Карелия деревня ось или название местности. Топонимика карелии. Роль животных в происхождении названий

Географические названия Карелии могут поведать о многом. Топонимия нашей республики -сплав различных в хронологическом отношении пластов.

Зона распространения самого древнего пласта довольно обширна, собственно, четко очерченные границы ее установить трудно. Этот Пласт отличается от других тем, что пока невозможно шлиснить значение составляющих его топонимов, исходя их данных известных языков.

К таким топонимам относятся: Выг, Илокса, Сандал, Гуна, Кестеньга, Ужма, Ухта, Шижма, Шомба, Шок-ша, Шонга и ряд других, оканчивающихся на -га, -ма, ша, -кса, -та, -да и т. д. 11одобные им и даже совершенно одинаковые топонимы-близнецы встречаются по всему Северу Европейской части России. Очевидно, население, оставившее их, говорило на одном языке или было близкородственным.

Возможен, конечно, перенос названий с одной территории на другую при переселениях, равно как и случайные звуковые совпадения, что в данном случае почти исключается ввиду массовости повторений. По мнению археологов и историков, расселение древних людей на территории Карелии относится примерно к X-IX тысячелетию до н. э. Они пришли с востока (с Урала и Западной Сибири) .

Спустя несколько тысячелетий (около 2500 лет до н. э.) началось движение в Карелию племен с юга - из Волго-Окского бассейна. Этот поток был более мощным, и немногочисленные первые поселенцы постепенно растворились в нем. Трудно сказать, на каком языке говорили те, от кого остались неясные для нас названия. Не исключено, что эти загадочные топонимы так и останутся неразгаданными.

Следующий пласт в топонимии Карелии - саамский. В него входят географические названия, которые расшифровываются при помощи саамского языка и не имеют соответствий в других языках.

Саамы - наиболее древние из известных жителей Карелии.

Саамская топонимия также распространена на обширной территории. Помимо Карелии и Финляндии, она захватывает частично Ленинградскую, Вологодскую и Архангельскую области, Коми, простирается и дальше, однако ввиду того, что топонимия Севера еще изучена недостаточно, трудно судить о ее границах более определенно.

Проживая раньше значительно южнее своего настоящего местопребывания (Кольский полуостров), саамы оставили след в топонимии по всей территории Карелии.

Поскольку далекие предки нынешних саамов были немногочисленным племенем бродячих охотников, рыболовов и оленеводов, количество выявленных названий саамского происхождения н общей массе топонимов Карелии сравнительно невелико. В поисках добычи они постоянно перемещались с места на место, а это мешало возникновению устойчивых связей между географическими объектами и определенными их наименованиями. Вероятнее всего, названия существовали, но при перемене мест люди их забывали. Устойчивость географических названий обеспечивается оседлым образом жизни.

В некоторых случаях исторические памятники указывают на связь того или иного географического названии, объясняемого при помощи саамского языка, с пребыванием в данной местности саамов.

«В XVI веке лопь сохранилась в Беломорье - у Сумского Посада, по реке Шуе (северной), по реке Керети, по реке Ковде, не говоря уже о Кандалакше»,- к такому выводу пришел Д. В. Бубрих на основе исторических и топонимических данных. В одном из ранних русских исторических документов XVI века - «Отдельной записи Семена Юренева Соловецкому монастырю на земли в Кемской и Поду-жемской волостях» - говорится: «Да на Кемской ж земли жили лопари крещеные и некрещеные лукозер-ские по лешим озером, на Топоозере и в Кистенги да на Крито озере, да в Ведли озере и на Вокше озере, и на Киз реки и в Шолопоньи, и в Кургиевой, и на Рог озере, и на Ульмо озере, и на Муром озере, и на Пильсо озере, и на Вонго озере, и на Керет озере, и на Воронье озере, и на Кялго озере,и Кузезм озере, и по иным лешим озерам, 18 дворцов да 20 вежь, а людей в них 42 человека, а луков 20 с полулуком. И те лопские дворцы, и вежи, и луки все запустели от немецкий войны, а лопари побиты и в полон пойманы, а иные розно розбрелись». Смысл некоторых названий из этого документа расшифровывается при помощи саамского языка. Ульмозеро, возможно, происходит от слова uelTad, что в переводе с саамского означает «водоворот»; «Вонгозеро» сопоставимо со словом vong - лежащее на дне бревно, топляк; Кялгозеро могло произойти от саамского kal"kk - известь; название озера Керет, вероятно, связано со словом k"eres" (ke-ret) - кережка (саамские сани в виде лодки). Подобные этим топонимы встречаются и на Кольском полуострове, что лишний раз свидетельствует в пользу саамского происхождения приведенных названий. О том, что саамы проживали значительно южнее, чем ныне, говорят и более ранние исторические памятники. В относящемся к XIV веку завещании Лазарь Муромский - основатель

Муромского монастыря (1332 г.), расположенного на восточном берегу Онежского озера, писал: «А живущие тогда именовались около озера Онега лопляне и чудь».

Подтверждением тому служат опять-таки топонимы саамского происхождения, встречающиеся на территории современного Пудожского района. Например, названия озер Пильмасозеро и Навдозеро (система Вод-лозера) сопоставимы с саамскими основами реГ - ухо (переносное значение: сторона, окраина) и navcT- зверь. Название Няльмозе-ро (бассейн реки Водлы) восходит к саамскому n"al"m - пасть, глотка (переносное значение: устье реки).

Саамская топонимия встречается на всей территории Карелии, вплоть до ее южных границ. Так, в основе названий Важинка (река), Важинская Пристань, Верхние Важины (населенные пункты), Важезеро (озеро) лежит саамское слово va-adz - самка оленя.

Названия Лижма, Лижмозеро (или озеро Лижемское) восходят к саамским словам lisma, lisme - ил, тина. Назваания реки - Нива, озера - Нивасозеро сопоставимы с финским niva - быстрина, которое в свою очередь заимствовано из саамского njavve с тем же значением.

Наконец, убедительным свидетельством пребывания саамов в Карелии служат этнонимические топонимы, включающие в свой состав прежнее название саамов - (по-карельски lap-pi). Например, Лапинъярви бассейн реки Суны) в периоде с карельского «Лоп-ское озеро», река Лопская (бассейн реки Ковды), населенные пункты Лопское, Л обская Гора, Лобская Матка (Медвежьегорский р-он), Лапино (Беломорский район) и т. д. Кпк правило,такие этнонимпческие топонимы возникали в пограничной полосе, когда по соседству оказывались поселения предстаевй разных народностей, например, саамов и карел, русских и саамов, русских и карел.

Саамы населяли северную и среднюю Карелию, вплоть до Онежского озера, еще в XVI веке. Территория эта именовалась до недавнего времени «Лопскими погостами». Их было семь. Самый южный - на среднем течении реки Суны (Линдозер-ский), а самый северный - на реке Кеми (Панозерский). Помимо них, Селецкий (на берегу Селецкого озера), Паданский (на берегу Сегозера), Семчезерский, Ругозерский, Шуерецкий.

Профессор Д. В. Бубрих, подробно исследовавший этнонимику Карелии, писал: «Население южной Карелии назвало территорию Лопских погостов lappi, а затем прикрепило это название к населению этой территории, не считаясь с изменениями в его этническом составе, а этнический состав обновился, ибо с некоторых пор тут появилось совсем не лопское, а прибалтийско-финское население. С появлением последнего кочевья саамов стали начинаться севернее».

Следующий пласт в топонимии Карелии - прибалтийско-финский. Он является самым мощным, и это не удивительно. Корела и весь - предки нынешних карел и вепсов - стали занимать территорию Карелии к концу I - началу II тысячелетия н. э. С IX-XI веков появляются первые письменные сведения о тогдашнем населении Карелии в русских летописях и скандинавских сагах.Карельские, вепсские и финские по происхождению топонимические названия выделяются довольно легко и не только благодаря тому, что им можно найти соответствия в словарном фонде этих живых языков, но и потому, что построение их подчинено четким правилам. Прибалтийско-финской топонимии свойственно то, что в роли топонимов чаще выступают сложные слова, первая часть которых - определение ковторой, являющей собою обычный географический термин: oja - ручей; jarvi - озеро; joki, jogi, d"ogi - река; koski - порог, водопад; lampi, Iambi - маленькое лесное озеро, обычно непроточное; laksi, lahti - залив; salmi - пролив; niemi - мыс, наволок; selka, selgu - холм, гряда, возвышенность, буквально «хребет»; vaara - гора, возвышенность; maki, magi - почти то же значение; suo - болото; suar", suor", saari--остров и т. д.1 Эти местные географические термины входят в состав многих топонимов, причем не только в качестве второй, определяемой, части, но нередко и как определения, например: Суоярви, Суоёки, Салмиярви, Вуорилампи, Ламбисельга, Лахтенсель-кя, Саримяги, Саригора, Са-рипорог. В двух последних названиях вторая часть перснедена на русский язык (карельские формы: Su-.1! "magi, Suar"koski). Карельские, вепсские, финские и саамские слова в топонимах часто сочетаются с русским словом «озеро»: Сямозеро, Ондозеро, Ведлозеро, Водлозеро - названия не только озер, но и населенных пунктов, расположенных на них или вблизи берегов. Подобные топонимы в Карелии так широко распространнены, что подчас трудно решить, являются ли они переводом с языка местных жителей или это исконно русские названия, покроенные по подобию с прибалтийско - финскими.

Самый верхний, новейший, слой в топонимии Карелии - русский. Поскольку прибалтийско-финское население Карелии уже длительное время сосуществует с русским, то по широте охвата русский топонимический пласт занимает второе место после прибалтийско-финского. Как показывает анализ современных названий населенных пунктов Карелии, топонимы явно русского происхождения (не считая тех, что образованы путем перевода прибалтийско-финских географических терминов, типа: Вокнаволок, Киз-река, Кудамгуба, Логмору-чей, Падозеро) составляют чуть больше половины (53%) всех рассмотренных топонимов.

В названиях природных географических объектов процент нерусских (иноязычных) топонимов несравненно выше: во-первых, в количественном отношении их значительно больше, во-вторых, они возникли гораздо раньше названий населенных пунктов, еще до прихода на территорию Карелии славян.

Характерная особенность топонимии Карелии - наличие двойных названий: на русском языке (официальные) и на языке местных жителей (неофициальные, местные).

При этом официальные названия не всегда совпадают с народными. Так, наряду с официальным названием деревни Обжа (Олонецкий район) употребляется местное - Pizi, а населенный пункт Ильинский (там же), известный с XV века, до сих пор зовется карелами А1а-voine - нижний, так как расположен в низовьях реки Олонки.

Зачастую все же русские названия представляют собой полный перевод прибалтийско-финских топонимов. Например, название населенного пункта Рыбрека - точный перевод вепсского названия Kal"eg (Kalad"o-gi); Бабгуба - карельского Akonlahti, Большие Горы соответствуют карельскому Suurimagi; Верховье - Ulloine; Погранкондуши - Rajakondu.

Это вполне объяснимо. Русские, поселившись по соседству с местными жителями, восприняли от них названия крупных рек, озер, возвышенностей и других географических объектов, в том числе рыболовных и охотничьих угодий, частично видоизменив их по законам русской фонетики, частично переведя на свой язык.

Примеры передачи русскими карельских названий на основании Писцовых книг Обонежской пятины 1496 и 1563 годов приводит топо-нимист А. И. Попов (звездочкой отмечены названия, представляющие собой полный перевод):

Первоначальные названия Лумат-ярви Сари-коски Сури-сельги *Сарен-таке *Руис-ниеми *Киви-ярви Конду-сельга

Современные названия Лумбозеро Сари-порог Сельги Большие Заостровье Ржаной наволок Кпмень-озеро Конду-гора.

Имело место и обратное явление Ввиду слабой заселенности края далеко не все Объекты были названы. С приходом русских они полумили русские названия (например, населенные пункты: Бесовец, Матросы, Половина), которые усваивались Местиыми жителями. Этим и объясняется наличие двойных(а иногда даже тройных) названий у одного объекта. В ряде случаев трудно решить, какое из них Первоначальное. Так, например, Кууярви, Лояницы и, наконец, Михайловское - названия одного и того же села в Олонецком районе. К русским по происхождению названиям относятся многочисленные топонимы, образованные от личных имен (языческих и христианских) типа Авдеево, Акимово, Андронова Гора, Антипинская.

Некоторые русские топонимы связаны с деятельностью Петра I: Петровский Ям, Дворцы. А такие названия как Рабочеостровск, Полярный Круг, Комсомольский возникли уже в советское время.

Большинство русских названий сосредоточено в восточной и юго-восточной частях Карелии, но особенно многочисленны они в Заонежье и Беломорье, то есть в районах наиболее раннего и плотного заселения русскими. Так, в Беломорском районе русских названий населенных пунктов около 50%, а в Заонежье - 75%. Гораздо меньше их на западе и юго-западе Карелии, а также в Прионежье (до 30%).

Русский топонимический пласт тоже имеет свои словообразовательные модели. Названия городов более позднего происхождения оформляются при помощи типично «городского» топонимического суффикса -ск: Петрозаводск, Медвежье-горск, Беломорск. Употребительны и другие суффиксы: -ец (Коневец, Повенец, Бесовец), -ов, -ев (Акимово, Большаково, Андреев Наволок) ; -ин (Афонино, Лукин Остров); -(ов)щина (Анисимовщина, Блиновщина) и ряд других.

Часть русских топонимов образована при помощи приставок и суффиксов (что не характерно для прибалтийско-финских названий): Заозерье, Заостровье, Загорье, Загубье, Залесье, Заречье, Подпорожье, Подъельники.

Наиболее типична такая модель: определение + определяемое слово: Большое Вороново, Кирпичный Завод, Кривой Порог. Иногда в роли топонимов выступают сложносокращенные слова типа: Лесобиржа, Нефтебаза.

Как уже отмечалось, русские, заимствуя иноязычные названия, приспосабливают их к нормам своего языка. Например, в названии деревни Корба (кар. korbi, вепс, kor"b, фин. korpi - глухой лес) окончание -а возникло на русской почве, по аналогии со словом того же рода «деревня». Топоним Подужемье образован по правилам русского словообразования от иноязычной основы Ужма. Таких примеров можно привести немало.

Итак, топонимия Карелии, наряду с археологическими, историческими материалами и данными других наук, характеризует историю.заселения территории нашей республики с давних времен и до наших дней.

В разделе использованы материалы из книги Г. Керн, Н. Мамонтовой "Загадки Карельской топонимики" из. "Карелия" Петрозаводск 1982 г.История заселения Карелии и топонимические данные[Топонимика и заселение Карелии]

Как рождаются топонимы

Топонимы, естественно, не содержат указаний на дату своего появления, но тем не менее они несут приметы того времени, когда возникли.

Как, например, рождаются географические названия в наше время? Собирается авторитетная комиссия и после всестороннего обсуждении (при этом учитываются благозвучность названия, Лёгкость и простота-возможных от него словообразовании, эмоциональная окраска и воспитательное значение) решает: быть новому городу (поселку, улице, совхозу и г д.) названным так-то.

Решение оформляется юридически соответствующими документами. Затем новые названия наносятся на карты, фиксируются в справочниках. Мотивы называния самые разные. В советское время возникло много наинаименований-мемориалов в честь выдающихся государст венных и партийных деятелей, людей науки и искусства, героев гражданской и отечествнной войн (площадь В. И. Ленина, проспект Карла Маркса, улицы Кирова, Дзержинского, Мерецкова, Ригачина, совхоз имени В. Зайцева, госуниверситет имени О. В. Куусинена и т. д.). После Великой Октябрьской социалистической революции в Карелии появились такие топонимы, как Интерпоселок (Олонецкий район), Рассвет (Медвежьегорский район), Октябрьская (Пудожский район), Пролетарская (Кондопожский район), то есть в современных названиях отражается современная действительность, а процесс называния закрепляется правительственными актами.

В более отдаленные времена все обстояло иначе. В этой связи нельзя не вспомнить рассказ о том, как писец Никита Панин давал имена заонежским деревням в начале XVII века. Рассказ этот бытовал в народе на протяжении нескольких поколений и был записан известным собирателем древностей в Карелии Е. Барсовым во второй половине прошлого столетия.

Писец Никита Панин совместно с подьячим Семеном Копыловым в 1628 году описывали населенные пункты Заонежья, которые большей частью состояли из одного-двух (редко - свыше 10) дворов и официальных названий не имели. Так вот эти деревни стали именовать по первому впечатлению, которое они произвели на писцов. Например, увидели в деревушке кузнеца, кующего косы, и назвали ее Кузнецы. Встретив в другой мужика с женою, которые складывали в кучи сено, записали: быть этой волости Сенная Губа и т. д. Нельзя, конечно, полиостью принимать на перу эту легенду, но в ней в какой-то мере отразился процесс возникновения географических названий в определенный исторический период, когда проводились первые подворные переписи населения. Какое название и в каой форме попадало в офи-иальные списки - во многом зависело от личности писца, степени его подготовленности к подобной работе, знания местных названий и, наконец, просто от его добросовестности.

Писцы не всегда выявляли местные нерусские назва-ия, да и при передаче их а русский язык испытывали серьезные затруднения. Поэтому в официальную сферу обращения порой попадали взятые ими произвольно случайные названия.

Хотя в топонимии момент случайности не исключен (ведь названия в массе своей до недавнего времени возникали стихийно), тем не менее появление географических названий закономерно, ибо это связано с определенной стадией развития общества, когда возникла потребность в назывании, то есть необходимость выделять объекты на местности из числа им подобных.

Таким образом, возникновение топонимов в целом исторически обусловлено.

На первый взгляд может показаться, что названия чисто случайны и не отражают свойств называемых объектов, как имя человека не раскрывает черт его характера. Но, разобравшись в семантике (смысловом значении) топонима, в которой прежде всего и проявляется его историческая обусловленность, убеждаешься в обратном.

Представим себе древнейших жителей нашего края. Охотясь на диких животных, занимаясь рыболовством или перекочевывая, со стадами оленей, они были вынуждены как-то ориентироваться на местности. Им необходимо было называть определенные географические объекты, служившие ориентирами, чтобы отличать их друг от друга. Такими объектами на территории Карелии были, в первую очередь, крупные реки, озера, возвышенности. Отсюда следует, что названия природных объектов древнее, чем названия поселений. Потому-то они загадочнее и непонятнее, ибо за длительную историю своего существования могли значительно видоизмениться.На самой первой стадии называния роль топонимов выполняют имена нарицательные - географические термины: река, гора, озеро, в самостоятельном употреблении и с определениями (Большая Гора, Черная Река, Кривое озеро), а также словосочетания описательного характера («где вода шумит», «где медведя убили»), которые со временем становились все более устойчивыми, закрепляясь за определенным местом. Если объект на местности был представлен в единственном числе или сильно выделялся среди подобных, то достаточно было просто назвать его. Так появились наименования населенных пунктов Карелии: Горка (Кондопожский район), Горушка (Медвежьегорский район), Наволок (Беломорский, Кондопожский, Пудожский районы), Речка (Медвежьегорский, Пря-жинский районы), Сельга (Медвежьегорский, Олонецкий, Сегежский районы), Пороги (Медвежьегорский район), Порожек (Пряжин-ский район), Озерки (Пудожский район), Бор (Медвежьегорский район), Сал-ми (Питкярантский район), Заливы (Беломорский район), Лахта (Медвежьегорский район), Остров (Пудожский, Муезерский районы) и т. д. Часть из приведенных ойконимов1 представляет собой точный перевод на русский язык существующих и поныне местных названий. Не все они родились в очень отдаленную эпоху. Подобные топонимы возникают и в наше время (в мало обжитой местности или когда появляется необходимость назвать безымянный до сего времени объект), правда, при условии, если поблизости нет одноименных объектов.

Когда в поле зрении попадало несколько однотипных объектов, что было неизбежно с выходом за пределы ограниченной территории, то для разграничения приходилось указывать на характерные для каждого из них особенности. Так в карельской топонимии (как и в топонимии вообще) сложилась многочисленная группа топонимов, первая часть которых, отвечающая на вопрос «какой?», служила определением. В качестве различительного признака выбирался важный с точки зрения называвших. Причины выбора того или иного названия в абсолютном большинстве случаев (кроме тех, что зафиксированы документально) навсегда останутся скрытыми для нас. Почему, например, деревушка называется Лисья Сельга (перевод с карельского Reboiselgu)? Оттого ли, что здесь водилось много лис или, наоборот, промелькнула одна-единственная и оставила память о себе в топониме? А может быть, название возникло на основе внешнего сходства объекта с названным животным? Следует учитывать, что древние люди жили родами, и каждый род имел своим покровителем (тотемом) какое-либо животное, птицу или рыбу. Поэтому в топонимии Севера встречается много названий, обязанных своим происхождением культовым животным. Наконец, в основу подобного названия могло лечь прозвище первопоселенца или владельца географического объекта.

Совершенно очевидно, что на первоначальной стадии называния человек был очень зависим от природы, тесно связан с нею, и это нашло отражение в географических названиях. С точки зрения современного человека, некоторые из топонимов могут показаться случайными, лишенными какого-либо смысла. Но нужно учитывать, что степень важности того или иного признака для современного человека и его далекого предка совершенно различна. К тому же сами объекты могли сильно измениться и утратить первоначально оправданную связь с названием.

К примеру, место, где сейчас расположено большое село Виданы, когда-то представляло собой заросли молодого ельника.Это и легло в основу его названия (кар. viidoi, вепс, vid"a - густой молодой еловый лес; сравни также фин. viita, -dan - кустарник). Форма косвенного падежа viidanal (буквальный перевод: «под ельником», закрепившаяся в качестве названия места у карел, воспринималась русскими на слух как «Видана» (Виданы). Давно.уже лес отступил, вокруг села - поля и пожни, а название осталось прежним и, утратив связь с объектом, а также видоизменившись, стало непонятно даже местным жителям - карелам. Географические названия могут рассказать нам об особенностях географической среды, которая окружала наших предков. О местоположении объектов сообщают топонимы: Чупа, Шуйская Чупа - населенные пункты (кар. cuppu, вепс, сир - угол, тупик), отсюда и заимствованное русскими «чупа» - узкий, длинный залив; Сопоха (из suo - болото-fpohj а - дно, основание); Ладва, Ладво-зеро, Ладва-Ветка - населенные пункты, Ладваярви (Латва) - озеро в Лоух-ском районе (кар., вепс, ladv, фин. latva - верхушка, вершина); Чуралахта - населенный пункт (кар., вепс, сига - сторона, край, бок; lahti - залив); Суйста-мо - населенный пункт (фин. suistamo - дельта); Сюрьга - названия нескольких небольших деревень, в основе которых кар. surju, surdu, вепс, surd", фин. syrja - край, кромка, ребро, бок, сторона. Названия ряда озер и небольших населенных пунктов (обычно концов деревень) включают в себя определения: верхний (но;шы-икчшый, гористый), по-местному yla (усеченная форма от кар., вепс, ylahaine, фин. yla); нижний (низменный, низкий) - ala (усеченная форма от кар., вепс, alahai-пе, фни. ala), например гидронимы: Юляярви, Юлялам-пи, Алаламби, Аланъярви и т. д. Сравни русские топонимы - названия населенных пунктов: Половина, Угол, Заостровье, Верхняя Ламба, Нижняя Салма, Ус-суна (Устье Суны) и т. д.

Указание на характер ландшафта, особенности почвы, грунта содержится в следующих топонимах: Масель-га, Масельгская, Масельг-ская Гора, Карельская Ма-сельга, Морская Масельга- населенные пункты (кар. пша, вепс, та, фин. таа - .чемля); Равдуоя, Раутакан-гас, Рауталахти - населенные пункты (кар. raudu, ravd, вепс, raud, фин. rau-ta - железо); Каллио-ярви - озеро в Лоухском районе (вепс. kalT, кар., фин. kallio - скала, каменный карьер).

А вот русские топонимы с подобным значением: Ка-меньнаволок, Пески, Песчаное.

Названия говорят о размерах и форме объекта. Часто в топонимах в качестве определений выступают слова: большой (кар. suur", вепс, sur", фин. suuri), маленький (кар. pien", вепс, реп", фин. pieni), длинный (кар., вепс, pit"k, фин. pit-ka). Например: Сууриёки - большая река, Пиэниёки - маленькая река, Сургуба- большая губа (большой залив), Питкяранта - длинный берег, Питкякоскн - длинный порог. Многочисленны названия, характеризующие цвет. Особенно употребительны определения «белый» (кар. val-ged, вепс, vauged", фин. val-kea) и «черный» (кар., вепс, must, must, фин. musta). Сравни: Муштаярви, Муста-ламба, Валкеаярви и соответствующие русские названия - Чернозеро, Черная Речка, Белая Ламбина, озеро Белое, Белая Гора. Богато представлен в топонимах растительный и животный мир края. Часто повторяются основы: леппя (кар. Керри, вепс. Гер, фин. leppa) - ольха; хаапа (кар. huabu, вепс, hab, фин. haa-ра) - осина; куз (кар. kuu-zi, вепс. kuz", фин. kuusi) - ель; койву (кар., вепс, koiv, фин. koivu) - береза; мян-ду, педа(й) (кар., вепс, mand, фин. manty, кар., вепс, pedai, фин. petaja) - сосна. Сравни топонимы: Мянду-сельга, Педасельга, Койву-сельга, Кузаранда (кар. гап-du, вепс, rand, фин. ranta - берег), Хаапалампи, Леппя-селькя, Леппяниэми, Леп-пясюрья и т. д.

О том, что в Карелии водились и водятся зайцы, лисы, медведи и прочие животные, говорят топонимы: Янисъярви, Янишполе, река Янис (кар. d"aniz, вепс, g"anis, фин. janis -заяц); Реболы, Репоярви (кар., вепс, reboi, фин. геро - лиса), Контиолахти (кар., вепс, kondii, фин. kontio - медведь).

Немало «птичьих» и «рыбных» названий: Коткозеро в переводе «орлиное озеро», Варишпельда - «воронье поле», Линдозеро - «птичье озеро», Куркиёки-«журавлиная река». Часто повторяются «окуневые» озерки, заливы, лам-бы - Ахвенламби (от кар., вепс, фин. ahven - окунь); «плотичные» - Сяргилахта, Сяргозеро (от кар., вепс, sar"g, фин. sarki - плотва); «лещовые» - Лахнуоя (от кар., вепс, lahn, фин. lah-па - лещ).

Таким образом, в топонимах отражены те особенности, которые имели существенное значение для жизни и деятельности человека в прошлом.

Новый этап в развитии процесса называния относится ко времени возникновения постоянных поселений, что было связано с переходом к земледелию и скотоводству.

В труднопроходимой местности, какой с седой древности до недавнего прошлого была Карелия, большое значение имели реки и озера не только как источник существования, но и как средство передвижения. Поэтому наши предки предпочитали селиться по побережьям рек и озер, особенно на концах водных систем. Об этом свидетельствует, наряду с данными археологии, анализ названий населенных пунктов Карелии. Из тысячи с липшим названий (по данным 1966 года) в 363 употреблены термины, связанные с понятиями водной системы: Пергуба, Арзияр-ви, Хомякоски, Хаудапорог, Хетоламбина, Хотинлахти, Совдозеро, Каратсалми, Куккасаари и т. д. Поселения частично располагались и на возвышенных участках суши. 157 топонимов имеют в своем составе термины «гора», «сельга», «мяки (мяги)», «ваара (ва-ракка)»: Варпаселька, Ку-койвуара, Хаапаваара, Ков-койсельга, Паустамяки, Хонканмяки, Сармяги. Помимо природных особенностей, в топонимах находят отражение характер хозяйственной деятельности человека, пути и средства передвижения. Они включают в себя понятия, связанные с охотой и рыболовством, с постройкой жилища. В них содержатся указания на социально-экономические отношения и верования народа.

От системы подсечного земледелия, когда валили лес, сжигали его и на этом месте сеяли, остались такие названия, как Палалахта, Палоярви, Палатушка (основа «пал» от кар., вепс, фин. palo - огнище, сожженная подсека); Каскес-ручей, Каскеснаволок, Кас-косельга, Каскессельга, (от кар., вепс. kas"k, фин. kas-ki - подсека).

Термин «матка» в значении «путь, направление» лежит в основе топонимов Матка-чи, Маткаселькя, Маткозеро. Из области промыслово-охотничьего хозяйства взяты слова, от которых образованы топонимы Вирма (от саам, virma - сетка), Пуло-зеро (от саам, pull - поплавок).

Промысловики, охотники и рыбаки издавна ставили в лесу, на островах, по берегам глухих озер и рек небольшие избушки, где можно было отдохнуть после трудного перехода в поисках добычи. Отсюда многочисленные топонимы с основой «перт» (кар. perti, вепс. регТ, фин. pirtti - изба, избушка, дом): Пертна-волок, Пертозеро, Пиртти-похья, Пирттигуба. И все же в названиях населенных пунктов со временем стали преобладать те, в основу которых легли собственные имена, фамилии, прозвища основателей или владельцев поселений. С появлением частной собственности на землю важнейшим признаком стал принадлежностный, то есть отвечающий на вопрос «чей?» (а не «какой?», как было вначале), например: Афанасьева Гора, Данилово, Ерошкина Сельга, Насо-новщина, Никонова Губа. Процесс закрепления в качестве названий населенных пунктов личных собственных имен зафиксирован в Писцовых книгах XVI века. А. И. Попов приводит примеры употребления русских имен и прозвищ нередко в карелизированной форме, а также имен и прозвищ чисто карельского происхождения в роли^топонимов: «Деревня у озерка Стехно-ва - Якушко да Демидко Степанковы» (Стехно - Степан); «Деревня на низу Олонца словет Антуева: Якушко Федотов, Федотко Антонов» (Антуй -Антон); «Деревня Пелдеж на Гук-озере словет в Яхнове конце: Трофимко Яковлев, Де-мешка Яковлев...» (Яхно - Яков) и т. п.

И далее А. И. Попов пишет: «Не зная точно, что карельские названия Топой-ние-ми, Пиридой-ниеми, Тарала значат, соответственно, Степанов наволок, Спиридонов) наволок, Тарасова (деревня), определить смысл этих названий было бы очень Трудно с помощью финско-карельского и русского словарей. Только благодаря второму (переводному) названию, имеющемуся на месте, в устах местного населения, точный смысл указанных географических названий нам доступен». От личных имен образованы названия не только поселений, но и небольших речек, озер, урочищ. Все это требует от исследователей топонимии Карелии знания старинных русских и местных личных имен.

Топоним (от греческого место и имя, название) - географическое название.

Топоним - это имя собственное, относящееся к любому объекту на земле, природному или созданному человеком. В зависимости от характера именуемых объектов выделяются: названия водных объектов - гидронимы , названия объектов сухопутной поверхности земли - оронимы , названия подземных объектов - спелеонимы , названия мелких объектов - микротопонимы, названия населенных мест - ойконимы, названия внутригородских объектов - урбанонимы.

Топонимия - совокупность географических названий на определенной территории.

Топонимика - наука, занимающаяся изучением происхождения, развития и функционирования топонимов. Топонимика использует данные трёх областей знаний: географии, истории и лингвистики. В России она стала успешно развиваться в 50 - 60 гг. ХХ века. Интенсивно развивались и исследования топонимии Карелии.

		Результаты этих исследований привлекают внимание не только ученых, но и всех любознательных людей, интересующихся культурой, языками и историей своего края. Именно для таких читателей предназначена книга «Загадки карельской топонимики: рассказ о географических названиях Карелии». Она выдержала три издания, вышла в свет впервые в 1976 г., переиздавалась в 1982 и 2007 гг. Её авторы Георгий Мартынович Керт и Нина Николаевна Мамонтова - известные в республике ученые-специалисты по топонимии.
Массу любопытных сведений о названиях хорошо Вам известных городов, сел и поселков, островов, рек и озер Карелии Вы почерпнете из словаря топонимов, занимающего добрую половину книги.

Топонимы на территории Карелии складывались в течение длительного исторического периода и сохранили следы пребывания разных народов - своеобразные языковые напластования.

Особенность топонимии Карелии - наличие двойных и даже тройных названий: на русском и до недавнего времени - на финском языках (официальные) и на языке местных жителей карел и вепсов (неофициальные). При этом официальные названия не всегда совпадают с народными.

Топонимия, наряду с данными других наук, позволяет заглянуть в далекое прошлое и представить историю заселения территории нашей республики. Возраст большинства топонимов насчитывает сотни лет, за это время многие из них претерпевали неизбежные изменения и трансформации. Отслеживать их судьбу - дело захватывающе интересное. Но без знания финно-угорских языков, зачастую, не обойтись. Расшифровка некоторых топонимов требует специальных научных исследований. И, тем не менее, не всегда ученые приходят к однозначным выводам.

Название Карелия - Karjala существует с незапамятных времен. Авторы приводят несколько гипотез происхождения этого топонима.

«То, что суффикс -la - прибалтийско-финский (служит для обозначения места) признается всеми, а вот по поводу слова «карья» мнения ученых расходятся: одни возводят его к финскому karja - «скот, стадо» (карелы, т.е. скотоводы), другие связывают с финским kari - «риф, мель; подводный камень». А известный финно-угровед Д. В. Бубрих считал, что это слово не финского, а балтийского происхождения. Племя карьяла (по-древнерусски «корела») или «верховые (восточные)» финны (от балтийского garja - «гора, лес») противопоставлялось другому племени - хяме (в древнерусских источниках «ямь», «емь») или «низовым (западным)» финнам (от балтийского žemee - «земля; низина»).

Многие загадки карельской топонимики не разгаданы по сей день. Авторы призывают читателей собирать и изучать географические названия, которые образно называют «язык земли».

Использованы:

Керт, Г. М. Загадки карельской топонимики: рассказ о географических названиях Карелии / Г. Керт, Н. Мамонтова; [худож. В. А. Наконечный]. - Изд. 3-е, испр. и доп. - Петрозаводск: Карелия, 2007. - 118 с.

Итак, завершающий рассказ - к Вашему вниманию, уважаемые гости нашего блога!

Кроме сложных топонимов прибалтийско - финского происхождения образованных из двух слов, объединённых в одно целое, существуют также простые названия мест. Они состоят из одного слова с применением суффикса, а иногда и без него. Например: Вуорио (вуорио - «гора»), Тайпале (тайпале - «путь, перешеек, расстоянеие»), Рантуз (ранта - «берег»), Суйстамо (суйстамо - «дельта»), Кааламо - «брод» . Может быть и эти топонимы изначально были сложными, но со временем один из составляющих компонентов мог утратить свою необходимость.

Но с другой стороны , при наличии единственного объекта на небольшой ограниченной территории, называться он мог своим же нарицательным существительным - термином, к примеру, берег, гора. Все же другие объекты этого рода характеризовались определениями (большая гора - Сууримяки, долгий берег - Питкяранта) .

Многие простые названия мест были образованы от антропонимов. Яккима (раньше называлась Якимаваара) произошла от личного имени Якима (русское Аким, Иаким, Яким, Иоаким) . Названия поселений очевидно так же имеют антропонамическое происхождение. Партала, Русскеала, Отраккала, Вяртсиля, Туйкколя , и другие, названия которых заканчиваются на местный так называемый «локативный» суффикс - ла , присоединявшийся обычно к личным именам и прозвищам, указывавшим на место проживания этого человека. Современные фамилии образовывались от очень интересных и необычных для нас древних имён. Так например, по мнению Ниссиля , основой топонима Вяртсиля лежит личное имя Вяртси - «мешок, куль» . Так могли называть неповоротливого, вялого человека. Рускела связано с фамилией Рускеала, Рускеайнен , что означает - «коричневый» , цвет кожи, волос. Эта фамилия отмечена в документах XVIII века в Приладожье. Но существуют топонимы с основой «рускеа» , которые давались объектам за их цвет (земля, скалы, камни красновато - коричневого цвета). Рускеала - Красная земля .

У карел и финнов очень была распространена фамилия Партала, Партанен (парта-борода) по аналогии с русской фамилией Бородин. От сюда, наверное, возник топоним Партала . От фамилии, а возможно и от прозвища Пуйкко, Пуйкконен (пуйко - в переводе «щепка, заноза, спица») , произошло название Пуйккала . В русском языке аналогами являются фамилии Занозин, Щепкин, Спицын. Наверняка от антропонимов образованы и другие топонимы, оканчивающиеся на - ля, но они пока не расшифрованы. К ним относятся: Реускула, Хюмпеля и т.д.

Наука, пытающаяся объяснить и расшифровать топонимы с помощью живых прибалтийско - финских и саамского языков очень молодая и развивающаяся. Для развития этой науки, необходимо дальнейшее исследование топонимии Карелии и смежных с ней областей. Так же, помочь в этой области смогут достижения других отраслей знаний.

		Куйкалуото, Красная луда
	путь, дорога	Маткаселькя
Муурама,мурашк		Мурамозеро, может и Мурманск?
Муста, мушто		Мусталампи
Мюлля	мельница	Мюллюкюля
Мяги, мяки	гора, холм	село Хухоямяки
	быстрина	река Нива
		Куокканиеми
		Нурмойла
Оя	ручей	Кориноя, Хуррин-оя
Петяя, педяя		Петяярви
Пиртти	изба	Пирттипохья
		Питкяранта
	угол, край, конец залива	Лахденпохья
		Питкярянта, Рантасалми
		Куккассари

Топонимия Карелии сложна и по употреблению, и с точки зрения происхождения названий. Она вызывает много вопросов не только у туристов, но даже у местных жителей. Официальные атласы республики и дорожные указатели пестрят ошибками, а сами названия населенных пунктов окутаны легендами и мифами о происхождении. Причина – обычное незнание.

Ученые Института языка, литературы и истории КарНЦ РАН начали составлять топонимический словарь Карелии. Об этом еще месяц назад на заседании совета по русскому языку при главе Карелии научный сотрудник КарНЦ РАН Екатерина Захарова. В словарь войдут названия населенных пунктов, озер, рек и туристических объектов. В нем будут сведения о написании и этимологии географических названий республики.

Почему это важно и насколько это интересно, «Республика» узнала у главного научного сотрудника сектора языкознания ИЯЛИ КарНЦ РАН Ирмы Муллонен.

Ирма Муллонен. Фото: «Республика» / Сергей Юдин

Ошибки на картах

В употреблении географических названий Карелии много проблем, которые связаны с тем, что нет четко установленных норм склонения, правописания и даже произношения топонимов – названий населенных пунктов, рек и озер. Часто для разных территорий России, как считает Ирма Муллонен, предлагаются какие-то свои решения, что в принципе не совсем правильно, хотя и понятно в условиях многоязычной страны. Карелия – территория особая, национальная, и проблемы передачи названий на русском языке вызывают еще больше сложностей.

– Одна из больших проблем нашей топонимии упирается в Государственный каталог географических названий России, который находится в ведении Росреестра. С ним должны соотноситься все структуры, так или иначе связанные с топонимами: муниципальные органы, издатели карт и атласов, дорожники, устанавливающие дорожные указатели. Однако в каталоге очень много ошибок. Как результат – эти ошибки можно найти практически на любой странице географического атласа Карелии. Потом ошибки кочуют, например, на дорожные указатели, – рассказывает Ирма Муллонен. – Совсем недавно я искала в трехтомном атласе Карелии деревню Щеккила Пряжинского района. И у меня ничего не получилось. В атласе она «Щепкина».

Рассказала Ирма Ивановна и еще одну историю. Не так давно дорожники отремонтировали мост через реку Коллас на дороге, ведущей в Сортавалу. После ремонта появился новый указатель – «Колос». Ученые связались с дорожным управлением – хотели узнать, как они себе такое позволили. Они же сослались на Росреестр, в списках которого почему-то допускаются три варианта написания. Дорожники взяли самый короткий. Ученым же сообщили, что изменить это можно будет только тогда, когда опоры вновь установленного указателя сгниют и будет устанавливаться новый знак.

Ученые уверены: все это вызывает возмущение у местных жителей, ведь название места – это своего рода знак местной идентичности, бренд места. Его недопустимо просто взять и изменить.

– Интересно, что бы случилось, если бы на указателе из названия «Москва» вдруг пропала одна буква?

Так что первая причина для создания топонимического словаря — выработка нормы. Вторая – к топонимам у местных жителей есть большой интерес: как к бытованию, так и к этимологии.

Бесовец без беса

– Бесовец – очень старое поселение. Первое упоминание о нем появилось в Писцовых книгах Обонежской Пятины 1563 года. Есть и аэропорт, который назывался так же. Несколько лет назад, после авиакатастрофы, тогдашний руководитель республики Андрей Нелидов по предложению патриархии предложил переименовать и село, и аэропорт. Мол, тогда самолеты перестанут падать. Создали даже комиссию при Заксобрании под руководством депутата Анатолия Григорьева. Тогда и я, и директор Национального музея Карелии Михаил Гольденберг, и другие члены комиссии доказывали, что этого делать нельзя, потому что Бесовец – исторический топоним. Существует соответствующий федеральный закон, защищающий исторические названия. Местные жители тогда собрали несколько сотен подписей в защиту названия своего села. Для них Бесовец – символ их малой родины. Топоним удалось сохранить.

Ирма Муллонен тогда доказывала, что Бесовец никакого отношения к бесу не имеет. Это метафора, образное название порога, при котором возникла деревня: Бесов порог, то есть – шумный, буйный, неспокойный, озорной. Такая модель названия порогов с помощью суффикса «ец» широко распространена на Русском Севере: Сосновец, Медведец, Игримец.

– Топонимы функционируют по своим законам, которые мы постепенно познаем. Каждой территории свойственны определенные модели называния мест. Каждый суффикс имеет свой ареал бытования. За этим стоит своя история, – говорит Ирма Муллонен.

Например, в Карелии есть названия рек, которые оформлены суффиксом «ина» или «ин» – Ивина, Важина, Марина, Чебина, Неглинка, Лососинка, а есть – с суффиксом «ица». Например, Тамбица, Шалица, Возрица, Падрица. При этом названия с «ина» концентрируются на западном берегу Онежского озера, а с «ица» – на восточном. Очевидно, за этим стоят два разных потока новгородского освоения Обонежья.

Машезеро и Машозеро

В Карелии есть населенные пункты – Машезеро и Новое Машезеро. А есть водоем Машозеро. По словам Ирмы Муллонен, правильнее было бы писать все три топонима через «о».

Изначально это было не русское название, а карельское – «Машярви». Вот подобные примеры – Суккярви, Сямярви, Ледмаярви. Все с ударением на первый слог. Но с притоком русского населения переводная часть «ярви» заменилась на «озеро». Так появились Машозеро, Сямозеро, Суккозеро, Ледмозеро и прочее.

По мнению ученых, на произношении этих топонимов на севере сказалось русское поморское влияние.

Картотека топонимов Карелии в ИЯЛИ КарНЦ РАН. Фото: «Республика»/Сергей Юдин

– В Беломорской Карелии, да и на всем севере республики установилась модель с ударением на второй части – Новое МашОзеро. А вот на юге на произношении сказалось традиционное прибалтийско-финское, карело-вепсское звучание с ударением на первый слог – МАшозеро. И из-за того, что после шипящего согласного тут произносится звук «е», буква «е» перекочевала и на бумагу – Машезеро, – рассказывает Ирма Муллонен.

В ИЯЛИ пока что не готовы сказать, какую модель необходимо закреплять как официальную. Ученые допускают оба варианта. Возможно, думает Ирма Муллонен, стоит сохранить на севере ударение на «О», а для юга – на первый слог. Будет такая региональная специфика.

Почему КОндопога, но СортавАла

В русском языке существует норма: в четырехсложном слове ударение падает на третий слог. Сортавала, Калевала, Костомукша этой норме соответствуют, а вот Кондопога – нет: ударение в этом топониме падает на первый слог.

– Так получилось из-за давней традиции. Кондопога – старая деревня карелов-людиков, которая обрусевала постепенно. Сами людики приспособили это название к русскому языку, сохранив ударение на первом слоге, как это принято в карельском языке. В то же время города Сортавала и Костомукша имеют другую историю, в них в силу исторических обстоятельств произошла полная смена местного населения на русское, которое, конечно, усвоило эти топонимы по нормам своего языка, то есть с ударением на третий слог.

Кстати, в последние годы среди местного населения появилась тенденция не склонять по падежам названия городов Сортавала и Лахденпохья, хотя еще не так давно ехали «в Сортавалу» и уезжали «из Сортавалы».

– Это феномен местной идентичности, вполне объяснимое желание подчеркнуть своеобразие, былую «финскость» территории и города. Но это желание с нормами интегрированных в русское употребление топонимов, в которых смена ударения сопровождается склонением, – рассказывает Ирма Муллонен.

Кижи – не игрище

– В моем детстве мы ездили в КижИ, теперь же – в КИжи. Ударение вновь стало падать на первый слог, и это правильно. Такова карельская норма, и то, что она вернулась, скорее всего, заслуга музея, – считает Ирма Муллонен.

Кстати, много лет считалось, что «кижи» – «игрище». Однако сейчас стало понятно, что это всего лишь красивая легенда, которая распространилась благодаря экскурсоводам.

Остров Кижи. Фото: музей-заповедник «Кижи»

На территории южной Карелии есть не один десяток названий с корнем «киж». Они именуют мелкие, хорошо прогреваемые заливы озер, на дне которых растет водоросль – водяной мох. Его называют по-карельски «кийжи». Этот мох специальными граблями или вертушкой доставали со дна, высушивали и использовали как паклю между бревнами для герметичности. Для этих же целей мох используется нередко до сих пор.

– В северной части острова Кижи есть большая Мошгуба, т.е. «моховая губа». Как раз на дне этой Мошгубы растет мох «кижи». Сохранились воспоминания местных жителей о том, как отсюда его добывали и развозили по окрестным деревням. Понятно, что остров Кижи назван в честь этого мха. Никакого «игрища».

Ирма Муллонен считает, что в карельской топонимике нет особой романтики, которую нередко склонны видеть любители-топонимисты. Она очень утилитарная, и в этом ее ценность.

– На нашей земле жили охотники, рыболовы, земледельцы. Чему дают имя? Тому, что используют, тому, что востребовано в хозяйственной деятельности. И называют объект, исходя из того, чем он примечателен с точки зрения повседневной жизни местного населения. Есть, например, в Сямозерье река Сяпся. Среди рыбаков она известна тем, что по весне в ней ловят сига. В древнесаамских диалектах можно найти эту реконструкцию: [сяпсь] – это небольшой сиг. То есть уже древние обитатели края саамы ценили Сяпсю как сиговую реку.

Разгадка Онежского озера

Ирма Муллонен признается, что в местной топонимике еще очень много загадок. Например, ученые пока что не знают происхождения названий Ведлозеро и Крошнозеро. Тем не менее работу филологи ведут постоянно и каждой разгадке радуются.

В ИЯЛИ уже почти 50 лет ведется полевой сбор географических названий Карелии. За эти годы накоплена обширная картотека. В ней около 300 тысяч топонимов. Это работа не одного поколения ученых. Собирать картотеку начали филологи Нина Мамонтова и Георгий Керт в 70-х годах прошлого века. Они первыми осознали важность изучения топонимики. Сейчас в институте работает уже третье поколение исследователей-топонимистов.

– До сих пор большой массив названий сложно поддается интерпретации. Названия живут долго, переходят из одного языка в другой, приспосабливаясь каждый раз к особенностям нового произношения. С помощью русского языка не объяснить элемент [онеж] в названии Онежского озера. Он усвоено от вепсов, именно они населяли в прошлом побережья озера. По-вепсски это [änež]. Но и в вепсском языке тоже нет такого слова, вепсы восприняли название от предшественников – некого древнего населения, которое позже вошло в состав саамского этноса. В древнесаамском есть слово «эне», которое означает «большой». Позже вепсы в силу особенностей своего артикуляционного аппарата усвоили звук «э» как «ä», а новгородцы воспроизвели вепсский «ä» как «о». То есть Онежское озеро – это по-саамски большое озеро. И с этим трудно спорить, – рассказывает Ирма Муллонен. – Но, не установив звуковые закономерности, невозможно докопаться до истоков названия, до той главной особенности озера, которую отметили первопоселенцы.

Надежда на словарь

Ученые Института языка, литературы и истории уверены, что новый топонимический словарь Карелии не только устранит накопленные ошибки Росреестра, но и обретет широкий круг читателей. В том, что жители Карелии неравнодушны к топонимике, исследователи убеждались не раз. Они часто проводят открытые лекции, которые собирают большую аудиторию заинтересованных слушателей. Полтора часа идет лекция, еще час ученый отвечает на большое количество вопросов.

– Карельская топонимика очень интересует людей, но нужно понимать, что ее исследование требует глубинных знаний языков, в том числе тех, которые бытовали на нашей территории на протяжении всего второго тысячелетия. Нужны специальные знания в области топонимики, истории, географии. Поскольку специалисты в дефиците, в интернете, в СМИ и даже в научных изданиях нередки откровенно неверные интерпретации названий. Наш словарь призван ответить на широкий читательский интерес и повысить «топонимическую грамотность» в нашем регионе.

У Финляндии и Эстонии уже есть топонимические словари. В них подробное описание каждого топонима. Ученые КарНЦ РАН хотят создать в Карелии нечто подобное. Фото: «Республика» / Сергей Юдин

топонимы .

Наиболее древние топонимы в Карелии саамского происхождения, распространены по всей территории .

Ареалы карельской и вепсской топонимных моделей отражают этапы продвижения, в пределах средневековой Обонежской пятины , карел из Приладожья в Прионежье и Беломорье , а также пути и этапы продвижения вепсов из Приладожья к восточным границам Карелии.

В русской топонимии выделяются названия, отражающие освоение территории Карелии Новгородской Русью , распространявшееся по реке Свирь в район Онежского озера и далее на побережье Белого моря . Позднее, при составлении писцовых книг Обонежской пятины , большое количество русских названий объектов возникло от саамских, карельских и вепсских названий в результате прямого перевода названия на русский язык или с применением практической транскрипции неясного значения названия объекта по звуковому сходству.

Состав топонимии

Основные форманты , входящие в топонимы Карелии:

• А́ла - нижний : Алозеро, Алаярви, Ала-Тарайсярви и др.
• А́хвен (карел. ahven ) - окунь : Агвенлампи, Ахвенламби, Ахвенярви и др.
• Ва́аж (саам.) - самка оленя : река Важинка, Важезеро, Верхние Важины и др.
• Ва́ара, вуару (карел. vuaru) - возвышенность, гора : Воттоваара, Шалговаара, Кукойнваара и др.
• Ве́не, венех, венхе - лодка : Венехярви, Венозеро, Венгигора, Венихозеро и др.
• Ви́эксе (саам.), виикси, виикши (карел.) - ответвление, обособленный залив, ус : Викша, Виксилакши, Виксозеро, Викшезеро, Викшалампи и др.
• Ви́тса, вичча, вицка (саам.) - берёзовый прут : Витчевара, Витчешуари, Вичча, Вичангиварака, Витсакангас, Вычайоки, Вичка и др.
• Гирвас, хирвас (карел.) - самец оленя : Гирвас , Хирвасярви, Хирватсари и др.
• Й́оки, йёки, д’оги (карел. joki, d’ogi), йогк (саам.) - река : Пистайоки , Кивиёки, Пенега, Козледеги, Паннокка, Контйокка.
• На́йду, кайта - узкий : Кайдозеро, Кайдодеги, Кайдулампи, Кайтаярви, Кайдунитту и др.
• Ка́йя, кайи, кайег - чайка : Кайвара, о. Кайгас, р. Большой Кяй, Кайгозеро и др.
• Ка́йша, кайзля - камыш, тростник : Кашалиламба, Кашалиоя, Кожала, Козледеги и др.
• Ка́ла (карел., вепс.), кулль (саам.) - рыба : оз. Кало, Калаярви, Кулома, Кулежма.
• Ке́ски (кар. keski) - середина, средний : Кескозеро и др.
• Ки́ви - камень, каменный : р. Кива, оз. Киви, Кивиёки, Кивиярви, Кивикоски, Кий и др.
• Кинт (саам.) - место стоянки : р. Киндас, дер. Киндасово, пор. Кинтезьма, оз. Киндожское и др.
• Ко́вда, гуовдэ (саам.) - широкий : р. Ковда, Койтаёки, Ховдаярви и др.
• Ко́ски, кошки (карел. koski), коек (вепс.), куушьк (саам.) - водопад, порог : Корбикошки, Кошка, Питкакоски, Порокушка и др.
• Ко́вера - кривой, изогнутый : оз. Ковер, дер. Ковера, Коверолампи, Коверпорог, пор. Коверский, Коверярви и др.
• Ла́хти, лакши(карел., финск. lahti, lakši) - залив : Лахта, Кинелахта, Рауталахти, Овлунлакси, Корелакша.
• Ла́мби, лампи (карел., финск. lampi, lambi) - лесное бессточное малое озеро : Суриламби, Ювилампи, Долгая Ламба, Кучеламбина, Волина-ламбина и др.
• Ла́ппи (карел., финск.) - карельское название саамов (лопь) : Лапинъярви, река Лопская и др.
• Ла́два, латва, ладе (вепс.) - верхний, вершина, перевал : пос. Ладва, Ладваярви, Латвасюрья, Латво, Латвайоки и др.
• Ле́ппя (карел., финск. leppä) - ольха : Леппяниеми, Леппясюрья и др.
• Ли́сма (карел., финск.), лижму (саам.) - ил, тина : Лижмозеро, Лижемское, Лижма и др.
• Ма́а, муа (карел., финск. mua) - земля : оз. Масельга дер. Машельга, Масельгская, Морская Масельга и др.
• Мя́ги, мяки (карел., финск. mäki, mägi) - гора, холм : Шотмяги и др.
• Мя́нду (карел., финск. mänd), педай (вепс.) - сосна : Мяндусельга, Педасельга и др.
• Ни́еми (карел., финск. niemi), немь (вепс.) - мыс, наволок : Сяркиниеми, Куокканиеми и др.
• Ни́ельм (карел., финск.), ньяльм (саам.) - устье, горло : Нельмозеро, Нильмозеро, р. Нялма, Няльмозеро и др.
• Ни́ло, нилос - скала, по которой течёт вода : пороги Нила, Нилош, Ниласкошки и др.
• Но́арве, норв (саам.) - выступ, уступ : р. Нарва, Нарвиёки, р. Норва, Норвиярви и др.
• Орава (кар.), урау (вепс.), оаррев (саам.) - белка : Оравручей, Оровгуба, Оровъярви, Уравара.
• О́йя (карел., финск. oja вепск.), уоай, воай (саам.) - река, ручей : Корвеноя, Калькоя, Кестуй и др.
• Па́йя (саам.) пяя, пия (карел.) - вершина, голова : м. Пиякко, Паезеро, р. Пай, Пайозеро, Пейярви, Пьяярви, Пяозеро, Пяявара, Пиаоя, Пяяоя и др.
• Пал, па́ло (карел. palo) - огневище, сожжённая подсека : р. Пала, Палалахта, Палоярви, Палакоски, Палаоя и др.
• Па́на, пауна, пауни, поанн (саам.) - мелкое озеро, лужа : Паннока, Пуанолоя, Панозеро, Панаярви и др.
• Перт, пи́рти (карел., финск. perti) - охотничья и рыбачья избушка : Пертозеро, Пертнаволок, Пирттипохья и др.
• Пиль, пел (саам.) - сторона, окраина, ухо : Пильмасозеро и др.
• Пи́ени (карел., финск. pieni) - малый, маленький : Пиениёки и др.
• Ра́нта, ранда, ранду (карел., финск.) - берег : Питкяранта, Кузаранда, Ранду и др.
• Ра́ута, рауду (карел. raudu) - железо, железный : Равдуоя, Раутакангас, Рауталахти и др.
• Ре́бой, репо (карел. reboi) - лисица : о. Ребай, Репоярви, руч. Ребой, пос. Реболы и др.
• Са́ари, суари (карел., финск. saari) - остров : Салонсаари, Рантасари, Мянтюшари и др.
• Са́лми (карел., финск. salmi) - пролив : Куйвасалма, Суопассальми, Опоровая Салма и др.
• Се́льгя, селька (карел., финск. selkä, selgü) - гряда, хребет : оз. Кавнизсельга, пос. Сельги, ст. Кяппясельга, Ерошкина Сельга, Матвеева Сельга и др.
• Су́о (карел., финск. suo) - болото : Суойоки, Суоярви, Деухишуо, Сяпсесуо и др.
• Су́ри, суури (карел., финск. suuri) - большой : Суври-Савиярви, Сууриярви, Шуривара, пор. Шурипая, Шууриярви, оз. Шуры-Редуни и др.
• Ся́рки, сярги (карел. sär’g) - плотва : Сергозеро, р. Сяргежа, Сяргозеро, Сяркиниеми, Сяркиярви и др.
• Хавд (саам.) - зверь : Хавдозеро и др.
• Ю́ля, юле (карел., финск. ylä) - верхний : Юляярви, Юлеозеро и др.
• Юрккя, юрккю - крутой : пороги Юрки, Юркка, Юрконкоски, дер. Юргилица, Юркиннаволок, Юркостров.
• Я́рви, арви (карел., финск. järvi), ярв (вепс.), яврь (саам.) - озеро : Суоярви, Кодарви, Вярагярви, Родинъярви и др.
• Я́нис, яниш (карел. d"äniž) - заяц : Янисъярви, Янецозеро, р. Яни, оз. Янис, оз. Яниш, ст. Янишполе, о. Янц, Янчозеро, г. Яникуму.
• Янк(к)я, да́ньгя - моховое болото : р. Яньга, Янгаёки, Янгаярви, Янкяярви, р. Деньга, Дангозеро.

См. также

• Переименованные населённые пункты Карельского перешейка

Напишите отзыв о статье "Топонимия Карелии"

Примечания

Литература

• Бубрих Д. В. Из истории этнонимики Карелии // Уч. зап. ЛГУ, СНВ. 1948. Вып.2, СФУ Т. 1. С.123-128.
• Е. В. Захарова. Субстратные географические термины в топонимии восточного Обонежья // Труды КарНЦ РАН. № 4. Серия Гуманитарные исследования. Вып. 3. - Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2012. - C. 185-190.
• Г. М. Керт , Вдовицын В. Т., Веретин А. Л., Луговая Н. Б. // Тр. межд. конф. «Информационные технологии в гуманитарных науках». - Татарстан, 1999.
• Керт Г. М. Применение компьютерных технологий в исследовании топонимии (прибалтийско-финская, русская). - Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2002. - 187 с.
• Кузьмин Д. В. Формирование этнолингвистической карты карельского Поморья по сведениям топонимии. - Петрозаводск: Острова, 2007. C. 175-199.
• Кузьмин Д. В. Восточно-финские типы в топонимии Карелии // Бубриховские чтения: проблемы функционирования и контактирования языков и культур прибалтийско-финских народов. - Петрозаводск, 2008. C. 107-121.
• Кузьмин Д. В. Саволакские гидронимные типы в топонимии Карелии // Этноконфессиональная карта Ленинградской и сопредельных территорий. Третьи Шёгреновские чтения. - СПб, 2009. C. 107-114.
• Куликовский Г. И. Словарь областного олонецкого наречия в его бытовом и этнографическом применении. - СПб.: Отделение Русского языка и словесности Императорской Академии Наук, 1898. - 151 с.
• Мамонтова Н. Н. Географические названия на современных картах Карелии (традиции и нормы) // Бубриховские чтения: проблемы функционирования и контактирования языков и культур прибалтийско-финских народов. - Петрозаводск, 2008. C. 97-106.
• Мурзаев Э.М. Словарь народных географических терминов. - М .: Мысль, 1984. - 653 с.
• Приображенский А. В. Русская топонимия Карельского Поморья и Обонежья в историческом аспекте. / Дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. - Петрозаводск, 2003. - В 2-х тт.
• Родные сердцу имена. Сборник материалов по карельской топонимии. / Ред. Н. Н. Мамонтова, С. П. Пасюкова. - Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2006. - 240 с.

Ссылки

Просмотр этого шаблона Республики Края Области Города федерального значения Автономные области Автономные округа

Отрывок, характеризующий Топонимия Карелии

Я честно старалась быть самым обычным «нормальным» ребёнком: занималась в школе (даже больше чем обычно!), очень много читала, чаще чем раньше ходила с друзьями в кино, старательно посещала свою любимую музыкальную школу… и беспрерывно чувствовала какую-то глубокую, ноющую душевную пустоту, которую не могли заполнить никакие из выше упомянутых занятий, даже если я честно старалась изо всех сил.
Но дни бежали друг с дружкой на перегонки и всё «плохое страшное» начинало понемножечку забываться. Время залечивало в моём детском сердце большие и маленькие рубцы и, как правильно всегда говорят, оказалось по-настоящему самым лучшим и надёжным целителем. Я понемножку начинала оживать и постепенно всё больше и больше возвращалась к своему обычному «ненормальному» состоянию, которого, как оказалось, всё это время мне очень и очень не хватало… Не даром ведь говорят, что даже самое тяжёлое бремя для нас не столь тяжело только лишь потому, что оно наше. Вот так и я, оказывается, очень скучала по своим, таким для меня обычным, «ненормальностям», которые, к сожалению, уже довольно таки часто заставляли меня страдать...

Этой же зимой у меня проявилась очередная необычная «новинка» которую наверное можно было бы назвать самообезболиванием. К моему большому сожалению, это так же быстро исчезло, как и появилось. Точно так же, как очень многие из моих «странных» проявлений, которые вдруг очень ярко открывались и тут же исчезали, оставляя только лишь хорошие или плохие воспоминания в моём огромном личном «мозговом архиве». Но даже за то короткое время, что эта «новинка» оставалась «действующей», произошли два весьма интересных события, о которых мне хотелось бы здесь рассказать...
Уже наступила зима, и многие мои одноклассники начали всё чаще ходить на каток. Я не была очень большим любителем фигурного катания (вернее, больше предпочитала смотреть), но наш каток был таким красивым, что мне нравилось просто там бывать. Он устраивался каждую зиму на стадионе, который был построен прямо в лесу (как и большая часть нашего городка) и обнесён высокой кирпичной стеной, что издалека делало его похожим на миниатюрный город.
Уже с октября там наряжалась большущая новогодняя ёлка, а вся стена вокруг стадиона украшалась сотнями разноцветных лампочек, отблески которых сплетались на льду в очень красивый сверкающий ковёр. По вечерам там играла приятная музыка, и всё это вместе создавало вокруг уютную праздничную атмосферу, которую не хотелось покидать. Вся ребятня с нашей улицы ходила кататься, ну и, конечно же, ходила с ними на каток и я. В один из таких приятных тихих вечеров и случилось то, не совсем обычное происшествие, о котором я хотела бы рассказать.
Обычно мы катались в цепочке по три-четыре человека, так как в вечернее время было не совсем безопасно кататься в одиночку. Причина была в том, что по вечерам приходило много «ловящих» пацанов, которых никто не любил, и которые обычно портили удовольствие всем вокруг. Они сцеплялись по несколько человек и, катаясь очень быстро, старались поймать девочек, которые, естественно, не удержавшись от встречного удара, обычно падали на лёд. Это сопровождалось смехом и гиканьем, что большинство находило глупым, но, к сожалению, почему-то никем из того же «большинства» не пресекалось.
Меня всегда удивляло, что среди стольких, почти что взрослых, ребят не находилось ни одного, кого эта ситуация бы задела или хотя бы возмутила, вызывая хоть какое-то противодействие. А может, и задевала, да только страх был сильнее?.. Ведь не даром же существует глупая поговорка, что: наглость – второе счастье… Вот эти «ловители» и брали всех остальных простой неприкрытой наглостью. Это повторялось каждую ночь и не находилось никого, кто хотя бы попробовал остановить наглецов.
Именно в такую глупую «ловушку» в тот вечер попалась и я. Не владея катанием на коньках достаточно хорошо, я старалась держаться от сумасшедших «ловцов» как можно дальше, но это не очень-то помогло, так как они носились по всей площадке как угорелые, не щадя никого вокруг. Поэтому, хотела я того или нет, наше столкновение было практически неизбежным...
Толчок получился сильным, и мы все упали движущейся кучей на лёд. Ушибиться я не ушиблась, но вдруг почувствовала, как что-то горячее течёт по лодыжке и немеет нога. Я кое-как выскользнула из барахтающегося на льду клубка тел и увидела, что у меня каким-то образом жутко порезана нога. Видимо, я очень сильно столкнулась с кем-то из падающих ребят, и чей-то конёк меня так сильно поранил.
Выглядело это, надо сказать, весьма неприятно... Коньки у меня были с короткими сапожками (достать высокие в то время у нас было ещё невозможно) и я увидела, что вся моя нога у лодыжки перерезана чуть ли не до кости… Другие тоже это увидели, и тут уже началась паника. Слабонервные девочки чуть ли не падали в обморок, потому что вид, честно говоря, был жутковатый. К своему удивлению, я не испугалась и не заплакала, хотя в первые секунды состояние было почти что шоковое. Изо всех сил зажав руками разрез, я старалась сосредоточиться и думать о чём-то приятном, что оказалось весьма не просто из-за режущей боли в ноге. Через пальцы просачивалась кровь и крупными каплями падала на лёд, постепенно собираясь на нём в маленькую лужицу...
Естественно, это никак не могло успокоить уже и так достаточно взвинченных ребят. Кто-то побежал вызывать скорую помощь, а кто-то неуклюже пытался как-то мне помочь, только усложняя и так неприятную для меня ситуацию. Тогда я опять попробовала сосредоточиться и подумала, что кровь должна остановиться. И начала терпеливо ждать. К всеобщему удивлению, буквально через минуту через мои пальцы не просачивалось уже ничего! Я попросила наших мальчишек, чтобы помогли мне встать. К счастью, там находился мой сосед, Ромас, который обычно никогда и ни в чём мне не противоречил. Я попросила его помочь мне подняться. Он сказал, что если я встану, то кровь наверняка опять «польётся рекой». Я отняла руки от пореза... и какое же было наше удивление, когда мы увидели, что кровь больше не идёт вообще! Выглядело это очень необычно – рана была большой и открытой, но почти что совершенно сухой.
Когда наконец-то приехала скорая помощь, осмотревший меня врач никак не мог понять, что же такое произошло и почему у меня, при такой глубокой ране, не течёт кровь. Но он не знал ещё и того, что у меня не только не текла кровь, но я также не чувствовала никакой боли вообще! Я видела рану своими глазами и по всем законам природы должна была чувствовать дикую боль... которой, как ни странно, в данном случае не было совсем. Меня забрали в больницу и приготовились зашивать.
Когда я сказала, что не хочу анестезию, врач посмотрел на меня, как на тихо-помешанную и приготовился делать обезболивающий укол. Тогда я ему заявила, что буду кричать... На этот раз он посмотрел на меня очень внимательно и, кивнув головой, начал зашивать. Было очень странно наблюдать, как моя плоть прокалывается длинной иглой, а я, в место чего-то очень болезненного и неприятного, чувствую всего лишь лёгкий «комариный» укус. Врач всё время за мной наблюдал и несколько раз спросил всё ли у меня в порядке. Я отвечала, что да. Тогда он поинтересовался, происходит ли подобное со мной всегда? Я сказала, что нет, только сейчас.
Не знаю, то ли он был весьма «продвинутым» для того времени врачом, то ли мне удалось его каким-то образом убедить, но, так или иначе, он мне поверил и больше никаких вопросов не задавал. Примерно через час я уже была дома и с удовольствием поглощала на кухне тёплые бабушкины пирожки, никак не наедаясь и искренне удивляясь такому дикому чувству голода, как если бы я была не евшая несколько дней. Теперь я, естественно, уже понимаю, что это просто была слишком большая потеря энергетики после моего «самолечения», которую срочно требовалось восстановить, но тогда я, конечно же, ещё не могла этого знать.
Второй случай такого же странного самообезболивания произошёл во время операции, на которую уговорила нас пойти наш семейный врач, Дана. Насколько я могла себя помнить, мы с мамой очень часто болели ангиной. Это происходило не только от простуды зимой, но также и летом, когда на улице было очень сухо и тепло. Стоило нам только чуточку перегреться, как наша ангина была тут, как тут и заставляла нас безвылазно валяться в постели неделю или две, чего моя мама и я одинаково не любили. И вот, посоветовавшись, мы наконец-то решили внять голосу «профессиональной медицины» и удалить то, что так часто мешало нам нормально жить (хотя, как позже оказалось, удалять это необходимости не было и это опять же, было очередной ошибкой наших «всезнающих» врачей).
Операцию назначили на один из будних дней, когда мама, как и все остальные, естественно, работала. Мы с ней договорились, что сначала, утром, пойду на операцию я, а уже после работы сделает это она. Но мама железно пообещала, что обязательно постарается прийти хотя бы на пол часа перед тем, как доктор начнёт меня «потрошить». Страха я, как ни странно, не чувствовала, но было какое-то ноющее ощущение неопределённости. Это была первая в моей жизни операция и я ни малейшего представления не имела о том, как это будет происходить.
С самого утра я, как львёнок в клетке, ходила вперёд-назад по коридору, ожидая, когда же уже всё это наконец-то начнётся. Тогда, как и сейчас, мне больше всего не нравилось чего-либо или кого-либо ждать. И я всегда предпочитала самую неприятную реальность любой «пушистой» неопределённости. Когда я знала, что и как происходит, я была готова с этим бороться или, если было нужно, что-то решать. По моему понятию, не было неразрешаемых ситуаций – были только нерешительные или безразличные люди. Поэтому и тогда, в больнице, мне очень хотелось как можно быстрее избавиться от нависшей над моей головой «неприятностью» и знать, что она уже позади…
Больниц я не любила никогда. Вид такого множества находящихся в одном помещении, страдающих людей внушал мне настоящий ужас. Я хотела, но не могла им ничем помочь и в то же время чувствовала их боль так же сильно (видимо полностью «включаясь»), как если бы она была моей. Я пыталась от этого как-то защититься, но она наваливалась настоящей лавиной, не оставляя ни малейшей возможности от всей этой боли уйти. Мне хотелось закрыть глаза, замкнуться в себе и бежать, не оборачиваясь от всего этого, как можно дальше и как можно быстрей…
Мама всё ещё не появлялась и я начала нервничать, что её обязательно что-то задержит и она, вероятнее всего, так и не сможет прийти. К этому времени я уже устала ходить и сидела нахохлившись у дверей дежурного врача, надеясь, что кто-нибудь всё-таки выйдет и мне не придётся больше ждать. Через несколько минут и правда появился очень приятный дежурный врач и сказал, что мою операцию можно начинать уже через пол часа… если я, конечно, к этому готова. Готова я была уже давно, но никак не могла решиться делать это, не дождавшись мамы, так как она обещала быть вовремя, а обещания мы были привыкшие держать всегда.
Но, к моему большому огорчению, время шло, и никто не появлялся. Мне всё тяжелее и тяжелее становилось ждать. Наконец я по-бойцовски решила, что, наверное, всё-таки будет лучше, если я пойду сейчас, тогда весь этот кошмар намного быстрее окажется позади. Я собрала всю свою волю в кулак и сказала, что готова идти уже сейчас, если конечно он может меня принять.