки дивизии и ее специальные подразделения. Офицеры и красноармейцы в парадных костюмах и летнем праздничном обмундировании представляют собой прекрасное зрелище. У всех приподнятое настроение. В 11 часов дня появляется машина с командиром дивизии генерал-майором Петерсом. Генерал здоровается с частями. Через 40 минут появляется машина, и к площади подъезжает командующий 11-й гвардейской армией генерал-лейтенант Галицкий, прославленный герой начала войны. Он из числа немногих героев, который выводил свою дивизию от Бреста до Смоленска, при этом 45 дней находясь в тылах противника. Генерал Галицкий обходит выстроившиеся части, здоровается и поздравляет с праздником. Гремят два оркестра. Затем перед трибуной проходят полки церемониальным маршем. Целый день выступали артисты, демонстрировались кинофильмы. Раздали американские часы-подарки, одни вручили и мне. У меня радость - мне разрешили двадцатидневный отпуск в Москву. какое счастье, почти нереальное, увидеть так скоро близких.

1 июня. Возвращаюсь в часть после отпуска, отыскал ее в районе Рудня–Орша. Друзья восторженно меня встретили. Приступаю к исполнению своих обязанностей.

Сообщили об открытии второго фронта союзниками на западе. Успехи десантных войск на севере Франции и Италии вселяют надежду на благоприятный исход предстоящих наших летних наступлений.

13 июня. На нашем участке обороняется немецкая усиленная штурмовая 78-я пехотная дивизия. Оборона представляет собой глубоко эшелонированную сложную и сильную систему траншей, дзотов и опорных пунктов. Личный состав чрезвычайно стойкий - значительная часть «СС». Плацдарм, с которого мы предполагаем нанести удар, чрезвычайно невыгоден - хотя и пересеченная, но абсолютно открытая местность. Несмотря на это, предполагается сосредоточение такого огня и в течение такого времени, который разрушит все хитроумные сооружения немцев. Предвижу, что это будет невиданное сражение.

18 июня. Получили приказ выдвигаться на передний край. А в лесу, за 25 км от передовой, рассредоточиваются около пяти гвардейских дивизий, которые завтра должны заменить обыкновенные части, уже стоящие на обороне.

20 июня. Открытая, но пересеченная местность - ни деревень, ни посевов. Это в 28 км северо-восточнее г.Орша и в 2 км правее магистрали Москва–Минск. Здесь начиная с января этого года Западный фронт трижды предпринимал наступление, не увенчавшееся положительным результатом, а потери фронта составили 100 тысяч человек (!). Вот на это гиблое место, место смерти, мы, в составе 11-й гвардейской армии, выдвинулись для осуществления четвертого прорыва, более грандиозного, чем предыдущие, и который должен принести успех.

21–22 июня. Днем ни души, никакого движения, как на обороне немцев, так и у нас. Все зарыто в землю. Но с наступлением темноты и до рассвета движутся бесконечные потоки вооруженных, запыленных людей, растекающихся по складкам местности, траншеям, подходя к самому переднему краю. Стоит несмолкаемый гул моторов, ползут танки, самоходные орудия, подтаскиваются артиллерийские средства, минометы, в том числе «РС» («катюши») и т.д.

Прорыв намечен по фронту, протяженностью в 6 км. На каждом километре прорыва в первом эшелоне было установлено 350 орудий, следовательно, по всему фронту - 2100 орудий. На прямой наводке стояло до 100 орудий на километр, то есть 600 орудий калибра от 45 до 203 мм. При этом каждый пехотный полк поддерживало не менее одного полка минометов 120 мм и одного дивизиона «катюш» («РС») и т.д.

К 4 часам утра 23 июня к переднему краю был пододвинут танковый корпус, не менее 600 машин. Еще к этому нужно прибавить, что прорыв поддерживало 1000 самолетов - наших и американских.

Такие вот грандиозные средства истребления человека были сосредоточены на этом узком клочке земли.

23 июня. Ровно в 5 часов воздух, земля и все живое вздрогнуло от исполинского выстрела не менее 300 орудий разных калибров, затем в канонаду вступали все новые и новые сотни орудий, и, наконец, все покрылось мраком. Горизонт затянуло дымом, небо померкло. И вот через 30 минут дали залпы сверхмощные минометы и «катюши». Этот ад продолжался 3 часа. На стороне противника в это время был виден сплошной огонь, земля горела пламенем. Казалось, что там не осталось ничего живого, что все должны были погибнуть. К 9 часам утра наша пехота поднялась в полный рост и пошла в атаку, и, как ни странно, враг огрызался из тяжелой артиллерии, а когда пехота приблизилась к траншеям противника, она была встречена снайперским и пулеметным огнем. Откуда взялись эти снайперы? Как уцелели?..

В результате, к исходу дня 23 июня наша пехота продвинулась на 2 км. Ночью 24 июня был сделан еще бросок, и противник побежал. Началось мощное преследование врага. К 24 июня, за одни сутки мы потеряли не менее половины личного состава. Такова цена нашего успеха.

Утром 24 июня мы с представителями политотдела двинулись вперед преследовать врага. Прошли нейтральное поле, которое сплошь было усеяно трупами наших бойцов еще с зимнего наступления. Страшная картина истребления людей. Каждый метр земли перепутан колючей проволокой и заминирован. Вышли на шоссейную дорогу, пересекающую магистраль Москва–Минск. Здесь у противника сплошные блиндажи и трупы немцев, вчера погибших. По магистрали наблюдается невероятное движение нашей техники, устремившейся на запад через горловину прорыва, которую вчера мы осуществили ценой огромных жертв. На полной скорости движутся танки с десантами, за ними- орудия всех калибров на механической тяге, за ними - «катюши», военные машины всех рангов, и их не тысячи, а десятки тысяч. Враг делает бесплодные попытки артобстрелом магистрали остановить это гигантское движение армии. Могучие потоки все сметают на своем пути. Враг в панике.

Ночью немецкие самолеты-одиночки бомбили движение пехоты по всем дорогам. Мы всю ночь шли, к утру сосредоточились в дер. Соловьи.

25 июня. В деревню и около нее вошли две дивизии, противник дал возможность втянуться всем и открыл по нам ураганный огонь из «фердинандов». Мы понесли чувствительные потери.

К 11 часам утра получили приказ передвинуть дивизию на правый фланг по магистрали Москва–Минск.

26 июня. Мы полностью овладели городом Орша. Было взято много пленных, огромные материальные ценности, в том числе один эшелон с лошадьми. Много было выловлено предателей и изменников Родины. В ночь на 27 июня двинулись на запад с целью преследования врага, но его не оказалось. На рассвете верхом на лошадях въехали на железнодорожную ст. Кохановка. Всюду следы прошедшей военной операции: до 50 немцев валяются в пыли мертвые, разрушены и взорваны склады, на железнодорожных путях стоят 10 составов вагонов, груженных техникой, один состав гружен авиационными бомбами весом до 3 т каждая и т.д. Юго-западнее станции остановились на трехчасовой отдых, затем выехали на магистраль Москва–Минск.

Наблюдаем страшную картину. На протяжении 20 км магистраль Москва–Минск устлана трупами немцев, лошадей, разбитыми автомашинами, орудиями - все это прямой наводкой нашей артиллерии разносилось в клочья, но самое истребительное действие оказывала наша авиация. Три дивизии со штабами, офицерами и генералами разбежались от магистрали по лесам, и когда мы вторыми эшелонами продвигались по магистрали, к нам из леса выходили сотни немцев и сдавались, но на них никто не обращал внимания, им просто давалось направление на восток и они толпами двигались дальше, унылые и подавленные.

28 июня. Двигаемся с неослабевающим темпом на запад. Господствуем на земле и в воздухе. Магистраль наша. Могучие потоки машин и техники неудержимой лавой идут вперед.

Подходим к районному центру г.Бобруйску.

29 июня. Подошли к г. Борисову. Его только что взяли наши войска. Все горит и взрывается. Взорван и гигантский мост через р. Березину. Переправлялись с помощью подручных средств, выдержав при этом необходимые для второго эшелона при его движении заданные 35 км.

30 июня - 5 июля. Продвигаемся по-прежнему в неослабевающем темпе. У Логайска произошла встреча с партизанами, их очень много. Полчаса провели в дружеской беседе. Командир отряда подарил мне хорошую лошадь с седлом, теперь я совершаю марш верхом на лошади.

Наши войска взяли Минск. Подходим к старым границам, то есть границам 1939 года. Население встречает нас восторженно, как избавителей. Во второй половине дня 5 июля получили изменение маршрута - будем двигаться на Молодечно, где предполагается встреча с противником.

6 июля. У Молодечно противник оказал слабое сопротивление. Мы вошли в полусожженный город, это важнейший железнодорожный узел, к счастью, в основном сохранившийся. Интендантские склады сожжены, много хороших продуктов погибло, но бойцы стараются что-то извлечь из пожарищ.

7 июля. Мы уже второй день идем по территории Польши, проделали 35 км, предстоит проделать столько же. Люди стоически переносят трудности наступательного марша. В одном из хуторов по пути нам рассказали жители, что вчера арьергарды немцев собрали из окружных хуторов 18 парней и расстреляли их за то, что они могут попасть в Красную Армию. Какая нечеловеческая подлость и варварство!

8 июля. Проделали опять 40 км, находимся в 50 км от Вильно. население в основном поляки, смотрят на нас непонимающе, кругом бедность и беспросветная темнота. Замечены случаи произвола и мародерства.

Сегодня командир полка созвал совещание офицерского состава и призвал самым решительным образом пресекать мародерство, за что будет следовать строгое наказание.

9 июля. Сегодня мы проделали не 45 км, как предполагалось, а 63, это рекордный марш, а по существу, просто безумие. Люди и лошади падают от изнеможения. Подходим к Вильно и Лиде, окружаем и уничтожаем мелкие группировки немцев. Местные жители, в основном поляки, встречают внешне радостно, но мы ведем себя недостойно, продолжаются случаи мародерства, и не потому, что кушать нечего, а из-за комплекса победителя.

В одном крупном населенном пункте Виленской области отдыхали в имении родовитого помещика Богушинского, который сбежал, бросив все свое имущество. Отдых был короток, и снова в путь.

10 июля. Преодолели сопротивление небольшой группы противника, потеряв при этом 11 человек ранеными. Двинулись дальше, проделав к исходу дня 30 км, при этом форсировали две небольшие речушки.

11–15 июля. Двигаемся по 35 км в день, вошли в Литовскую ССР. Население зажиточно, настроено враждебно.

Организовали штурмовой батальон по форсированию Немана, который от нас в 45 км. Нас начинают бомбить самолеты противника, но на земле он оказывает слабое сопротивление. Литовцы распускают слухи о том, что немцы хотят заманить нас в грандиозный «мешок». Мы настораживаемся, у нас мало боеприпасов, их не подвозят, коммуникации растянуты. Мучительно и тяжело было, когда мы стояли под Москвой; еще более мучительно и опасно, когда мы сегодня находимся в 60 км от границ Восточной Пруссии.

Сегодня, 15 июля, в двух местах форсировали Неман. Утром немецкие пикировщики разбомбили переправы. Опять налаживаем штурмовой батальон. Уже за рекой заняли две деревни.

16–17 июля. Взяли районный центр Литовской ССР Алитус. Немец начинает усиливать сопротивление. Население относится враждебно, и есть за что: продолжается мародерство, на приказ командиров не обращают внимания.

18–19 июля. Наш полк в числе первых форсировал Неман, многих участников этой операции представили к званию Героя Советского Союза.

Вот она, могучая и красивая река Неман! Сколько значительных исторических событий совершалось на ее берегах, сама седая история России и Литвы перед нами.

Противник бомбит переправы, несем потери. Под бомбежками переправились на западный берег реки. Усилили зенитный огонь, которого немецкие самолеты боятся.

20 июля. Ведем упорные и тяжелые бои. Противник в 6 км от берега закрепился и дальше нас не пускает. Мы потеряли почти весь личный состав, с которым вышли из-под Орши. Получили пополнение, наспех мобилизованных мужчин из освобожденных районов, трусливое и не обстрелянное воинство - от выстрела или шума бегут как зайцы.

21–24 июля. Составлял отчет за прошедший месяц боев: из 395 членов и кандидатов партии потеряли ранеными и убитыми около 200 человек. Таких потерь полк еще не видел, но эти жертвы окупились очищением родной земли.

Роем траншеи, окопы - полк перешел к обороне. Передышка перед новой волной наступления.

25–27 июля. Занимаем прежние рубежи. Противник сопротивляется. Мы удерживаем плацдарм на западном берегу Немана.

27–28 июля. Нас отвели во второй эшелон. Сегодня, 27 июля, Красная Армия, громя фашистскую армию, освободила Белосток, Львов, Станислав, Нарву, Двинск.

Я сегодня получил орден Отечественной войны 1-й степени и медаль «За оборону Москвы».

29–31 июля. Выдвинулись во второй эшелон на левый фланг у дер. Мирослав. Двигаемся усиленными маршами; авиация противника бомбит переправы на Немане далеко у нас в тылу. 16-я дивизия сдвинула немца, и он покатился к своим границам.

2–3 августа. Вели переменные наступательные бои. Взяли двух пленных - немец и поляк. Солдаты воевать не хотят. Мы от границы в 10 км.

4 августа. Наступали. Вели тяжелые бои. Противник укрепился на возвышенностях, а мы наступаем с низменностей. Косоприцельный и фланговый огонь режет наши ряды. В ротах по 15–18 человек.

К 15 часам 3-й батальон потерял весь свой командный состав, был атакован тремя немецкими танками; противотанковых средств у нас не было. И вот случилось то, что случилось - малоустойчивые бойцы из нового пополнения, еще не обстрелянные, начали отходить под воздействием пулеметно-пушечного огня противника, а затем один батальон побежал. Мы, парторг 3-го батальона, комсорг и я, останавливали людей и водворяли на место. Через час положение было восстановлено.

5 августа. Генерал, командир дивизии дал шифровку Военному Совету 11-й армии, чтобы меня и зам. командира полка по политчасти Богача снять с работы, разжаловать и отправить рядовыми в штрафную роту из-за того, что не обеспечили высокий наступательный дух солдат и допустили отход батальона с занимаемых рубежей, то есть уход с поля боя.

7 августа. Прибыла комиссия из политотдела 11-й армии для расследования фактов, изложенных в шифровке. В результате - дело на меня передать в ДПК, дивизионный партийный контроль, для привлечения меня к партийной ответственности за то, что сразу, в партийном порядке, не реагировал на произошедший отход батальона с исходных рубежей.

8–11 августа. Занимаем оборону в 12 км западнее г. Кальвария. Враг присмирел, ведет редкую артиллерийскую стрельбу. Лежим на высотах, с которых ведем наблюдение за действиями противника.

13 августа. Я и Богач вызваны в политотдел 11-й гвардейской армии для личного объяснения с полковником Романовым. Он сказал следующее: «Ваш генерал отказался от своего предложения о снятии вас с работы, он хотел, чтобы мы вас только пожурили». Этим дело и кончилось, а нервов потрепали достаточно.

23 августа. Нам дали большой срок до 10 октября для тщательной боевой подготовки. После чего, обученные и отдохнувшие, начнем наступать. Будем усиленно готовиться.

25 августа - 1 сентября. Получены директивы о том, что наш учебный процесс увеличивается еще на один месяц, то есть до 10 октября. Усиленно готовим людей к боям. Ежедневная учеба в поле, приближенная к боевым условиям, - тактика стрельбы, изучение материальной части оружия, политическая подготовка.

2–4 сентября. Проводились показные учения 1-го стрелкового батальона с боевыми стрельбами. Присутствовал командир дивизии генерал Петерс. Отмечены недостатки, но в целом подготовка идет удовлетворительно.

7–20 сентября. Ничего существенного не произошло. Упорно занимались боевой подготовкой. За годы войны мы научились распознавать приближающееся время наступления врага. Со страниц газет не сходят статьи об отваге, мужестве и умении советской гвардии вести истребительную войну. Нужно полагать, что вскоре мы тоже вступим в дело, но когда и где, в каком направлении?..

24 сентября. Проходят бесконечные тактические занятия, начиная от отработки боя одиночного бойца, до наступления батальона на сильно укрепленную оборону противника. Все это сопровождается артиллерийским минометно-пулеметным и ружейным огнем. Следует заметить, что учеба дала свои положительные результаты.

Дневник Григория Грязнова, прошедшего всю Великую отечественную войну в составе Ленинградского и 3-го Украинского фронта, участвовавшего в боях на Невском пятачке. Первая сохранившаяся запись дневника относится к июню 1942 года, последняя датирована 26 июля 1945 года.

«Передать или переслать сыну Грязнову Вене (сын Грязнова Викентий). Ивановская область, Семеновский район, деревня Гордеиха», - так подписан раритет. Ознакомиться с ним удалось только потому, что герой выжил, а тетрадь с записями все-таки благополучно была передана сыну, а затем досталась по наследству внуку Григория Пименовича Грязнова, автора дневника.

«Дед был награжден медалями. Помню, маленьким играл с ними, но вот какими ни знаю. Одна была точно - «За оборону Ленинграда». В каком звании окончил войну, не знаю, но, скорее всего, «сержант» или «старшина». В нашем современном понимании обыкновенный «рабочий войны», которому посчастливилось выжить», - рассказал корреспонденту «БалтИнфо» внук Григория Пименовича Вадим Викентьевич Грязнов.

Родился Грязнов Григорий Пименович в 1898 году в Костромской области, в 1909 году вместе с семьей приехал в Петербург. Был участником Гражданской войны. Воевал на Карельском перешейке в составе войск ПВО в Финскую войну. С самого начала Великой отечественной войны до 1942 года также находился в войсках ПВО Ленинграда. Был полковым писарем, но в основном занимался своей основной профессией – строительством (возводил мосты, строил блиндажи и т.д.). Часто бывало, командир направлял его на работы в блокадный Ленинград. С 1942-го по август 1945 года находился в составе 3-го Украинского фронта в качестве минера. Участвовал в боях у озера Балатон, дошел до границы с Германией.

Одна из первых записей дневника от 9 июля 1942 года Григорий Грязнов пишет о воздушном бое, итогом которого стали три сбитых самолета - два вражеских и один наш. Казалось бы, дневник должен содержать сплошь подобного рода описания боев, но это не совсем так. В основном Грязнов переживает из-за отсутствия денег у его семьи, собирает кое-что в посылку жене, переживает за сына Веню и дочь Нину, пишет о желании видеть маленького сына Геру, а также описывает типичные солдатские будни: «роем противотанковые рвы», «минирование», «разминирование», «получил письмо от женки, пишет о...» и т.д. Но так и должно быть: жизнь солдата в то время была наполнена множеством каждодневных обязанностей и подчас самых бытовых. И тем более интересной она наверняка станет сегодняшнему читателю. Далее мы приведем отрывки, показавшиеся нам наиболее важными.

«10 июля. Сегодня дела писаря сдал красноармейцу Долгову. Причина: недоразумение с командиром роты, которому не понравился мой почерк. Кроме того, не нашел копию донесения в 234 АНБ. По всей вероятности, она была у него. Новая моя обязанность - связной. А мне все равно, что ни делать, лишь бы делать. <...>

17 июля <...>. Думал, что ночь посплю хорошо, отдохну, как следует, но бродяга дождь помешал. Сперва стал лить на стол, потом на кровать - пришлось подставить ведро. Затем ручеек нашел мою подушку и заставил встать раньше времени. <...>

20.07.42г. Опять в карауле, через сутки приходится ходить в наряд. Вчерашний день нужно отметить тем, что выдавали по 100 гр. водки. Желательно, чтобы это повторялось почаще: хорошо спится и для организма неплохо. Сегодня вечером хотел сварить шампиньонов, но один из лейтенантов приказал выбросить. Глупцы! Не понимают, какой вкусный гриб. Пришлось подчиниться. А день был замечательно теплый, черника сразу стала зреть. Думаю, завтра сходить за ягодами. <...>

23.07. Получил от Ф.В. письмо, в котором он пишет, что дом мой сломали и дали временный ордер на занятие комнаты в 12м. по Малому проспекту, 48, кв.2.

27.07. <...> А у нас здесь проходят сильные дожди грозового характера. Землянки все протекают, в том числе и моя. Приходится спать кое-как, выбирая место, где меньше течет.

30 июля. В карауле. Последние два дня занимался покрытием землянки и делал настил при входе.
Батальону зачитали приказ товарища Сталина о том, чтобы ни шагу больше не отступать и расправляться на месте с трусами и паникерами, о создании штрафных батальонов и посылке на наиболее опасные места для искупления вины.

2 августа 42г. Переехали к Черной речке, в восьми километрах от расположения батальона. Здесь делаем в окнах каменных зданий амбразуры для пулеметов. <...>

6 августа. У нас праздник - трехлетие существования батальона. Время проводим по-праздничному: у пяти бойцов обрил головы, бороды и усы. В питании тоже праздник. Получили и разделили продукты - по банке мясных консервов, столовое масло, сахар. На обеде была рисовая каша. <...> Плохо здесь тем, что газет нет. <…>
4 сентября. Нахожусь во второй роте, работаю писарем, знакомлюсь с местностью и бойцами. Получил нагрузку - выпускать «Боевой листок». <...>

<...>… я 23-24 числа был в Ленинграде. Много видел знакомых из команды ПВО (Финская кампания). Они меня угостили обедом. Ночевал у Нюры (папина сестра). От Финляндского вокзала пришлось идти пешком, так как мы приехали вечером, а трамваи до 21.30 час. ходят и все уже шли в парк. Ленинград стал чистенький. Народу мало, очень заметно. Ходил смотреть на свое старое жительство. Дом еще не доломан. Стережет его старуха, которая жила у меня на квартире. По нашей улице многие насадили капусты, особенно много у Косовой. <...>
1 октября у нас произошло важное событие - увеличение нашего продовольствия, хлеба прибавлено 100 гр. на день. Теперь получаем 900 гр. <...>

1 ноября. Четыре дня чертил схемы разных мин и прочие наглядные пособия, а сегодня выпускаю стенгазету. Получил письмо от Нины. Сообщает, что они приобрели валенки, на всех. Даже Гера теперь ходит в новых валенках, но жалуется, что они «падают», видимо великоваты. Да, посмотреть бы сейчас на этого малыша, ему уже три года. Сегодня приводим все в боевой порядок, готовимся выступить по тревоге. Все уложено, припасено. Люди отдыхают. <...>

11.11. Рыли противотанковые рвы, без обеда.

18.11. Сегодня нахожусь в наряде. Хоть немного отдохну от физической работы. Стоим по три часа. Ноги стынут: земля сырая, не успеваешь сушить сапоги и портянки.

29.11. День отдыха. Утром ходили в баню и пропаривали все обмундирование в «вошебойке». Вечером выпускал боевой листок и начал оформлять ротную газету. На фронтах сейчас идут успехи наших войск под Сталинградом, где уже на сегодняшний день взято 62000 пленных, 1800 орудий, 9000 лошадей, 180 разных складов и т.д. Сегодня получаем новые известия: наши войска прорвали фронт у Ржева и Вел.Лук, где наступление продолжается. <...>

3 декабря. Отпуска даваться будут на 6-8 суток. Я думал свезти в Ивановскую семье кое-что из одежды. Придется кое-что продать и послать деньгами. Они нуждаются, пишут, что не на что купить молока, литр которого стоит 150 руб. Хочу на первый раз собрать, сколько есть, за продукты, бритву и кое-какую мелочь. Хуже всего, что у них недостаток в одежде - ходить не в чем, а сшить не из чего.

9 декабря. Послал домой 180 рублей. <...> В последние дни приходилось ходить на задание за 12 километров по глубокому снегу, навалило будь здоров. Подготавливали минирование. <...>

29.12.42г. Сегодня идем трое в батальон на делегатское собрание. Дел общественного порядка много: на днях меня утвердили председателем ротной стенгазеты, председателем товарищеского суда, заместителем партийного секретаря… <...> Всем послал письма с поздравлениями к «Новому году». <...>

31.12.1942г. Сегодня встречали Новый год. В десять часов вечера получили по 100 гр. водки. Некоторым бойцам и особливо младшим командирам выданы гостинцы, т.е. подарки.

13.01. Получил от Нины письмо, в котором пишет, что они со стариками плохо живут.

18 января 1943 года. Сегодня в последних известиях было передано, что блокада Ленинграда прорвана. «Наши войска за семь дней боев взяли город Шлиссельбург, Синявино, станцию Подгорную, и войска Ленинградского фронта соединились с войсками Волховского, генерала Мерецкого. Операцией руководил маршал Ворошилов и Жуков.» Это событие войдет в историю, а в настоящий момент это большая радость для Ленинградцев и всех, кто знает, что такое блокада, в которую пришлось пережить многое.

22 января. День отдыха. Утром был митинг - 19-я годовщина смерти Ленина. Я тоже выступал, но не очень подготовился. Сегодня у меня радость: получил в одном конверте три письма - от жинки, дочки и сына. Нина сетует на то, что денег вроде и много, но не хватает 320 рублей, чтобы купить пуд муки. Ребята просят прислать вырезки из газеты «Ленинградская правда» и Василия Теркина из фронтовых газет. <...>

4 февраля. Подъем по тревоге в три часа ночи. На поезде едем до Ленинграда, в Ленинграде пересели на другой, и до станции «Дунай». Затем пешком в гор.Шлиссельбург, куда прибыли уже вечером. Расположились в пустом разрушенном деревянном доме. Теснота неимоверная.

10 февраля 1943г. Нет возможности писать ежедневно. Выполняем срочное боевое задание по рубке дзотов с полной заготовкой на отделение. Работа проходит недалеко от передовой линии, только что занятой нами у немцев. Немцы ведут артиллерийский обстрел по соединениям, но осколки не забывают и нас. 6-го числа был ранен шофер, 8-го числа осколком разбило у одного бойца винтовку. 9-го числа наша рота попала под бомбежку самолетов. Убило бойца Никитина и одного ранило. Работали всю ночь до четырех утра.

22 февраля. Эти три дня работали на «рогатках». Заготовляли и вязали под артиллерийским и минометным обстрелом. Хуже всего то, что надо было носить километра за два на «Пятачок» и тоже под обстрелом. Нужно заметить, что это происходило 19/II, уже за 8 ГЭС, только что занятой нашими. Это был первый же день, когда рота была на дзотах и в этот же день попала под сильный артил. и минометный обстрел, когда ранило двоих - Конофольского и Краинова. Сегодня с утра опять пошли на достройку дзотов, но, немного не дойдя, роту повернули обратно. Не успели мы еще добраться до 8 ГЭС, где мы располагались, как началась артиллерийская канонада с нашей стороны. <...>

25 февраля. Получили на роту 50 подарков. Один из них достался и мне - немного черных сухарей, большинство горьких, пять круглых мятных пряников, половина селедки и сухофрукты. Общий вес грамм 300-400. <...>

26 февраля. Получил от Вени письмо, в котором пишет, что Гера хочет мне послать в конверте простокваши, картошки и похлебки. Интересно сейчас бы на этого малыша посмотреть. <...>

1.06.43. <...> В Ленинграде очень бросается в глаза огородничество. Везде разделаны грядки, на каждом клочке земли, во дворах и на улицах. <...>

10.06.43г. Сегодня вручали медали «За оборону Ленинграда». Я тоже получил за N37067.

13 октября. Переехали на новое место расположения. Поместились в Колпино, недалеко от стадиона, в землянках.

15.10. Первое задание по ремонту дороги выполнили.

16 окт. Был обстрел, по нашему расположению тоже. Я после бритья умывался на речке, так осколки сыпались возле меня. Пришлось поспешно смыться. <...>

8 октября. Сегодня заканчивается праздничный отдых. Праздник - 29-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции - отметили вкусным сытным обедом и по 100 гр. водки 7 и 8 ноября. <...> Мне присвоили звание «ефрейтор» и вручили знак «Отличный Сапер». Сажусь писать всем письма. <...>
В ночь с 23 на 24 декабря рота выполняла боевое задание по уничтожению забора противника. Батальон подорвал около 700 метров забора. Из нашей роты в этой операции ранило связного Константинова в левую ногу, а в разведке одного убило и двоих ранило. <...>

11.91.44г. в 6 часов утра прибыли в Ораниенбаум. Пришли в деревню Б.Коноваловцы, где и остановились.

12.01. В 6.00 подъем. Пошли к домику лесника. Недалеко от него, в лесу, остановились. Начали строить жилье. Почти уже закончили с жильем, как поступила команда «вперед». Пообедали на ходу. Остановились в полутора километрах от передовой. Ночью пошли на задание. (Начинаются боевые действия, направленные на полное снятие блокады Ленинграда. - прим.)

13.01.44г. 25 человек из роты на задании. Остальные везли имущество. Я ночь не спал. Два часа стоял в наряде, готовил жилье, ходил встречать бойцов с задания. К семи утра вернулись все. Подорвались на минах - 1) Чебанюк. Оторвало ноги и руку. 2) Смирнов Г. Прилично досталось рукам и ногам. 3) Захаренко опалило, поврежден глаз.

14.01.44г. Ночью делали проходы в проволочных заграждениях противника. Потерь нет. В 9 часов поехали на другое место. Спустя час начала бить наша артиллерия и началось наступление. <...>

13.02. Остановились в дер. Луполово. Каждый взвод занял по домику. Веня пишет, что учится в г. Иваново в Р.У. N9 на Посадской улице. Просит денег, а у меня нет. Послал 20 рублей.

14.02. Роем траншеи. 15.02. Тоже.

17.02. Роем траншеи.

18.02. Оборудовали пять ДЗОТов.

19.02. Траншеи. Пулеметные гнезда.

20.02. Траншеи. Стрелковые ячейки.

21.02. Из д.Луполово ушли в Сертолово II.

22.02. Баня. Хозяйственный день.

23.02. День Красной Армии. По 100 гр. водки. Торжественная часть. Кино. <...>

1 мая 1944г. Сегодня зачитывали первомайский приказ товарища Сталина N70. В обед получили по 100 гр. спирта, и… кто во что горазд. Вчера я получил новую гармонь, а старую сдал. Ходил по взводам и веселил игрой ребят. <...>

4.07.44г. С пяти утра до семи была артиллерийская подготовка. Противник находился на этой стороне Вуоксы. Пишу часов в 10 утра. Есть сведения, что наши уже подошли к берегу. Один батальон закрепился на берегу, а два соседних заканчивают уничтожение противника на этой стороне. Наша задача перевозить танки. Как только берег очистят, мы должны форсировать реку. Чем это кончится? Операция очень серьезная - река имеет ширину 320 метров в самом узком месте.

9.07.44г. Сейчас пишу в одной из щелей на сопке у реки Вуокса. Ночью пошли к реке, окопались. В три часа началась артподготовка. Затем мы начали работу по устройству переправы. Из роты один убит и восемь ранены, а день еще не кончился. <...>

30.08. <...> Всем надоела война. <...> События идут, конечно, за нас. Франция занимается союзниками. Французы тоже оказывают хорошую помощь в изгнании немецких войск. Париж взят, Лион тоже. Наши войска на границе с Пруссией, в Польше продвигаются. Румыния изгоняет немецкие войска со своей территории. Какое-то должно последовать соглашение. Болгария объявляет нейтралитет, интернирует немецкие войска, попадающие из Румынии в Болгарию. Все эти события ведут к концу заварухи. Только все мечтают и гадают, когда он будет.

4.09.1944г. К восьми часам утра финны прекратили военные действия. Намерены выходить из войны. <...>

15.09. 12 сентября подписано соглашение с Румынией о перемирии. Теперь Румыния ведет войну уже против Германии и Венгрии. На очереди Финляндия, правительственная делегация которой находится в Москве.
20 сентября. Сегодня опубликовано в газете, что между Объединенными нациями и Финляндией заключено соглашение о перемирии. <...>

31.12.44г. Живем в г.Энсо. Работаем на плотине эл.станции по усилению моста. Из дома пишут: дочь Нина перешла работать в Семеновское старшей пионервожатой в средней школе. Сынишка Веня с 8 по 17.XII был дома в отпуску. Все здоровы, бедно с деньгами.

1 января 1945г. Новый год встретили спонтанно. Приехал из Ленинграда товарищ по комнате и мы вчетвером выпили бутылку «Ерофеича». Закусили консервированными помидорами, им же привезенными. <...>

26.01.1945г. Погрузились в вагоны и из гор.Энсо поехали в г.Выборг. Ехали долго, почти сутки пробыли на одной станции. <...>

5.02.45г. Послал Вене посылку весом 2 кг. В основном сухари, кусочек мыла и гр.50 сах.песку. Посылочка скудная, но что поделаешь, когда больше ничего нет. <...>
13.02. Выехали из Выборга.

14.02. В четыре утра прибыли в Ленинград. Остановились на ст. Кушелевка. К вечеру поехали на Москву.

15.02. Едем на Москву.

16.02. Москва. Прошли санпропускник.

17.02. Ночью выехали из Москвы. Направление на Юг.

18.02. Сухумичи. 120 км от Брянска.

20.02. Киев.

21.02. Винница.

22.02. Могилев-Подольск.

23.92. День Красной Армии. Получили по 50 гр. спирту. Вручали награды.

24.02.45г. Кочуем по Бессарабии.

25.02. В 12ч.30мин.переехали границу Румынии.

26.02. Едем по Румынии. Вечером распоряжение - оружие держать при себе. В Румынии происходит революционное движение за смену правительства. <...>

7.03. с.Суботица. Югославия. Проезжаем через г.Сегед. Венгрия.

9.03. Разгрузились на ст.Надь.

26.04. Рота ушла а дер.Фриц, за горой.

27.04. Противник занял высоту, тем самым перерезал дорогу. Обед к роте не привезти.

28.04. Наш обоз был обстрелян артогнем с высоты 1738 противником, причем из орудий, захваченных у наших артиллеристов. Одну лошадь ранило. Мы срочно собрались и поехали в Аспанг, а 27.04 в дер.Фриц противник обстрелял нашу роту. Убит Огородов и четверых ранило. <...>

9 мая 1945г. Ночевали около дер.Фриц, где немец обстрелял нашу роту. Утром был митинг - Германия капитулировала. Я невольно проронил слезу. <...>

Инга Слажинскайте

Уникальные кадры - скан фронтового дневника участника 2-й Мировой Войны. Интереснейшие записи, отражающие истинное чувство предстоящей победы и перенесенных лишений. В нем все то, что пришлось пережить нашей стране в ужасные военные годы. Читаем дальше!

Впереди баррикады противника, мины, справа и слева вода. Наступали трижды, понесли 50 процентов потерь личного состава и всех офицеров. Я был офицером связи и принял командование, когда принес третий приказ наступать.
Бьет гранатомет, ножом роешь лисью нору. Верх ячейки–окопа прикрываешь досками. Слышишь выстрел, и к моменту падения гранаты пытаешься по возможности влезть в нору. Граната разбивает доски, если не попадает в щель между досок. В лисьей норе, когда бьет гранатомет, наблюдение ведут из тыла, и если надо наступать или стрелять, звонят. До противника - 100 метров. Даже ночью большак простреливается так, что ходить за пищей и боеприпасами опасно. Лопатки не разведешь.

На восьмой день, по телефону от начштаба получил приказ наступать. Все солдаты сидели по отдельным ячейкам вдоль дороги. Чтобы выскочить и пробежать по ячейкам передать приказ, два раза показывал лопату, и тут же из пулемета - очередь. На третий раз выскочил сам. Когда бежал, пулеметные очереди дождем прошивали землю под ногами, и даже между ног. Успел пробежать две ячейки, крича: « По сигналу ракеты вперед, на баррикаду!» В третью ячейку прыгнул кому–то на голову. Затем таким же путем - в пятую ячейку. Старшина Чуфаров оттуда меня не выпустил. Нервное напряжение игры со смертью так вымотало, что я согласился. Очень устал. Отдохнул, и через час вернулся в свой окоп. Телефон не работал. Кабель был перебит пулей.

Перед рассветом, пользуясь темнотой, подошли к баррикаде и окопались, производя большой шум. Туман рассеялся. Около дома из окопа торчали ноги. Немцы прибили своего сержанта.
Выхожу на дорогу с нательной белой рубахой на палке и подхожу к баррикаде для переговоров, предлагая немцем сдаться.
Немцы выбежали из-за баррикады ко мне с винтовками в руках. Ныряю за обломки в воду и готовлюсь биться до конца.
-Русь, не стреляй, в плен идем!- закричали немцы.

18 апреля было приказано по телефону встретить танки и вывести их на огневые позиции. За время войны я так привык к земле, что отказался от предложения танкистов залезть в танк, а побежал впереди них под обстрелом, указывая огневые позиции, атаку немцев отбили. (Район я знал хорошо – район обороны моего взвода).