Латинская Америка. Куба 2006 год, апрель. Из Беларуси на Кубу прибыла делегация во главе с Сергеем Сидорским. Беларусь поставляет на Кубу: вездеходы («тракторы») «Беларусь», «МАЗы», «БелАЗы» и холодильники «Минск».50 лет Куба испытывает блокаду, устроенную сектой

Отдельными странами бывшей Ис-панской Америки С. Боливар рассматривал лишь как первый шаг на пути к созданию сильного единого государства , способного встать вровень с крупнейшими державами мира. По его инициативе летом 1826 г. представители американских государств собрались в Панаме для обсуждения общих дел, однако разногласия между ними оказа-лись сильнее стремления к объединению, и Боливару пришлось распрощаться с мечтой об американском единстве.

С. Боливар в 1826 г. о положении в Великой Колумбии. «Народы, прошедшие сквозь огонь революции и анархии, в один голос требуют теперь империи, потому что наши реформы доказали свою неспособность творить добро и свою непригодность для наро-дов Америки».

Боливару не удалось сохранить даже единство Великой Колумбии. Уже в 1826 г. он признал, что «наши реформы доказали свою неспособность творить добро и свою непригодность для народов Америки». Деспотиче-ское правление Боливара и его представления о благе народов во многом расходились с их реальными стремлениями, обусловленными местными ус-ловиями и соотношением сил, сложившимися в каждой отдельной стране. Повсюду начались восстания против «Освободителя», дело доходило до войн между новыми государствами, Венесуэла и Эквадор отделились от Колумбии. Подводя итоги своей революционной деятельности, Боливар пи-сал: «Нам не дано управлять Америкой», «эта страна попадёт в руки разнуз-данных толп, которые незаметно для себя передадут её во власть разнома-стных тиранов», и «если возможно допустить, чтобы какая-то часть света вновь впала в первобытный хаос, то это будет Америка на последнем этапе её истории». В марте 1830 г. Боливар отказался от власти, а в декабре того же года , после окончательного развала Великой Колумбии, он умер.

Креольские революции, происходившие в ходе освободитель-ной войны, воодушевлялись абстрактными либеральными идеала-ми и не учитывали конкретную социально-экономическую ситуа-цию, сложившуюся в каждой отдельной стране. Страны Испанской Америки очень отличались друг от друга по природным условиям, составу населения, уровню социально-экономического развития . Однако пришедшая к власти креольская элита проводила полити-ку, игнорировавшую местные особенности и превратившую Испан-скую Америку в жертву грандиозных либеральных экспериментов.

Реформы

Катастрофическая ситуация, сложившаяся в большинстве стран Испанской Америки, вынудила креольскую элиту отказаться от ли-берализма, и на протяжении 1830-х гг. во многих странах произошёл поворот к традиционализму.

Традиционалисты осознавали, что ни-какой народ не может зачеркнуть собственное прошлое и начать ле-топись своей истории с чистого листа, поэтому любые попытки по-строить новый мир, разрушив до основания старый, обречены на провал. Традиционалисты искали пути развития независимых на-ций на основе того исторического опыта, который был унаследован от колониального прошлого. Они выступали за усиление государст-венной власти и её централизацию; за протекционизм во внешней торговле и за поощрение собственного производства.

Основные тенденции социально-экономического и политического развития стран Латинской Америки в начале века

За время, прошедшее с момента получения независимости, страны Латинской Америки заметно продвинулись в своем социально-экономическом развитии. К началу XX века этот огромный регион являл собой весьма пеструю картину. Наряду с громадными, слабо освоенными, а то и просто неисследованными районами (бассейн Амазонки, Патагония), возникли крупные индустриальные центры – Буэнос-Айрес, Мехико, Сан-Паулу. Еще в последней трети XIX века наиболее развитые страны Латинской Америки – Аргентина, Мексика, Бразилия, Чили, Уругвай – вступили в фазу промышленного переворота и к началу века уже заложили фундамент своего промышленного потенциала. Важно подчеркнуть, что с самого начала эти страны активно интегрировались в единый мирохозяйственный комплекс.

Характерная черта развития даже наиболее продвинутых в экономическом отношении стран Латинской Америки заключалась в том, что новые социально-экономические структуры не просто приходили на смену старым, а постепенно интегрировали их в свою орбиту. Это облегчало и ускоряло темпы буржуазного прогресса. Но была и оборотная сторона медали: эта особенность социально-экономического развития Латинской Америки порождала необычную живучесть интегрированных элементов традиционных структур в рамках новых. В экономике этих стран прочно укрепилась многоукладность, а это, в свою очередь, усиливало противоречивость эволюции латиноамериканского общества.

Эта противоречивость в наиболее полном виде проявилась в развитии аграрного сектора. Основной хозяйственной единицей там по-прежнему оставалась латифундия, владельцам которых принадлежало порядка 80 % всех обрабатываемых земельных угодий в ведущих странах Латинской Америки. Однако интеграция в единый мирохозяйственный комплекс стимулировала трансформацию этих хозяйств. Рынок диктовал свои условия, и этот диктат оборачивался тем, что сельское хозяйство приобретало монокультурный характер. Так, например, Аргентина превратилась в крупнейшего поставщика зерна и мяса, Бразилия и Колумбия – кофе, Куба – сахара, Боливия – олова, Венесуэла – нефти и т. д. Это серьезно тормозило развитие внутреннего рынка.

Рубеж XIX–XX веков отмечен резкой активизацией проникновения иностранного капитала в экономику этого региона. Иностранные инвестиции ускоряли его развитие, способствовали внедрению передовых форм организации промышленного производства. Но наряду с несомненными плюсами, внедрение иностранного капитала в экономику стран Латинской Америки имело и негативные последствия: от этого усиливались диспропорции в развитии народного хозяйства этих стран.

В XIX веке по размеру инвестиций, вложенных в экономику латиноамериканских стран, лидировала Англия. Однако с конца века на этом поприще активизировались Германия и особенно США. Соединенные Штаты уже имели достаточно прочные позиции в Мексике и в странах Карибского бассейна. После испано-американской войны 1898 г. они по сути аннексировали Пуэрто-Рико и установили почти полный контроль над формально независимой Кубой. Большое значение в планах США отводилось Панамскому каналу, открытому в августе 1914 г. Это событие кардинально меняло всю динамику хозяйственных связей в этом регионе.

Для характеристики того типа государств, которые сложились в результате специфических отношений между США и странами Центральной Америки, стали использовать особый термин – «банановые республики», т. е. формально-юридически независимые государства, на деле полностью зависимые от масштабов экспорта в США тропических культур, выращиваемых в этих странах. Используя идеи панамериканизма, США пытались выставить себя выразителями интересов и чаяний всего населения Нового Света.

На характер развития латиноамериканского общества большое влияние оказывали сложные этнические процессы, разворачивавшиеся в его организме. Взаимодействие разных культур, традиций – индейской, негритянской, европейской – вело к формированию в этих странах очень своеобразных и пестрых этнопсихологических общностей. Все это, в свою очередь, сказывалось на характере политической культуры, специфике всего политического процесса. Нестабильное состояние латиноамериканского общества, своеобразная политическая культура, помноженные на обилие запутанных социально-экономических проблем, порождали высокую неустойчивость политических систем стран Латинской Америки, частые государственные перевороты, восстания, революции, обуславливали большую роль насилия и нелигитимных средств ведения политической борьбы. В большинстве стран у власти находились авторитарные режимы, опиравшиеся на армию. В политической борьбе, в массовых народных движениях их участники, как правило, объединялись не вокруг каких-то программ, лозунгов или требований, а вокруг лидеров – каудильо (вождь).

Если в Европе и Северной Америке к этому времени уже сложились основы гражданского общества, в Латинской Америке, даже в наиболее развитых странах, до этого было еще далеко. Хотя формально существовали республиканские институты, были Конституции, часто списанные с аналогичного документа, действующего в США, о демократии в Латинской Америке можно было говорить лишь как о форме, прикрывавшей авторитарное господство местных элит.

В самом конце XIX века в Латинскую Америку начали проникать социалистические идеи. Первой латиноамериканской страной, где возникла социалистическая партия, стала Аргентина (1896 г.). Затем подобные партии появились в Чили и Уругвае. Так же как и в Южной Европе, в Латинской Америке с социалистами уверенно конкурировали анархисты, идеи и тактика которых импонировали низам латиноамериканского общества. Характерно, что именно те страны, где возникли социалистические партии, являлись лидерами в процессе становления гражданского общества и формирования демократической политической системы.

Это был весьма противоречивый процесс, в котором причудливо переплетались консервативные, либерально-реформистские и революционные тенденции. В разных странах их соотношение было неодинаковым, но именно их результирующая определяла общую динамику развития латиноамериканского общества. Если либерально-реформистские тенденции, с определенными оговорками, определили динамику развития Чили, Уругвая, отчасти Аргентины, консервативно-охранительные господствовали в «банановых республиках» Центральной Америки, островов Карибского моря, Венесуэле, то ярчайшим воплощением революционной тенденции развития общества стала Мексика, где в 1910 г. вспыхнуло самое крупное и глубокое революционное выступление в Латинской Америке в первой половине XX века.

Революция в Мексике (1910–1917 гг.)

Революция в Мексике, вспыхнувшая в 1910 г., оказала огромное воздействие на всю последующую историю этой одной из крупнейших стран Латинской Америки. Уничтожив многие пережитки, унаследованные от предшествующей эпохи, она расчистила дорогу для бурного прогресса мексиканского общества, предопределила его лидирующие позиции во многих областях социально-экономического и политического развития в латиноамериканском регионе. Она выявила сложное соотношение революционных и либерально-реформистских тенденций в становлении гражданского общества, демократических политических институтов и общественного прогресса в целом.

С 1877 г. в Мексике установилась диктатура П. Диаса. На первых порах он пользовался определенной популярностью в обществе. Будучи незаурядной личностью, он сумел навести элементарный порядок, добился стабильности в социально-политической сфере и обещал стремиться к дальнейшему прогрессу в этой области, укреплять национальный суверенитет. Однако постепенно его режим приобретал все более ярко выраженные черты открытой диктатуры, опирающейся на узкий слой олигархической верхушки, с коррумпированным чиновничьим аппаратом и разветвленными репрессивными органами.

Не удивительно, что в обществе стала расти социальная напряженность, опора диктатуры сокращалась, зато постепенно росла и крепла оппозиция. К началу революции ее лидером считался Ф. Мадеро. С 1905 г. он издавал газету «Демократия», вокруг которой группировались умеренные круги оппозиции. Чувствуя рост оппозиционных настроений, Диас усиливал репрессии. В этой обстановке Мадеро, вынужденный бежать в США, разработал «план Сан-Луис Потоси». Поскольку диалога с Диасом не получалось, речь шла о подготовке его свержения. Восстание было назначено на 20 ноября 1910 г., но за несколько дней до намеченного срока агентам полиции стало известно об этом, и по стране прокатилась волна репрессий. В результате восстание вспыхнуло стихийно.

В пустынных районах северной Мексики и в джунглях на юге страны успешно действовали партизанские отряды во главе с Ф. Вильей и Э. Сапатой. В 1911 г. в Мексику вернулся Мадеро. Инициатива начала переходить к противникам режима Диаса. Становилось все очевиднее, что дни диктатуры сочтены. В этой ситуации остро вставал вопрос о характере будущей власти. В начале мая Мадеро сформировал свое правительство. Между ним и Диасом начались переговоры, которые привели к следующему соглашению: Диас уходит в отставку, боевые действия прекращаются, партизанские отряды распускаются, до избрания президента страной управляет Временное правительство.

24 мая 1911 г. в Мехико вспыхнули восстания. Диас, не дожидаясь прибытия Мадеро, счел за лучшее бежать за границу. Диктатура была свергнута. Стремясь не допустить вмешательства США в разгоревшийся конфликт, умеренные круги оппозиции сочли за лучшее пригласить на пост главы Временного правительства посла Мексики в США Ф. де ла Барру, имевшего многочисленные связи в Вашингтоне. Это не устраивало радикальные круги, прежде всего Салату. Тем не менее в октябре 1911 г. без особых эксцессов удалось провести президентские выборы, на которых победил Мадеро.

Ключевым вопросом, стоящим перед новой властью, был аграрный. Крестьяне ждали от нее возвращения тех земель, которые были отобраны у них при Диасе. Однако Мадеро не спешил с этим. Тогда Сапата, по-прежнему командовавший крупным партизанским соединением, выступил с собственным планом решения аграрной проблемы (план Айаллы). Он предусматривал немедленный возврат индейским общинам отнятых у них земель, конфискацию земель сторонников Диаса. Сапата требовал сурового наказания приверженцев бывшего диктатора. Понимая привлекательность идей Сапаты в глазах широких крестьянских масс, Мадеро попытался перехватить у него инициативу: он объявил о создании специальной комиссии по изучению поднятых в «плане Айалла» проблем.

Положение Мадеро осложнялось не только тем, что он испытывал сильное давление слева. Новое правительство изначально столкнулось с явно недоброжелательным отношением со стороны США. Американцы поддерживали связи с приверженцами Диаса, яростно критиковали Мадеро за недостаточную, по их мнению, жесткость в отношениях с лидерами радикальных группировок. Не без их помощи заметно активизировали антиправительственную деятельность консервативные круги. Над новой властью нависла реальная угроза утраты массовой поддержки.

Стремясь предотвратить подобный вариант развития событий, Мадеро попытался расширить свою социальную базу за счет привлечения на свою сторону рабочего движения. В 1912 г. в правительстве был создан специальный департамент труда, призванный вырабатывать государственную политику в области трудовых отношений. Правительство встало на путь поощрения создания профсоюзов. В них с самого начала шла жесткая конкуренция между сторонниками анархистов и приверженцами популярной в Латинской Америке концепции христианских профсоюзов. Хотя правительство и согласилось в законодательном порядке ограничить рабочий день 10 часами, этого было явно недостаточно для налаживания устойчивых, конструктивных контактов с рабочим движением.

Проблемами и трудностями, с которыми сталкивались новые власти, воспользовались приверженцы прежнего режима. Используя поддержку США, опираясь на верхушку армии и представителей старой олигархии, они готовились к решающему столкновению с правительством, надеясь реставрировать старый порядок. Еще в октябре 1912 г. племянник свергнутого диктатора Ф. Диас поднял в крупнейшем портовом городе Мексики Веракрусе восстание, которое, правда, было подавлено. Это, однако, был важный симптом, свидетельствующий о назревании социально-политического кризиса.

Встретить его во всеоружии правительство не смогло. В феврале 1913 г. в Мехико вспыхнуло восстание, в результате которого власть захватил генерал Уэрта. Мадеро был арестован и расстрелян. Это событие послужило началом для нового, еще более ожесточенного раунда гражданской войны, ибо не только руководители крупнейших партизанских соединений, но и многие губернаторы отказались признать правительство Уэрты.

На роль лидеров противников Уэрты быстро выдвинулся губернатор штата Коауила В. Карранса. В марте 1913 г. он обнародовал так называемый «план Гуадалупе», в котором призвал население Мексики к вооруженной борьбе против Уэрты. К осени 1913 г. вся Северная Мексика была в руках противников Уэрты, которых называли конституционалистами. Успехи радикальных сил все больше тревожили правительство США, которое не без оснований опасалось, что в случае их победы американские интересы и американская собственность окажутся под угрозой. Над Мексикой все более сгущались тучи: США готовились к открытой интервенции.

Внешняя угроза не снижала накала гражданской войны. Обстановка по-прежнему оставалась крайне запутанной. Мехико и прилегающие к нему районы контролировались войсками генерала Уэрты. Северные штаты страны находились в руках одного из наиболее ярких лидеров радикальных сил Ф. Вильи. В штатах Сонора и Коауила власть принадлежала сторонникам Каррансы. На юге страны большим влиянием пользовался лидер крупнейшего партизанского соединения Салата.

Несмотря на то, что большая часть регулярной армии подчинялась правительству Уэрты, положение последнего ухудшалось с каждым днем. Пришедшие в ходе революции в движение широкие слои населения требовали перемен, страстно мечтали о лучшей жизни, а Уэрта всячески препятствовал уничтожению тех социально-политических препон, которые тормозили переустройство в обществе. Это и предопределило его судьбу. Летом 1914 г. его войска были разбиты, а сам он бежал из страны.

Новое правительство Мексики возглавил Карранса. Являясь лидером умеренных кругов, он тем не менее не мог не считаться с позицией радикальных сил и их лидеров – Вильи и Сапаты. Те были сторонниками скорейших и максимально глубоких преобразований в сфере социально-экономических отношений. Карранса предложил обсудить все спорные вопросы на съезде конституционалистов, назначенном на 1 октября 1914 г. После серьезных колебаний вожди партизанских соединений согласились. Съезд, как и следовало ожидать, не смог принять принципиальных решений. Однако вся грозовая атмосфера, царившая в обществе, убеждала Каррансу в необходимости движения навстречу требованиям радикальных сил.

В январе 1915 г. он торжественно обещал вернуть крестьянам земли, экспроприированные у них режимом Диаса. Серьезную прибавку авторитету Каррансы дали его шаги по ограничению прав иностранных инвесторов в Мексике. Прежде всего это касалось нефтяной промышленности. Большое внимание Карранса уделял налаживанию контактов с профсоюзами. В феврале 1915 г. между ними и правительством было заключено соглашение о сотрудничестве. В соответствии с ним стали формироваться рабочие батальоны, которые правительство намеревалось использовать как противовес отрядам Вильи и Салаты, состоявшим из крестьян. Идея противопоставления рабочих крестьянам давала Каррансе шанс стать арбитром в жестком противоборстве социальных сил, раздиравшем мексиканское общество.

Положение Каррансы осложнилось двумя обстоятельствами. Во-первых, это общая экономическая ситуация. В условиях жестокой и кровопролитной войны мексиканская экономика, и без того не имевшая серьезного запаса прочности, пребывала в тяжелейшем состоянии. Улучшить жизнь основной части населения в такой ситуации было невозможно. Другая опасность нависала извне. В США, в правящем истеблишменте, все более негативно относились к тому, что происходило в Мексике.

1916 год оказался, пожалуй, самым тяжелым и для мексиканской революции, и лично для Каррансы. Сложная экономическая ситуация вызвала резкий конфликт правительства с профсоюзами, требовавшими от него действенных мер по улучшению положения рабочих. Ситуация обострилась настолько, что глава правительства издал указ о роспуске рабочих батальонов и о резком ужесточении наказаний за участие в забастовках. Обстановка осложнилась еще больше после того, как в марте 1916 г. американцы, использовав пограничный инцидент как повод для вмешательства в события в Мексике, начали вторжение в эту страну. Внешняя опасность консолидировала на время революционный лагерь, заставила правительство ужесточить свою позицию в отношении иностранной, прежде всего американской собственности на территории Мексики. Борьба с интервентами продолжалась почти год и завершилась в феврале 1917 г. выводом американских войск из Мексики.

Используя временную консолидацию всех сторонников революционных преобразований, Карранса предложил созвать Учредительное собрание для выработки новой Конституции. Оно открылось 1 декабря 1916 г. Помимо обсуждения собственно конституционных вопросов, его делегатов волновало еще несколько проблем: аграрный вопрос, рабочий вопрос и судьба иностранных инвестиций. Достаточно быстро сформировались две группировки – умеренная во главе с Каррансой и радикальная, лидером которой стал А. Энрикес. После жарких дебатов в феврале 1917 г. текст Конституции был наконец одобрен.

Это была в полном смысле слова Конституция нового поколения, ибо помимо вопросов собственно государственного устройства очень большое внимание в ней уделялось социально-экономическим проблемам. Так, в новом Основном законе страны предусматривалось право на экспроприацию крупной земельной собственности, осуждалась практика пеонажа. Большое внимание уделялось в нем проблемам трудовых отношений: устанавливался 8-часовой рабочий день, вводилась 6-дневная рабочая неделя и минимум заработной платы, запрещалась выдача зарплаты товарами и т. д. За рабочими закреплялось право на забастовку и заключение коллективных договоров, церковь лишалась права владения недвижимостью. Ограничивались права иностранцев на владение и распоряжение собственностью. Они обязаны были подчиняться местным законам. Наконец, за нацией признавалось право на контроль за недрами и находящимися в них богатствами.

Мексиканская Конституция 1917 г. являлась наиболее демократичной из всех имевшихся тогда документов подобного рода. Она открыла новую страницу в развитии конституционного права и стала прямым следствием тех глубоких перемен, которые произошли в мексиканском обществе под влиянием революции. Она коренным образом изменила лицо Мексики, уничтожила многие пережитки «старого порядка», тормозившие движение страны по пути общественного прогресса. Заплатив дорогую цену за эти радикальные преобразования, мексиканцы вместе с тем создали хороший плацдарм для превращения своей страны в одно из наиболее развитых, демократичных и стабильных государств Латинской Америки.