Проблема цивилизационного выбора России связана с более сложным полем проблем, которая имеет непосредственное отношение к развитию человеческой цивилизации. Метод материалы по дисциплинам

^ 12) Иван Грозный: избранная рада или опричнина?

Правление Ивана Грозного имело огромное значение для русской истории, для дальнейшего укрепления Русского государства и самодержавной власти. Политика Ивана IV прошла как бы два этапа: реформы 50-х годов усилили самодержавную власть, ограниченную сословно-представительными учреждениями в центре и на местах; затем опричнина стала попыткой установить абсолютную монархию.

Детство Ивана IV прошло в период "боярского правления" - заговоров в верхах, городских восстаний, что расшатывало государственную власть. Надежды на разрешение противоречий связывались с началом самостоятельного правления Ивана IV, принявшего в 1547 г. титул царя. При царе сложилась "Избранная рада" (князь Курбский, Алексей Адашев, митрополит Макарий, духовник Ивана IV Сильвестр), с помощью которой Иван IV попытался осуществить в России идеи европейского абсолютизма, представить свою власть как выразительницу общественных интересов.

В 1549 г. Иван IV собирает первый в истории нашей страны Земской собор, собрание представителей от всех сословий, кроме помещичьих крестьян и холопов, на котором он выступил с программой реформ. Правительство начинает разработку нового Судебника, так как прежний 1497 г. уже устарел. Новый Судебник был принят в 1550 г. Боярской Думой. Судебник усиливал централизацию управления государства за счет повышения роли центральных органов - приказов и резкого ограничения власти наместников, определял порядок прохождения административных, судебных и имущественных дел в структурах государственной власти. Предоставлялось право выборным от народа: старостам, сотским участвовать в суде, вершимом боярами-наместниками и волостелями, чем был нанесен сильный удар по судебному всевластию, боярства. Ограничивались и податные привилегии крупных светских и духовных феодалов. Судебник регламентировал положение крестьян. Увеличивая плату за уход от господина в Юрьев день ("пожилое"), Судебник значительно усиливал крепостничество. В июле 1550 г. было отменено местничество (занятие военных должностей в зависимости от знатности рода)между детьми боярскими и дворянами.

Принятие Судебника положило начало ряду реформ. В 1556 г. была ликвидирована система кормлений, бояре стали получать от государства денежное жалование за свою службу, то есть она стала главным источником средств для существования. В этом же году было объявлено "Уложение о службе", уравнявшее в обязанности несения военной службы бояр и дворян. Каждому землевладельцу предписывалось выставить одного конного воина от каждых ста четвертей своей земли и пешего ратника от каждых неполных ста четвертей земли. Согласно "Уложения", вотчины в военном отношении приравнивались к поместьям.

Завершает формирование русской армии. В начале 50-х годов ХVI в. было создано стрелецкое войско, первоначально насчитывавшее три тысячи человек, а к концу ХVI в. - 20 тысяч стрельцов. Артиллерия была выделена в отдельный род войск и быстро начала расти количественно. К концу царствования Ивана Грозного русская артиллерия имела на вооружении 2 тысячи орудий. Принципом комплектования полков стрельцов стало добровольное желание любого свободного человека. Повысилась роль артиллерии.

Приказная реформа была проведена во второй половине 50-х гг. ХVI столетия. В ходе ее было завершено создание стройной системы исполнительной власти и государственного управления, состоящей из 22 приказов. Приказная реформа имела следствием увеличение численности бюрократии, охватывающей своим тотальным влиянием все сферы жизни общества.

В середине XVI в. возникает высший государственный орган - земской собор, созываемый для решения самых важных вопросов. Участие в них бояр, дворян, духовенства и купечества свидетельствовало о превращении государства в сословно-представительную монархию. Это отразилось и в развитии на местах земского самоуправления. В 1555-1556 гг. ликвидируется система кормлений. Вместо наместников появляются земские старосты, выбираемые из зажиточных посадских людей и крестьян.

В те же годы проведена церковная реформа. На церковных соборах проведена общерусская канонизация святых, которая должна символизировать объединение русского народа в единое государство. В 1551 г. Царь вышел на "Стоглавый собор" с требованием секуляризации церковных земель (отчуждения их в пользу государства). Провести его не удалось, но царь вынудил Собор принять следующие решения:

На царя отписывались земли, захваченные церковью у дворян и крестьян в малолетство царя, а также вотчины, данные боярами в монастыри на помин души;

Церкви было запрещено увеличивать свои земельные владения без разрешения царя;

Установлены единообразие в религиозных обрядах, ответственность за их нарушение, выборность архимандритов и игуменов.

Реформа ослабила независимость церкви от государства и усилила ее корпоративную организацию.

Неудачи во внешней политике начала 60-х гг. XVI в. создали у Ивана IV иллюзию тотальных боярских измен и саботажа его мероприятий. Это побуждает Грозного ввести в стране новый порядок управления государством, который был направлен на полное уничтожение любой оппозиции самодержавию.

Иван Грозный ввел опричнину, совершив 3 декабря 1564 г. своего рода государственный переворот. По новому порядку центральное управление разделялось на опричный и земский дворы. Земли страны также

делились на опричнину и земщину. На земщине оставалось прежнее управление, а опричниной полностью распоряжался царь. Бояре и дворяне, не записанные в опричнину, переселялись в земщину, получая там новые поместья. На отобранных у них землях помещались "опричные служилые люди". Опальные бояре лишались родовых вотчин. Подобные меры нанесли сильный удар по экономической и политической мощи "великих" боярских родов. Главной мерой стало создание опричного войска (1 тыс.человек) - личной охраны царя. Опричникам, которыми становились среднепоместные дворяне, придавались чрезвычайные к карательные функции: "грызть" изменников и "выметать" из государства измену (знак опричника - голова собаки и метла у седла лошади) - то есть проводить слежку и расправы по всей стране. Тайный сыск, пытки, массовые казни, уничтожение усадеб, разграбление имущества опальных бояр, карательные экспедиции против городов и уездов стали обычным делом.

Вершиной опричнины стал поход на Новгород, который почему-то был заподозрен в мятеже. По дороге были разорены Тверь, Торжок, другие города и деревни. Сам Новгород был подвергнут невиданному 40-дневному разграблению опричным войском. Подвергнуты пыткам и казнены до 10 тыс.человек.

Введение опричнины не способствовало военным успехам и в 1572 г. она была отменена. Однако некоторые элементы опричнины продолжали существовать до смерти Ивана Грозного. За период его правления, сопровождавшегося обострением борьбы в обществе, предприняты серьезные шаги к укреплению русского государства и самодержавия.

Итогом опричнины стали огромные человеческие жертвы, разрушение сословной монархии. Боярская оппозиция была уже сломлена и большей частью физически истреблена. Класс собственников был уничтожен. Установлены отношения подданства. Опричнина истощила экономику и вызвала хозяйственный кризис 70-80 гг., нарушение экономических связей, запустение деревень и городов, голод и нищету. Были нарушены организация и комплектование поместного войска. В обществе же назрело всеобщее недовольство.

Внешняя политика Киевской Руси была направлена на укрепление государства, охрану границ, развитие торговых, культурных связей с соседями, расширение территорий. Получение дополнительных ресурсов за счет военных походов. Широкие экономические, политические связи имела Русь с Европой. Особое место занимали отношения с Византией. Отношения с кочевниками строились на отказе от территориальных приобретений. Оседлый земледельческий и городской быт Руси был несовместим с кочевой культурой. Поэтому шло укрепление границ со степью, отражались их набеги, велись упреждающие удары и т.п.

Уровень развития культуры Руси был весьма высок. Известный английский философ Ф.Коплстон относит зарождение философской мысли к периоду Киевской Руси, к XI веку. Истоки философской культуры связывают с выдающимся религиозно-философским произведением «Слово о законе и благодати». Автором его был киевский митрополит Илларион, первый митрополит из русских. Он пишет: «Ибо что в других книгах писано и вамведомо, то здесь излагать - пустая дерзость и желание славы. Ведь не к несведущим пишем, а к преизобильно насытившимся сладостью книжною…», что, несомненно, свидетельствует о высокой культуре русских. Просвещение в древнерусском государстве было развито достаточно широко благодаря международным связям, особенно с Византией. До нас дошло значительной количество духовной и светской литературы - проповеди, поучения, «Слова», жемчужина мировой литературы «Слово о полку Игореве» и др. Возникали обширные библиотеки при княжеских дворцах и монастырях. Получило развитие летописание. В XI веке совершенствуется древнерусская азбука, утверждается кириллица. В страну проникают произведения зарубежных авторов, их переводили на родной язык, переписывали и распространяли. Грамотность была широко распространена, причем не только в аристократической среде. Князья и бояре знали иностранные языки.

Итак, в Киевской Руси формировались предпосылки для перехода на прогрессивный путь развития, близкий античному. Но все же Русь - не Древняя Греция. Важнейшая проблема соотношения личности и общества решалась в пользу коллектива.

Киевское государство начало распадаться в конце XI века. Возникало множество суверенных земель-княжеств: к середине XII века - пятнадцать, к началу XIII века их было уже около пятидесяти. Единое древнерусское государство исчезло. Не было единого центра власти. Процесс раздробленности большого раннесредневекового государства был естественным и определялся следующими причинами: развитием феодальных отношений, оседанием дружинников на землю, недостаточно сильным государственным началом, перемещением мировой торговли в Средиземное море, утратой Русью прежней роли посредницы между азиатским, греческим и европейским миром, опустошительными набегами кочевников на южнорусские земли, вызвавшие отток населения на северо-восток, развитием производительных сил (ростом городов). Европа также переживала полосу распада, раздробленности, но в ней потом возникли национальные государства. Можно предположить, что и древняя Русь могла бы прийти к аналогичному результату.

Раздробленность ослабила общий военный потенциал, усобицы разоряли население. Вместе с тем, в это время бурно росли города, процветало искусство. Закладывались основы хозяйственного единства, натуральное хозяйство разрушалось, мастера переходили к работе на рынок. Появилось ростовщичество, оно способствовало накоплению капиталов. В условиях раздробленности созревали предпосылки к объединению на новой основе - экономической, культурной, политической. Здесь могло возникнуть национальное государство, однако развитие в русских землях пошло иначе.

Переломным в истории Древней Руси стал XIII век. В 1237 году в русских пределах появились монголо-татары, а с ними - гибель людей, разрушение хозяйства и культуры. Однако опасность шла не только с Востока, но и с Запада. Усиливающаяся Литва, шведы, немцы, ливонские рыцари наступали на русские земли. Раздробленная Русь столкнулась с проблемой самосохранения, выживания. Она оказалась как бы между двумя жерновами: татары разоряли русские земли, Запад требовал принятия католицизма. Ярл Биргер из знаменитого рода Фолькунгов предпринял два крестовых похода против Северо-Западной Руси. В связи с этим русские князья для спасения земель и людей могли пойти на уступки Орде, но активно сопротивлялись агрессии Запада.

Монголо-татары, как смерч, пронеслись по русским землям, объявились в Венгрии, Польше, затем ушли в низовья Волги, совершая оттуда сокрушительные набеги, собирая тяжелую дань. Юго-Западные земли Руси в этот период переходили под власть Польши (Галич), языческой Литвы (Минск, Гомель, Киев) - они стремились спастись от монгольского разорения, сохранить свой тип развития.

Литовское княжество появилось в 40-е годы XIII века и быстро росло. В XIV веке в его составе были Литва, Жмудь и русские земли. В период расцвета это княжество простиралось от Балтики до Черного моря, от границ Польши и Венгрии до Подмосковья. Девять десятых территории Литвы Составляли русские земли. Таким образом, Запад и Юго-Запад Руси, где шло формирование Малороссии и Белоруссии, намного дольше существовал в условиях европейской традиции, имел более глубокие корни прогрессивного типа развития. Русское население Литвы называло Русью свою державу, в рамках Литвы Русь развивалась в соответствии со своими традициями (институт веча прослеживается до второй половины XV века).

Политическое и материальное положение Руси в составе Литвы было блпгоприятным: развивались города, самые крупные получили магдебургское право. В Литве долго господствовали русские законы и язык. Великое княжество Литовское сложилось как федерация отдельных земель и княжеств, в котором землям была обеспечена значительная автономия. Литовское княжество строилось на принципах вассалитета, разрушалась корпоративная структура общества, вместо нее складывалась классовая. С 1386 в Литве началось утверждение католичества. Принятие христианства в католическом варианте привязывало Литву к Западу.

Таким образом, на Западе, под эгидой сначала языческой, а с конца XIV века католической Литвы развитие русских земель продолжалось в соответствии с тенденциями прогрессивного типа. В этих землях началось становление белорусского и украинского этносов. Их самосознание формировалось под влиянием социально-политической, культурной ситуации в Литве и Польше, под влиянием антикатолических настроений. Угроза полонизации и католизации населения стимулировала осознание людьми общности на основе православия. Таково было положение в юго-западных русских землях в условиях раздробленности и монгольского нашествия.

Северо-Западная Русь оказалась в другой ситуации. Крупный славянский центр Новгород развивался относительно независимо и демонстрировал близость к европейскому типу развития, особенно в период Новгородской республики (конец XI-XV века). Новгород не подвергся татаро-монгольскому нашествию, хотя и платил дань. Если Древняя Русь обнаруживала близость к античности и погибла, как греко-римский мир, то Новгород развивался в одном темпе с Западной Европой того времени и являлся ее частью. Можно сказать, что Новгородская республика была аналогом городам-республикам Ганзейского союза, Венеции, Флоренции, Генуи. Уже в XII веке Новгород был крупным торговым городом, известным всей Европе.

Новгород имел развитые формы республиканской демократии: политические права имела не только знать, но и простой народ. Вече (народное собрание) - высший орган власти, рассматривало вопросы внутренней и внешней политики, приглашало князей, избирало должностных лиц (посадника, ведавшего управлением и судом, тысяцкого, возглавлявшего ополчение, поддерживавшего общественный порядок. Вече избирало суд по торговым делам, было и Верховным судом. Части республики имели самоуправление по принципу общины.

Князья не имели государственной власти и приглашались в Новгород для исполнения следующих функций: защита от врагов, поддержание внешнеэкономических и политических связей, участие в суде вместе с посадником, сбор дани. Чтобы исключить злоупотребления властью, князю было запрещено владеть собственностью. Поэтому князья часто менялись: за 200 лет (1095-1304) сменилось 40 князей.

Церковь в Нижнем Новгороде также была самостоятельной и отличалась по положению от других русских земель своей обособленностью. С 1156 они сами стали избирать духовного пастыря (ранее митрополит Киевский присылал епископа), и лишь после этого избранный епископ ехал в киев для посвящения. Никогда православная церковь не знала такого демократического порядка, он был близок к протестантской традиции. В XIV-XV веках Новгород являлся источником ересей, которые потрясали православие. Намного раньше, чем на Западе в Новгороде появились реформаторские настроения. После падения Новгорода церковный Собор 1504 года принял решение об искоренении ереси.

В Новгороде и Псковской республике складывался класс собственников. С XI века Новгород превращается в метрополию: Карелия, Подвинье, Северное Поморье были колониями; осваивались Печерская и Югорская земли. Новгород играл роль торгового посредника между Востоком и Западом.

Отметим, что Новгород был городом высокой Культуры, где широко была распространена грамотность. Об этом свидетельствуют берестяные грамоты, найденные археологами. Интересно, что грамотой владели как мужчины, так и женщины, велась любовная переписка. В условиях давления как с Запада, так и С Востока республика стремилась сохранить свою независимость. Велико значение в этой борьбе князя Александра Невского, проводившего гибкую политику уступок Золотой Орде и ведя активное сопротивление католичеству Запада. С.Соловьев писал: «Соблюдение Русской земли от беды на Востоке, знаменательные подвиги за веру и землю на Западе доставили Александру Невскому славную память на Руси». Однако сами новгородцы имели западнические настроения и осуждали Невского на уступки Золотой Орде.

Таково было положение во втором крупном центре русских земель в период феодальной раздробленности. Новгородская республика продержалась почти до конца XV века, и лишь с усилением Московского государства стала все ощутимее потеря независимости Новгородом.

Третьим крупным центром этого периода были Северо-Восточные земли. Их колонизация началась примерно в X-XI веках. Междуречье Волги и ока было заселено народами финской группы: меря, весь, мурома и др. Большинство их обрусело. Смешение славян с финнами положило начало формированию русского народа - великороссов. Они отличались от славян Киевской Руси и внешне, и по образу жизни (были круглолицы, с мягкими чертами лица, жили не в степях, а в лесах и т.п.). Произошли изменения и в менталитете славян, в их восприятии мира, в отношении к природе и пр. Приверженность православию сохранилась на фоне выраженных языческих традиций.

Однако еще большее влияние на формирование русского народа оказал монголо-татарский фактор. Вопрос о влиянии монголов всегда волновал русское общество. На этот счет есть две прямо противоположные точки зрения:

1. Монголо-татарское нашествие принесло разорение хозяйственной жизни, гибель людей, но существенное не повлияло на жизнь русских и их государственность. Это мнение Соловьева, Ключевского, Платонова, ряда советских историков. Суть его в том, что Россия развивалась и в период монголо-татарского нашествия по европейскому пути, но начала отставать из-за человеческих потерь и разрушений.

2. Монголо-татары оказали большое влияние на общественную организацию русских, на формирование Московского государства. Этой мысли придерживались Карамзин, Костомаров, Загоскин. В XX веке ее развивали евразийцы, считавшие Московское государство частью монгольского ханства.

Где же истина? Монголо-татарское нашествие пагубно сказалось на состоянии русских земель, они были отброшены на столетия назад. В XII-XIII веках на Руси было 74 города, 49 из них были разорены монголами, причем 14 так и не восстановились к жизни, а 15 городов были превращены в села. Сократилась численность населения: тысячи погибли, тысячи были угнаны в плен. Все это говорит в пользу первой точки зрения. Кроме того, Русь попала в политическую и экономическую зависимость от Орды. Русские платили дань серебром, князья получали ярлык на княжение только из рук монгольского хана. Эти последние факты приводят к выводу, что Русь была часть Золотой Орды, что подтверждает вторую позицию. Источники указывают, что с разложением Золотой Орды, начавшемся в XI веке, Руст постепенно взяла на себя управление ее землями, рад татарских мурз и князей перешел на службу к московскому князю.

Однако есть аргументы, опровергающие эту гипотезу:

· Яса (свод законов) Чингисхана на русских землях не действовала, не было создано и специальных законов для Руси, там действовали собственные правовые нормы.

· Монголы не создали своей династии на Руси, не устранили русских князей. Не было также и постоянного наместника. Фактически, управления Русью со стороны Золотой Орды не было, оно было в руках русских князей, а Великий князь осуществлял связи с монголами.

· Русские сохранили свою духовную основу - православие. Сначала языческая, а потом мусульманская Золотая Орда не настаивала на смене веры.

Таким образом, нет оснований говорить, что в период монголо-татарского нашествия Северо-Восточная Русь была составной частью Орды, хотя политическая, экономическая зависимость Руси и монголо-татарское влияние на формирование русского народа и Московского государства несомненны. Неблагоприятное воздействие оказывал сам факт господства и атмосфера насилия на протяжении двух с половиной столетий.

Монголо-татарское иго было свергнуто в 1480 году во время правления Ивана III. Тогда же завершилась феодальная раздробленность на Руси и было создано единое русское государство.

ЛИТЕРАТУРА

1. Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. М.: Экопрос,1993.

2. Он же. От Руси к России: очерки этнической истории. М.:Экопрос, 1994.

3. Замалеев А.Ф., Овчинников Е.А. Еретики и ортодоксы. Очерки русской духовности. Л.: Лениздат, 1991.

4. Ключевский В.О. О русской истории. М.: Просвещение,1993.

5. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 1993.

6. Повесть временных лет. Материалы к практическим занятиям по истории СССР. М.,1979.

7. Пресняков А.Е. Княжое право в древней Руси. Лекции по русской истории. М.: Наука, 1993.

8. Соловьев С.М. Сочинения. Кн.1. М., 1988.

9. Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1949.

10. История России: народ и власть. СПб., 1997.

11. Карамзин Н.М. История государства Российского. М., 1991.

12. Ключевский В.О. Сочинения в 9 тт. М., 1989.

13. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М.,1993.

14. Никольский Н.М. История русской церкви. М., 1983.

15. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1993.

16. Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. М., 1994.

17. Всемирная история. В.24 тт. Т.8. Крестоносцы и монголы. М., 1999.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

· Каковы важнейшие направления дискуссий по вопросу о месте России в мировом историческом процессе? Является ли Россия самостоятельной цивилизацией?

· Каковы основные версии происхождения славян? С какого времени можно говорить о формировании славянского этноса? Каковы были главные занятия славян, их общественное устройство, религия?

· Дайте характеристику основных версий образования древнерусского государства. Предпочтение какой из них Вы отдаете и почему?

· Древнерусское общество проявляло тенденции, свойственные современной ему западной цивилизации. В чем это проявлялось?

· Что сыграло решающую роль для Руси в обращении к религиозному опыту Византии, в принятии христианства? В чем значение крещения Руси, каковы исторические последствия этого события?

· Выделите особенности общественного устройства Киевской Руси, ее социально-экономического строя. В каком историческом документе они нашли отражение?

· Каковы были цели внешней политики Киевской Руси?

· Дайте аргументацию в пользу того, что уровень культуры на Руси был достаточно высок.

· Каковы были исторические причины феодальной раздробленности Киевской Руси?

· Какие исторические факторы создали для Руси проблему цивилизационного выбора в XIII веке? Какие крупные центры складываются в условиях феодальной раздробленности? В чем особенности их политического и социального устройства?

· Каковы точки зрения на влияние монголов на формирование русского народа, его государственности?

Описание работы

Период, который открывает следующую страницу нашей истории после Древнерусского государства, принято называть феодальной раздробленностью русских земель. В этот период русская политическая жизнь была рассредоточена и Киевская Русь, где когда-то кипела деятельность политическая, торговая и ремесленная, сохранила лишь памятники, говорящие о ее минувшем значении. Целью данной работы является выявление причины и следствия феодальной раздробленности на Руси.
Таким образом, феодальная раздробленность – закономерный этап развития Древней Руси. Децентрализация дала простор новым тенденциям: экономической самостоятельности областей, их подъему, развитию самосознания, культуры. Вместе с тем разрушение единого государства сделало Русь беззащитной перед грозным монгольским нашествием, что привело к тяжелым последствиям.

Введение»…………………………………………………………………2стр.
Глава I. «Причины феодальной раздробленности»……………………3стр.
Глава II. «Великие княжества»………………………………………….8стр.
Глава III. «Последствия политической раздробленности»………...15стр.
Заключение………………………………………………..…………….18стр.
Список литературы……………………………………………………..19стр.

Файлы: 1 файл

Министерство образования и науки РФ

Набережночелнинский институт (филиал)

Федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования

«Казанский (Приволжский) Федеральный университет».

Контрольная работа по истории на тему: «Проблема цивилизационного выбора в условиях раздробленности».

Выполнил:

студент группы 4132133

Гимранов Р.Р.

Проверил:

старший преподаватель

кафедры гуманитарных наук

Шпека И.И.

г. Набережные Челны

Введение»……………………………………………………… …………2стр.

Глава I. «Причины феодальной раздробленности»……………………3стр.

Глава II. «Великие княжества»…………………………………………. 8стр.

Глава III. «Последствия политической раздробленности»………...15стр.

Заключение……………………………………………….. …………….18стр.

Список литературы………………………………… …………………..19стр.

Введение.

Период, который открывает следующую страницу нашей истории после Древнерусского государства, принято называть феодальной раздробленностью русских земель. В этот период русская политическая жизнь была рассредоточена и Киевская Русь, где когда-то кипела деятельность политическая, торговая и ремесленная, сохранила лишь памятники, говорящие о ее минувшем значении. Целью данной работы является выявление причины и следствия феодальной раздробленности на Руси.

Таким образом, феодальная раздробленность – закономерный этап развития Древней Руси. Децентрализация дала простор новым тенденциям: экономической самостоятельности областей, их подъему, развитию самосознания, культуры. Вместе с тем разрушение единого государства сделало Русь беззащитной перед грозным монгольским нашествием, что привело к тяжелым последствиям.

В ХI – XIII вв. на Руси определились три основных политических центра, каждый из которых оказывал решающее влияние на политическую жизнь в соседних с ними землях и княжествах: для Северо-Восточной и западной Руси – Владимиро-Суздальское княжество; для южной и юго-западной Руси – Галицко-Волынское княжество; для северо-западной Руси – Новгородская феодальная республика.

Глава I. Причины феодальной раздробленности.

Начиная со второй трети XII века, Древняя Русь вступила в сложный период своей политической истории - период феодальной раздробленности, который растянулся на несколько веков до XV в. и через который прошли все феодальные страны Европы и Азии. Старая Киевская Русь Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха прекратила существование под действием как внутренних, так и внешних обстоятельств. Но произошел не распад Древнерусского государства, а превращение его в своеобразную федерацию княжеств во главе с великим князем киевским, хотя власть его все время слабела и была скорее номинальной.

К середине XII в. Русь раскололась на 15 княжеств, которые были лишь в формальной зависимости от Киева. Накануне ордынского нашествия на Русь (1237-1240 гг.) их было около 50, а в XIV в., когда уже начался процесс феодальной консолидации, число их приблизилось к 250. Это был политический результат дальнейшего развития феодализма, и одной из причин такого состояния государственности на Руси были постоянные княжеские разделы земель между Рюриковичами, их бесконечные междоусобные войны и новые переделы земель.

Однако не политические причины лежали в основе этого отделения. Если учесть, что процесс феодального раздробления некогда огромного государства характерен не только для Руси, а для всех стран Европы и Азии, то этот период следует рассматривать как закономерный этап в поступательном развитии феодального производства, обусловленный завершением генезиса феодальных отношений и вступлением феодализма в стадию зрелости. Этот период характеризуется развитием экономических и социально-политических институтов феодального землевладения и хозяйства, средневекового ремесла, феодального иммунитета и феодально-сословной иерархии, зависимости крестьян, основных элементов феодального государственного аппарата. Следовательно, причины перехода к феодальной раздробленности следует искать, прежде всего, в появлении и распространении феодального землевладения не только княжеского, но и частного, в возникновении боярских сел. Основой экономической мощи господствующего класса стала не дань, а эксплуатация феодально-зависимых крестьян внутри боярских вотчин. Этот процесс постепенного оседания дружины на землю заставлял князя быть менее подвижным стремиться укрепить свое собственное княжество, а не переходить на новый княжеский стол. Другими причинами перехода к феодальной раздробленности были рост городов и развитие отдельных земель, что делало их более независимыми от Киева. Вместо одного центра появилось несколько.

Феодальная раздробленность как новая форма государственно-политической организации, сменившая раннефеодальную Киевскую монархию, соответствовала развитому феодальному обществу как комплексу сравнительно небольших феодальных уделов, натурально-хозяйственная основа которых, обусловливала их экономическую самостоятельность и государственно-политический сепаратизм в рамках местных земельных союзов - государств-княжеств и феодальных республик. Эти государственные образования не случайно сложились преимущественно в рамках бывших племенных союзов, этническая и областная устойчивость которых поддерживалась природными рубежами и веками складывавшимися местными культурными традициями.

Суммируя причины феодальной раздробленности Киевской Руси, их можно было бы сформулировать следующим образом:

Расширение феодального землевладения;

Рост экономического могущества местных феодалов;

Слабость и нерегулярность торговых связей;

Политический сепаратизм местных князей;

Необходимость для феодалов оперативного подавления народных выступлений;

Ослабление роли Киева после набегов кочевников, рост и усиление других городов.

Феодальная раздробленность была естественным, новым, более высоким этапом в развитии феодального общества и государства, надежно защищавшего интересы господствующего класса феодалов, разделенного территориально и политически перегородками государств-княжеств. Вместе с тем утрата государственного единства Руси, сопровождавшаяся началом затяжных княжеских усобиц, ослабляла и разъединяла ее силы перед лицом возраставшей угрозы иноземной агрессии, и, прежде всего, степных кочевников.

Утверждение удельного порядка, отсутствие идеи единой русской земли, общего национального дела, земельное и политическое дробление, державное одичание и варваризация Древней Руси являются внутренними обстоятельствами политической трансформации Древнерусского государства.

Что касается внешних обстоятельств, то это колонизационный натиск на Русь буквально по всем сторонам горизонта. На юге половцы занимают Северное Причерноморье, Византия - часть Крыма; на западе венгры захватывают карпатскую Русь; Полоцкая земля оказывается вассалитетом Литвы; провал Крестовых походов намечает новую, северо-восточную линию экспансии европейского (немцы, датчане, шведы) рыцарства; Юго-Западная Русь (Украина) с середины XIV в. попадает под власть Польши и Литвы; Молдавия оккупируется монголами, затем венграми; с востока на Русь вторгаются монголы. Печальные следствия этого - утрата позиций Руси в зонах Причерноморья, Крыма, Северного Кавказа, Прибалтики, Галиции, Поволжья, Средней Азии.

Освобождение земель от киевской великокняжеской власти вследствие утверждения удельного порядка владения повлекло бесконечный непрерывный упадок Древней Руси. Значение центральной власти в России колоссально. И это хорошо иллюстрирует обстановка того периода: разрушение политического единства державы, феодализация, членение на уделы привнесли разобщение сил страны, распыление потенциала народа, потворствовали утверждению иноземного ига.

Вместе с тем политическая трансформация Древней Руси никогда не означала ее полного распада. Сохранились центростремительные силы, которые постоянно противостояли силам центробежным. На это обстоятельство исчерпывающе указывает тот факт, сто при всем дроблении на отдельные самостоятельные земли и недостатке политического средоточия, Русь того времени все-таки представляет важные и разнообразные условия, которые связывали ее части в одно целое и до некоторой степени налагали на них печать национального единства.

Степень единения Русской земли в период феодальной раздробленности была более или менее действенна для защиты Руси от соседних народов, но она оказалась далеко недостаточной, когда с Востока, из Азии, надвинулись новые полчища врагов. Ослабление, а затем и крушение единства снизило способность этноса эффективно противостоять внешней опасности. После трансформации Древнерусского государства в своеобразную федерацию княжеств, именуемую феодальной раздробленностью, для экономического и политического развития отдельных его частей большое значение имело местоположение княжества, уровень феодализации его хозяйственной жизни. Политические формы отечественной государственности в период удельного правления были многообразными - от сильной княжеской власти до республиканского строя. В конечном счете из 250 княжеств в русских землях в период феодальной раздробленности выделилось три политических центра:

1. Владимиро-Суздальское княжество;

2. Галицко-Волынское княжество;

3. Новгородская феодальная республика.

Глава II. Великие княжества.

Владимиро-Суздальское княжество.

Северо-восточная Русь - Владимиро-Суздальская или Ростово-Суздальская земля (как она называлась сначала) - располагалась в междуречье Оки и Волги. Здесь к началу XII в. сложилось крупное боярское землевладение. В Залесском крае имелись плодородные почвы, пригодные для земледелия. Участки плодородной земли получили название ополий (от слова "поле"). Один из городов княжества даже получил название Юрьев-Польской (т.е. находящийся в ополье).

Здесь росли старые и возникали новые города. У впадения Оки в Волгу в 1221 г. был основан Нижний Новгород - крупнейший опорный и торговый центр на востоке княжества. Дальнейшее развитие получили старые города: Ростов, Суздаль, Владимир, Ярославль. Строились и укреплялись новые города-крепости Дмитров, Юрьев-Польской, Звенигород, Переяславль-Залесский, Кострома, Москва, Галич-Костромской и др.

Территория Ростово-Суздальской земли была хорошо защищена от внешних вторжений естественными преградами - лесами, реками. Ее называли Залесским краем. Один из городов получил из-за этого название Переяславль-Залесский. Кроме того, на пути кочевников к Ростово-Суздальской Руси лежали земли других южнорусских княжеств, принимавших на себя первый удар. Экономическому подъему северо-востока Руси способствовал постоянный приток населения. В поисках защиты от нападения врагов и нормальных условий для ведения хозяйства население земель, подвергавшихся набегам кочевников, устремлялось во Владимиро-Суздальские ополья. Сюда шел колонизационный поток и с северо-запада в поисках новых промысловых земель.

Среди факторов, способствовавших подъему экономики и отделению Ростово-Суздальской земли от Киевской державы, следует назвать наличие выгодных торговых путей, проходивших по территории княжества. Важнейшим из них был Волжский торговый путь, связывавший северо-восточную Русь со странами Востока. Через верховье Волги и систему больших и малых рек можно было пройти к Новгороду и далее в страны Западной Европы.

В Ростово-Суздальской земле, столицей которой тогда был город Суздаль, княжил в то время шестой сын Владимира Мономаха - Юрий (1125-1157). За постоянное стремление расширить свою территорию и подчинить себе Киев он получил прозвище "Долгорукий".

Юрий Долгорукий, как и его предшественники, всю свою жизнь посвятил борьбе за киевский великокняжеский престол. Захватив Киев и став великим князем Киевским, Юрий Долгорукий не забывал о своих северо-восточных землях. Он активно влиял на политику Новгорода Великого. Под традиционное влияние ростово-суздальских князей попали Рязань и Муром. Юрий вел широкое строительство укрепленных городов на границах своего княжества. Под 1147 г. в летописи впервые упоминается о Москве, выстроенной на месте бывшей усадьбы боярина Кучки, конфискованной Юрием Долгоруким. Здесь 4 апреля 1147 г. состоялись переговоры Юрия с черниговским князем Святославом, привезшим Юрию в качестве подарка шкуру пардуса (барса).

Еще при жизни отца, сын Юрия - Андрей понял, что Киев утратил прежнюю роль. В темную ночь 1155 г. Андрей со своими приближенными бежал из Киева. Захватив "святыню Руси" - икону Владимирской богоматери, он поспешил в Ростово-Суздальскую землю, куда был приглашен местным боярством. Отец, пытавшийся образумить своего непокорного сына, вскоре умер. Андрей больше не вернулся в Киев.

В княжение Андрея (1157-1174) развернулась ожесточенная борьба с местным боярством. Андрей перенес столицу из богатого боярского Ростова в небольшой городок Владимир-на-Клязьме, который застроил с необычайной пышностью. Были сооружены неприступные белокаменные Золотые ворота, возведен величественный Успенский собор. В шести километрах от столицы княжества, на слиянии рек Нерли и Клязьмы, Андрей основал свою загородную резиденцию - Боголюбово. Здесь он проводил значительную часть времени, за что и получил прозвище Боголюбский. Здесь, в Боголюбском дворце, темной июльской ночью 1174 г. Андрей был убит в результате заговора бояр, во главе которого стояли бояре Кучковичи, бывшие владельцы Москвы.

Правители Владимиро-Суздальского княжества носили титул великих князей. Центр русской политической жизни переместился на северо-восток. В 1169 г. старший сын Андрея захватил Киев и подверг его жестокому разграблению. Андрей пытался подчинить Новгород и другие русские земли. В его политике находила отражение тенденция к объединению всех русских земель под властью одного князя.

Послемонгольская Русь оставалась в границах цивилизационного выбора, осуществленного князем Владимиром. Комбинация базовых элементов, составляющих ее цивилизационное своеобразие, существенных изменений не претерпела. Московское государство, преодолевшее домонгольскую политическую раздробленность и ставшее централизованным, сохранило приверженность христианской вере и по-прежнему пыталось соединять ее с силой, применение которой не опосредовано и не ограничено законом. Не в том смысле, что в упорядочивании жизни закон не использовался вообще. Наоборот, область его действия, по сравнению с киевским периодом, значительно расширилась и стала распространяться не только на взаимоотношения между частными лицами, но и на государственные обязанности разных групп населения – элитных и низовых. Тем не менее само государство и его институты оставались выведенными за пределы правового регулирования, а в тех единичных случаях, когда регулирующие нормы появлялись, как в случае наделения законодательными полномочиями Боярской думы, они не были застрахованы от попрания. Поэтому и по отношению к московской государственности правомерно утверждать, что она, как и киевская, находилась в некоем промежуточном предцивилизационном состоянии: сохранив заимствованную веру и укрепившись в ней, она оказалась маловосприимчивой к другому базовому государствообразующему элементу – законности, без которой обретение цивилизационного качества невозможно.

Однако коррекции цивилизационного выбора могут происходить и в предцивилизационном состоянии. И такие коррекции в монгольский и послемонгольский периоды были на Руси осуществлены. Они касались границ применения силы, субъектов, которые могут ее использовать, религиозных обоснований этих грани и полномочий этих субъектов. Они касались и институционального оформления силы, равно как и ее организационно-технологического обеспечения.

Новшества обусловливались набиравшей темп централизацией, поиском формы правления, этой централизации соответствовавшей, и шли в основном от монголов. Не потому, что те что-то навязывали (как мы уже отмечали, навязывали они очень немногое), а потому, что у них заимствовали. Причем не столько во времена их владычества, сколько после того, как от него освободились. В свою очередь, такого рода заимствования сопровождались ревизией византийской религиозной составляющей отечественной властной модели при одновременном подчеркивании преемственной духовной связи с Византией и продолжавшимися заимствованиями отдельных элементов ее политического опыта. Наконец, в этот монгольско-греческий синтез привносилось и нечто специфически русское, чего не было ни у греков, ни у монголов. В результате возникло гибридное и вполне оригинальное протоцивилизационное качество, предопределившее развитие страны на столетия вперед.

У истоков этого нового качества стоял новгородский князь (а потом великий князь владимирский) Александр Невский. Суть цивилизационного выбора, который он сделал, заключалась в соединении православно-христианской веры с большей, чем располагали русские князья, силой – с силой Золотой Орды. Внуку Владимира Мономаха и деду Ивана Калиты суждено было возвести цивилизационный мост от Киевской Руси к Московской.

9.1. Разворот на Азию

Ставка Невского на союз с Ордой не была его личным выбором. Это был выбор северо-восточных князей – владимирский стол во время нашествия монголов занимал отец Александра Ярослав Всеволодович, признавший себя их данником. Вопрос, который перед ними стоял, был не в том, что предпочесть, – независимость или утрату суверенитета. Вопрос заключался в том, в чью пользу поступиться суверенитетом: монголов, литовцев, поляков или Ливонского ордена. Северо-Восточная Русь не без колебаний и борьбы между преемниками Ярослава выбрала монголов. Русь Юго-Западная – западных соседей. Отсюда – две принципиально разные линии политического поведения, проявившиеся в деятельности двух современников – Александра Невского и Даниила Галицкого.

Первый, Александр Невский, не просто противостоял Западу и воевал с ним (приграничные столкновения с немцами и шведами, возведенные впоследствии в ранг судьбоносных победных сражений), но в своем противостоянии сделал стратегическую ставку именно на монголов. Невский отверг предложенный римским папой (1248) союз для совместной борьбы с ними. Он был предельно последователен в своем выборе. Его расправа над выступившими против татар новгородцами и принуждение их к уплате дани, наведение монгольской рати против своего брата Андрея, правившего до Невского во Владимире и ориентированного на Запад, бегство в Орду во время антитатарского восстания (1262) – все это свидетельствует о том, что русский князь рассматривал свою власть над русскими землями как проекцию власти Орды, а силу Орды – как главный источник своей собственной силы.

Даниил Галицкий не был и не мог быть столь же последовательным. Идею союза с Западом, к которой он склонялся, политически осуществить было намного труднее, чем стать наместником Орды. Такой союз означал признание верховенства католической церкви над православной и уступки в делах веры, чего галицко-волынскому князю хотелось бы избежать. Тем не менее он, в отличие от Невского, сам начал искать помощи у папы, обещая тому церковную унию, т.е. фактическое подчинение католическому Риму, в обмен на крестовый поход Европы против татар. Он принял от папы королевский титул, наладил союзнические отношения с растущим Литовским княжеством, в те времена еще языческим, пригласил на свои земли колонистов – немцев, поляков, венгров. Это была принципиально иная, чем на северо-востоке, стратегия, которой Невский активно и целенаправленно противодействовал.

Цивилизационный выбор владимиро-суздальских князей имел своим итогом вызревшую в монгольском «инкубаторе» централизованную московскую государственность. Выбор Даниила Галицкого в перспективе вел и привел к вхождению большей части юго-западной Руси в Литву, которая развивалась вне монгольской опеки. На территории Владимиро-Суздальской Руси сформировался русский народ. На землях, не находившихся под властью Орды› сформировались народы украинский и белорусский.

Как и во всех других случаях, мы не собираемся выставлять оценки историческим деятелям той эпохи, полагая, что дело это малопродуктивное. Задним числом можно сказать, что у Александра Невского была возможность пойти на антитатарский союз с Данилом Галицким, как пытался сделать его уже упоминавшийся брат Андрей. Не лишено оснований и предположение, что именно отказ от такого союза и, соответственно, от союза с папой вызвал падение интереса к русским проблемам на Западе. Однако судить о том, что получалось бы и каким был бы общий исторический результат, будь выбор Невского иным, мы не решаемся. И потому, что иной выбор не мог быть поддержан благоволившей к веротерпимым монголам и обласканной ими русской церковью. И потому, что не знаем, как повел бы себя в таком случае Запад. Ведь Даниилу Галицкому, хотя тот и принял католичество, папа все же помочь не сумел. На его призывы к европейским монархам о помощи восточному соседу никто не откликнулся: Галицко-Волынскому княжеству пришлось пережить несколько опустошительных татарских набегов и от противоборства с Ордой отказаться.

Тем не менее факт остается фактом: после монгольского нашествия Юго-Западная Русь сделала первый шаг в сторону европейской цивилизации, а Русь Северо-Восточная – в сторону от нее. Но это единственное, что можно уверенно констатировать. Вопрос о том, могло ли быть иначе и чем могло быть иное, вряд ли корректен, ибо на него заведомо не существует ответа. Прогнозирование прошлого, в отличие от прогнозирования будущего, бессмысленно уже потому, что в первом случае, в отличие от второго, прогноз невозможно проверить жизнью.

Мы полагаем, что разные политические и цивилизационные стратегии, избранные Александром Невским и Даниилом Галицким, во многом диктовались различием исходных состояний двух княжеств и складывавшихся в них традиций. Княжеско-боярская модель, формировавшаяся в Юго-Западной Руси, тяготела к европейскому феодализму и свойственным ему договорно-правовым регуляторам. Идея внезаконной и надзаконной силы, воплощавшаяся в ордынском типе властвования, здесь не находила почвы. Галицко-Волынское Княжество не встраивалось в монгольский порядок, оно из него вываливалось.

При наличии влиятельного и амбициозного боярства князь не мог перенести в свое княжество ордынский способ властвования. Для этого нужно было, чтобы монголы находились рядом, чтобы их сила постоянно присутствовала как дополнительный властный фактор. Однако монголы были далеко. При таких обстоятельствах соглашаться на подчинение Орде и выплату ей дани было равносильно ослаблению позиций князя в его противоборстве с боярами. Эти позиции ослаблялись бы уже самим фактом его зависимости от внешней власти, его политической несамодостаточностью. Поэтому Даниил Галицкий и решился предложить папе церковную унию: он готов был частично пожертвовать верой ради удержания уже достигнутого цивилизационного качества, которое выражалось в утверждавшихся принципах феодального правопорядка. И колонистов он, наверное, приглашал в свое княжество по той же причине: он надеялся расширить западный цивилизационный анклав в Юго-Западной Руси, обеспечивая тем самым основательность и необратимость своего выбора.

Считаем нужным оговориться: речь идет о наметившейся тенденции, а не о сложившемся новом качестве. Движение Юго-Западной Руси к правовому типу феодальных отношений в ту эпоху еще не завершилось. К тому же даже в завершенном своем виде складывавшаяся там княжеско-боярская модель в обозримой перспективе вхождения в западное цивилизационное состояние не обеспечивала. Об этом свидетельствует последующий опыт Других восточноевропейских стран.

В интересующий нас период права земельных собственников были там уже гарантированы, их права по отношению к княжеской или королевской власти – тоже. Но эти страны не знали той борьбы между феодалами и городами, которой суждено было сыграть едва ли не судьбоносную роль в истории Западной Европы. Не возникнет в них поэтому и абсолютных монархий, проделавших на Западе значительную работу по универсализации принципа законности, его распространению на все слои населения и жесткому проведению в жизнь.

История Восточной Европы показала, что доминирование в экономической и политической жизни феодального класса при относительной слабости городов не сопровождается ни быстрым динамичным развитием, ни решением проблем низших классов – в Восточной Европе, как и на Руси, крестьяне закрепощались в то время, когда на Западе начиналось их освобождение. Не возникает при таком доминировании и сильной государственности, ибо власть оказывается в полной зависимости от земельных собственников. Так что когда мы говорим о развитии юго-западной Руси в предмонгольскую и монгольскую эпоху, то имеем в виду лишь цивилизационный вектор этого развития и его несовместимость с тем вектором, который задавался Ордой.

В Северо-Восточной Руси ничего похожего к моменту монгольского нашествия не сложилось. Землевладельческое боярство не играло здесь той роли, которую оно играло на Юго-Западе, а договорно-правовые отношения между князем излитой зародиться не могли: события развивались в противоположном направлении. Убийство Андрея Боголюбского притормозило форсированное им движение к единоличной княжеской власти, но не остановило его.

И если смотреть на выбор Александра Невского под этим углом зрения, то понятнее будет и сам выбор.

Уступая заведомо превосходящей силе, русский князь становился наместником колонизаторов. Но выполнение возложенных на него функций не требовало отказа от модели власти, которая складывалась в Северо-Восточной Руси. Наоборот, позиции князя на подвластной территории при этом укреплялись. То была уступка суверенитета в обмен на единовластие.

Иной выбор, в духе Даниила Галицкого, был равнозначен отбрасыванию формировавшейся во Владимиро-Суздальской Руси политической традиции. Александр Невский, княживший в Новгороде на собственном опыте мог узнать, что такое договорно-правовое ограничение княжеской власти, ее зависимость от народного волеизъявления и землевладельческого боярства. Западный феодализм и его галицко-волынская русская версия воспринимались им, скорее всего, как вариации новгородского правления, владимиро-суздальским князьям совершенно чуждого.

Трения и конфликты между Новгородом и князьями Северо-Восточной Руси начались задолго до Ивана III. Они начались еще в домонгольский период. Это были столкновения новгородской политической традиции и новой политической тенденции, пробивавшей историческое русло во Владимиро-Суздальском княжестве. Это было противоборство принципов законности и надзаконной силы. Между ними и выбирал Александр Невский после татарского нашествия. В его время то был выбор между Европой и Азией. Русский князь предпочел Азию. Это не предполагало ни отказа от принципа надзаконной силы (наоборот, санкционировало ее бесконтрольное применение), ни компромиссов в области веры. Феодально-городская католическая Европа в обмен на союз против монголов потребовала бы, скорее всего, того и другого.

Сказанное, однако, еще ничего не говорит о том, каково было цивилизационное содержание выбора Невского, подтвержденного затем политикой его преемников и последователей. Новая Русь формировалась под монголами, но – не как второе издание Золотой Орды, и дело не только в том, что важнейший цивилизационный элемент (религия) у нее был иной, чем у колонизаторов, – в пору завоевания Руси те были язычниками, а потом приняли ислам. Дело в том, что Русь, будучи данником Орды, уже поэтому не могла стать ее копией. И Византию она не повторяла, хотя многое заимствовала и у нее. Русский цивилизационный проект в значительной степени был новым и оригинальным. Но его своеобразие трудно уловить без учета тех перекрестных монгольско-византийских влияний, под воздействием которых он формировался.

9.2. Русский проект

Мы уже отмечали, что основными составляющими этого проекта, как и в Киевской Руси, были сила и вера при вспомогательной роли закона, служившего инструментом в руках государства, но не способом его организации. Однако после почти двух с половиной столетий, прожитых под татарским владычеством, и падения Византии интерпретации той и другой составляющей не могли не изменится. В результате таких изменений новый русский проект – в его московском воплощении – и стал реальностью.

Сначала попробуем понять, как преломился в нем ордынский опыт. Естественно, что речь в данном случае не может идти о вере, которая у монголов была другая. Речь может идти только о факторе силы.

В доордынской Руси совокупная военная сила Рюриковичей была рассредоточена между отдельными князьями, друг от друга политически и административно независимыми. В послеордынской Руси центр силы был уже только один, и русские государи получили возможность пользоваться ею монопольно и произвольно. В данном отношении влияние монгольского опыта, осваивавшегося несколькими поколениями московских князей при исполнении ими роли монгольских наместников, не вызывает сомнений.

В доордынской Руси использование силовых ресурсов княжеской власти было ограничено свободой дружинников, их правом перехода от одного князя к другому. В послеордынской Руси все эти ресурсы были подчинены государю: вольности военнослужилого класса остались в прошлом, пожизненная государева служба стала для него обязательной. Столь жесткому прикреплению военной силы к верховной власти можно было, конечно, научиться не только у монголов. Но опыт монголов можно было наблюдать непосредственно, и московские правители наверняка получали, посещая Орду, дополнительные стимулы для превращения боярских дружин в централизованно управляемое войско, а вольных дружинников – в обязанных служить подданных.

В доордынской Руси возможности использования силы для расширения территории были фактически исчерпаны. Князья воевали, в основном, между собой или отбивались от степных кочевников. Для экспансии за пределы Киевской Руси у отдельных княжеств сил не было, а их объединение при родовом принципе властвования было невозможно. В послеордынской Руси силовая имперская экспансия возобновилась: наряду с бывшими русскими территориями, которые отвоевывались у Литвы, начали присоединяться земли, заселенные неправославными народами (Казанское и Астраханское ханства, Сибирь, попытка захвата Ливонии). И это, не исключено, тоже не без влияния монголов, у которых сила, направленная вовне ради доступа к новым ресурсам, была естественным способом существования, причем использовалась она для подчинения не только (и даже не столько) отдельных племен, но и государственных общностей. Между тем домонгольские русские князья могли разорять и обирать государственно-организованных иудеев-хазар или мусульман, но включать их территории в состав Руси или превращать в ее постоянных данников не пытались.

В доордынской Руси в действиях князей не просматривалось установки на то, что много позже стало называться победой любой ценой. В послеордынской Руси такая установка появилась. Использование силы стало равнозначно использованию значительного количественного превосходства в силе, не считаясь с жертвами. Или, говоря иначе, равнозначно человекозатратности. Но именно гак действовали и монголы, чему были свои причины. В евразийской степи, заселенной множеством тюркских кочевых народрв, установка на победу любой ценой открывала перспективу значительного приращения силы. Здесь людские потери были не важны, потому что после победы над противником и уничтожения его наследственной элиты вся масса рядовых воинов вливалась в войско победителей, и это новое пополнение обычно превышало любые потери. Московская Русь не могла использовать человекозатратную силовую стратегию с тем же успехом – противники у нее были, как правило, не те, что у монголов. Но она будет ее использовать, прежде всего в Ливонской войне, заложив традицию, дожившую до наших дней.

В доордынской Руси не было таких организационно-технологических инструментов, способных обеспечить функционирование централизованной государственности, как система унифицированного налогообложения и почтовая связь. В послеордынской Руси такая система и такая связь (ямская) уже существовали, и они достались Москве от монголов.

Наконец, в доордынской Руси не было русского самодержавия, которое в Руси послеоодынской стало политическим воплощением принципа надзаконной силы: в самодержавии этот принцип обрел государственную форму. Монгольское влияние не вызывает сомнений и в данном случае. Оно, разумеется, не афишировалось, а быть может, отчетливо и не осознавалось. Но в политике, как и в быту. заимствование чужого опыта вовсе не всегда признается, даже будучи сознательным, не говоря уже о том, что очень часто оно происходит на подсознательном уровне. И если после распада Орды монголы так охотно небольшом количестве шли на русскую службу, став со временем заметной частью русской элиты, то это значит, что особых проблем с адаптацией у них не было. Они попадали в политическую и культурную среду, которая мало отличалась от той, из которой они вышли.

Идея ничем не ограниченной самодержавной власти имела, конечно, не только татарские, но и русские, а также византийские корни. В домонгольские времена князь-вотчинник тоже соединял в одном лице функции политического правителя и собственника территории. Но, во-первых, тогда таких князей было много, а, во-вторых, их возможности были ограничены боярско-дружинными вольностями. Что касается византийских императоров, то их единовластие опосредовалось, по крайней мере формально, унаследованной от Рима византийской законностью, включавшей в себя и право частной собственности. Тем не менее русское самодержавие, будучи незапланированным продуктом Золотой Орды, подчеркивало свою преемственную связь именно с византийскими императорами. Потому что второй базовый элемент русского цивилизационного проекта был греческого происхождения.

Московская Русь, универсализируя на монгольский манер применение принципа силы и институционализируя этот принцип в самодержавной форме правления, оставалась православной христианской страной. Идеологически и культурно она была связана не с Ордой, а с Византией. Неафишируемое заимствование у монголов идеи надзаконной и бесконтрольной силы легитимировалось греческой верой. Поэтому самоидентификация московской государственности и осуществлялась поначалу посредством подчеркивания преемственности именно с Византией и продолжавшего заимствования у нее символического капитала.

Двухглавый орел, ставший московским гербом, апелляции к преданию о передаче знаков царского сана византийским императором Константином Мономахом киевскому князю Владимиру Мономаху, византийский церемониал в Кремле, сама женитьба Ивана III на Софье Палеолог – все это свидетельствовало о том, что иного источника легитимации власти, кроме греческой традиции, московские государи на первых порах не видели. Но они не могли не отдавать себе отчет и в том, что у византийского образца был существенный изъян. Это не был образец прочного синтеза веры и силы. Это был, наоборот, пример капитуляции веры перед силой иноверцев в лице турок-османов. Отсюда, быть может, и попытки возвести родословную Рюриковичей не к византийским императорам, а к римским цезарям (летописная легенда о том, что первый русский князь был якобы потомком Пруса, брата римского императора Августа). Но отсюда же – московская ревизия православия в тех его аспектах, которые имели непосредственное отношение к легитимации политической власти и обоснованию ее полномочий.

Русский цивилизационный проект возникал на пересечении ордынской и византийской традиций, был результатом их синтезирования. Но он, повторим, ни одну из них не воспроизводил буквально, подвергая их существенным коррекциям. Посмотрим, в чем эти коррекции традиций проявлялись. Начнем с византийской.

Выше уже говорилось о том, что единовластие и полновластие государя обосновывались в Московской Руси посредством апелляций к ветхозаветным текстам. Из них бралась идея всемогущего и непредсказуемого в своих действиях Бога, безграничная власть которого переносилась на русского царя как Божьего наместника. Духу и букве Ветхого Завета такое перенесение не вполне соответствовало, но московских идеологов и усваивавших их идеи правителей это не смущало, как не смущало и то, что в Новом Завете и сам образ Бога представлен несколько иначе. Но к греческой интерпретации православия все это никакого отношения не имело.

Кроме того, попытки осмыслить падение Византии, которой православная вера не помогла устоять перед турками, вели к провозглашению веры более низкой духовной инстанцией по сравнению с правдой. Последняя объявлялась высшим критерием, позволяющим оценивать искренность и подлинность веры и соответствие ей поведения людей. В свою очередь, верховным носителем и блюстителем этой правды объявлялся московский государь. Можно сказать, что коррекция цивилизационного выбора киевского князя Владимира, осуществленная в Московской Руси, как раз и заключалась в дополнении веры правдой и возвышении второй над первой.

Киевский митрополит Иларион, возвысивший благодать над Законом, мыслил и писал в духе Нового Завета. В Московской Руси сходные идеи, развивавшиеся «нестяжателями» (Нилом Сорским и его последователями), довольно быстро стали оппозиционными и были отброшены. Но – не в пользу закона, а в пользу языческого дозакония, воплощаемого в безграничной надзаконной власти тотема-самодержца. Так византийская религиозная доктрина была приспособлена для обоснования и легитимации властной модели, заимствованной у Золотой Орды.

Однако и эта модель подверглась существенной коррекции. Московия не могла стать ни второй Византией, ни второй Ордой.

Монгольская империя была продуктом многовекового существования степных кочевников и древних восточных цивилизаций. Захватив значительную часть Китая и среднеазиатские государства, татары заимствовали у покоренных народов и освоили то, в чем видели для себя смысл, – военные и административные технологии. В результате получился чрезвычайно прочный и эффективный сплав имперской и варварской традиций. Он позволил монголам создать систему жизнеобеспечения и обогащения за счет покоренных народов и контроля над транзитными торговыми путями. Производящая экономическая деятельность в системе такого типа не предполагается. В ней все мужчины – воины и только воины. Поэтому ее исторический срок определяется возможностью новых завоеваний – как только такие возможности исчерпываются, система начинает разлагаться. Золотая Орда не явилась в данном отношении исключением.

Формирование милитаристской государственности в условиях такого хозяйствования было обеспечено благодаря созданию особого «сословия», которое наделялось на правах условного владения государевой землей в обмен на несение им военной службы. Естественным следствием этого стало прикрепление к земле крестьян с возложением на них обязанностей по содержанию служилого класса. Дань, которую монголы брали с чужих, в данном случае была возложена на своих, которым приходилось платить еще и государственные подати.

Сам по себе этот способ организации военной силы и ее жизнеобеспечения не был, однако, оригинальным. Он использовался во многих ранних монархиях, а ко времени освобождения Руси от монголов такая система существовала в Османской империи, где владение земельными поместьями (тимарами) тоже было обусловлено обязательной военной службой. Мы не знаем, сознательно ли заимствовала Москва турецкий опыт или оплата воинской службы землей и крестьянским трудом была ее собственным изобретением. Известно лишь, что победа «неверных» османов над единоверной Византией обусловила пристальное внимание к Турции московских идеологов и стала одним из стимулов для русского возвышения правды над верой. Но, как бы то ни было, русский цивилизационный проект неправомерно рассматривать и как простое воспроизведение турецкого. И не только потому, что идеологически он освещался православием, а не исламом. Дело еще и в том, что русский проект предполагал иной, чем в Османской империи, тип милитаризации.

Милитаризация жизненного уклада может быть разной. Она может осуществляться на монгольский манер, когда все мужчины – воины. Она может сочетаться с производящей экономикой, когда последняя в значительной степени работает на армию и войну, как было в Турции и на Руси. Но и в данном случае глубина милитаризации, степень ее проникновения в повседневную жизнь и степень подчинения ею этой жизни не обязательно одинаковы.

Всесильная Османская империя, долгое время не знавшая поражений, вела войны на чужих территориях, присоединяя их к себе одну за другой, и стремительно богатела – и за счет военной добычи, и благодаря быстрому развитию своей экономики, которое обеспечивалось в том числе сильными турецкими позициями на морских торговых путях. Поэтому милитаризация повседневности оставалась в Турции способом организации жизни, не подрывая оснований мирного образа жизни, не привнося в него ничего чрезвычайного или экстремального. В Московии же дело обстояло не так.

Послемонгольская Русь тоже стремилась к военной экспансии и осуществляла ее. Но, во-первых, с несопоставимо меньшим успехом и не без тяжелейших поражений. Во-вторых, ей приходилось не только наступать, но и обороняться: постоянные угрозы со стороны Крыма создавали ситуацию, по отношению к которой метафора «осажденной крепости» звучит более уместно, чем по отношению к ситуации в сталинском СССР. Поэтому и милитаризация в Московии была мобилизационной, фактически устранявшей границы между войной и миром. В этом – главная особенность пос-лемонгольского русского проекта и, если угодно, его уникальность: заимствования из других проектов и самобытные интерпретации заимствованного сочетались в нем с особой, только ему свойственной мобилизационной компонентой. Она обусловила не просто глубокое проникновение милитаристского начала в жизненный уклад, но и закрепление этого начала в культурном генотипе, что, в свою очередь, обусловило в дальнейшем и возможность появления такой фигуры, как Петр I. В Османской империи подобного правителя не появилось и, скорее всего, появиться не могло. Но в этом же - и проявление цивилизационной несамодостаточности московского проекта и всех его воплощений: всеобщая мобилизация может осуществляться ради достижения военных или других целей, но не может быть самоцелью.

Естественно, этот проект не осознавался и не выдвигался как стратегический. Отдельные его составляющие формировались постепенно, под воздействием внешних вызовов и набиравшей государственной системой собственной исторической инерции. Но то, что формировалось, было и заявкой на новое социально-политическое и культурное измерение, на «особый путь». В этом и только в этом смысле говорить о русском цивилизационном проекте представляется нам корректным.

Как и все его имперские аналоги, он был проектом первого осевого времени, ориентированным на экстенсивное развитие посредством приращения территорий. Но, в отличие от этих аналогов, он был имперско-оборонителъным. Поэтому, возможно, его имперская составляющая, отчетливо проявившись в экспансионистской политической практике, не обрела еще того универсалистского («осевого») идеологического оформления, которое сопутствует обычно глобалистским притязаниям и амбициям.

Для таких притязаний и амбиций Москва не чувствовала себя достаточно уверенной. По-своему синтезировав силу и веру, она не могла не считаться с тем, что силы у нее не хватало даже для обороны, а веру даже внутри страны приходилось укреплять дополнением ее правдой. В том числе и потому, что испытания, выпавшие на долю веры и единоверцев за пределами Московии, отнюдь не свидетельствовали о ее (веры) самодостаточности.

Распалась и оказалась поверженной Золотая Орда, но повержена была и православная Византия. Более того, почти весь православный мир находился под властью католиков или мусульман. Тревожное чувство вселенского одиночества не покидало Русь на всем протяжении московского периода. Внешне имперская, но лишенная имперского пафоса формула «Москва – Третий Рим» – реакция на одиночество и неуверенность, их идеологическая компенсация: Русь – единственная, кому удалось сохранить подлинную веру в мире, погрязшем в грехе. Поэтому только ей уготовано спасение, только она войдет в Царствие Небесное после скорого Второго Пришествия. Но эта эсхатологическая формула, идущая из церковных кругов, не в состоянии была снять вопросы, стоявшие перед политиками.

Они не могли не учитывать, что главный враг – католический Запад, равно как и возникавший на глазах Запад протестантский, – не только устоял, в отличие от православного мира, перед мусульманским военным напором, но начинал уверенно наращивать свое могущество. Ливонская война Ивана Грозного – первая попытка проверить на прочность московский сплав силы и веры в противостоянии Западу и обеспечить Руси доступ к европейским культурным и цивилизационным ресурсам. Попытка наглядно продемонстрировала: на западном направлении сплав этот бессилен. Внутренний террор, ставший ответом на военные поражения, вползание страны во всеобщую смуту под воздействием разрушительных последствий опричнины свидетельствовали о том, что русский цивилизационный проект оказался нереализуемым и, по меньшей мере, нуждался в новых серьезных коррекциях.

Краткое резюме. Исторические результаты второго периода

Итоги развития страны в ту или иную эпоху измеряются тем, насколько удалось ей обеспечить стабильность в сочетании с динамичным развитием, ее способностью отвечать на внешние вызовы ее местом и ролью в мире. Руководствуясь этими критериями, попробуем суммировать все сказанное выше о временах Московской Руси.

Сначала – о том, чего деятелям той эпохи удалось добиться, какие решить исторические задачи. Разумеется, речь идет лишь о тех задачах, которые они сами перед собой ставили.

1. Главный итог заключался в создании централизованной отечественной государственности, объединенной вокруг нового центра – Москвы. Дробление на княжества, характерное для предшествующего периода, осталось в прошлом, произошла политическая консолидация пространства. Был преодолен архаичный родовой принцип осуществления власти, утвердились и стали привычными легитимные процедуры, обеспечивавшие ее преемственность. Эта государственность, медленно формировавшаяся под монгольским владычеством, оказалась достаточно сильной, чтобы вывести страну из колониального состояния и обеспечить ее суверенитет.

Типологически она представляла собой новое, оригинальное политическое образование. В отличие от западных абсолютистско-монархических аналогов, Московское государство сложилось при отсутствии феодальной договорно-правовой среды, развитых торгово-ремесленных городских центров и национального рынка. В отличие от Монгольской империи, жившей данью с покоренных народов и доходами от торгового транзита, оно базировалось на собственной производящей экономике. Будучи, как и государство византийское, христианско-православным, оно, в отличие византийского, обходилось без юридически фиксированных прав частной собственности и профессионального бюрократического аппарата.

В пределах московского периода отечественная государственность обнаружила свою слабость и оказалась на грани распада во время смуты. Но смута выявила одновременно и ее жизнеспособность, а последующие столетия – ее способность к развитию на собственной основе и ассимиляции культурных и цивилизационных заимствований. Не последнюю роль в этом сыграла заложенная при московских Рюриковичах милитаристская традиция, предполагавшая выстраивание жизненного уклада по армейскому образцу и использование военно-мобилизационных методов в решении невоенных задач.

2. Были исторически преодолены некоторые прежние формы социокультурного раскола. Православное христианство консолидировало государственную общность, способствовало формированию государственной идентичности и, соответственно, духовно-религиозных предпосылок базового консенсуса. Абстракция единого христианского Бога становилась эмоционально окрашенной идеей единства страны, выводившей сознание людей за пределы их локальных миров и вводившей в него образ большого общества.

Это не было еще массовым освоением абстракции государства. Речь правомерно вести лишь о том, что православная вера в специфических условиях монгольской колонизации способствовала трансформации догосударственной культуры в иную догосударственную. Иное заключалось в том, что культура, оставаясь чуждой рациональному абстрагированию, обогатилась ощущением принадлежности к общности несравнимо более широкой, чем локальная, общности, включавшей всех единоверцев. Консолидация широких слоев населения в 1612 году вокруг Минина и Пожарского (или, что то же самое, консолидация перед угрозой утраты религиозной идентичности, исходившей от католической Польши) была бы без этого невозможной.

3. Изживание коллективно-родового принципа властвования и устранение – в монгольскую эпоху и первые послемонгольские Десятилетия – вечевых институтов свидетельствовали о преодолении прежних проявлений социокультурного раскола и на институциональном уровне, что сопровождалось консолидацией ранее Раздробленного политического пространства. Перенесенная из догосударственного состояния в государственную жизнь двухполюсная модель властвования (князь – вече) сменилась моделью однополюсной (единовластие московского государя). Вече, в условиях централизованного государства будучи «лишним» институтом, закономерно ушло с политической сцены вместе с автономными от центра князьями.

Однако в Московской Руси начинает осознаваться и то, что авторитарная однополюсная модель нуждается в легитимных управленческих механизмах, которые обеспечивали бы ее функционирование. Попытки использовать для реализации государственных функций (судебных, полицейских, фискальных) местные выборные органы, начало созыва Земских соборов – это первые в истории страны опыты подключения к однополюсной модели второго полюса, но без наделения его самостоятельными властными полномочиями. То не были зародыши местного самоуправления, и представительской демократии в современном их понимании. То были попытки компенсировать слабость и малочисленность бюрократического аппарата возложением общегосударственных за дач на избираемых населением представителей и упрочить внутриэлитный консенсус, когда власть сталкивалась с трудностями. Но эти первые «демократизации» закладывали традицию, которой суждено будет сыграть определенную роль в более поздние периоды отечественной истории.

4. Если на местах государственный аппарат в интересующий нас период сформирован не был, то в центре он постепенно создавался. Возникла целая сеть ведомств («приказов») с расчлененными функциями (внешнеполитической, военной, финансовой и др.). Специализация управления была еще очень неглубокой, профессионализация чиновников – крайне неразвитой, труд их не был регламентирован правилами и процедурами и оплачивался, за редкими исключениями, не государством, а населением, которому чиновники оказывали услуги. Но это не отменяет факта, что в послемонгольской Руси зарождалась государственная бюрократия, которой до того не было.

Другим новым институтом, отсутствовавшим в предшествовавшие периоды, стала русская армия. Она не была еще регулярной, комплектовалась лишь в случае войны из специально предназначенных для ее ведения служилых «сословий» – старого боярского и заново созданного дворянского. Однако, в отличие от княжеских дружин, армия подчинялась одному властному центру, а военная служба больше не определялась свободным выбором и стала обязанность Ее исполнение обеспечивалось тем, что воинской службой было обусловлено владение землей, причем не только дворянскими поместьями, но и наследственными боярскими вотчинами. Постепенно эта тема условного землевладения дополнится закрепощением крестьян, на которых будет возложено жизнеобеспечение обязанных служить.

Осуществление таких перемен потребовало изменения роли закона, расширения зоны его применения. В Московии, в отличие от Киевской Руси, он стал не только регулировать имущественные отношения частных лиц и устанавливать меру наказания за различные преступления, но и определять появившиеся государственные обязанности отдельных групп элиты и населения. Впервые были юридически обозначены и субъекты законодательства (государь и Боярская дума), что было, безусловно, шагом к универсализации принципа законности. Однако на практике этот шаг, а вместе с ним и принцип законности как таковой, был дезавуирован утвердившимся самодержавием Ивана Грозного.

Сложившаяся в послемонгольской Руси система разверстки гражданских и военных государственных обязанностей какое-то время и в определенных пределах была эффективной. Она позволила Москве одержать несколько военных побед и стать сильным и влиятельным международным игроком в регионе. И Московия оставалась таковым до сокрушительных поражений в Ливонской войне. Эти успехи были достигнуты и благодаря тому, что московская государственность обнаружила, опять-таки в определенных пределах, способность к заимствованию и освоению зарубежных достижений – прежде всего, в области военных технологий.

5. В московский период было возобновлено движение страны по экстенсивному пути развития. Главными его источниками стали экспорт сырья и расширение территории. В данный период она увеличилась многократно – как в результате отвоевания у Литвы бывших земель Киевской Руси, так и благодаря присоединению Казанского и Астраханского ханств, а также значительной части Сибири. Тем самым послеордынская Москва задала имперский вектор Дальнейшей исторической эволюции страны. Или, говоря иначе, вектор ее развития в первом осевом времени, в котором страна новь обрела субъектность после утраты последней в период государственного распада Киевской Руси и монгольской колонизации.

Падение Византии, центра мирового православия, открывало перед Москвой перспективу соединения имперской политической практики с имперской универсалистской идеологией. И эта новая перспектива была осознана, хотя и в специфической форме богоизбранности к спасению. Однако впоследствии фиксировавшая эту 6огоизбранность формула «Москва – Третий Рим», которая появилась помимо имперской практики и даже до нее, с ней соединится и станет ее идеологическим обоснованием. Претензия «Третьего Рима» на богоизбранность трансформируется в претензию на овладение Римом Вторым, т.е. находившимся под турками Константинополем.

Эта задача окажется неразрешимой. Тем не менее имперская модель, контуры которой обозначились при московских Рюриковичах, на несколько столетий обеспечит воспроизводство отечественной государственности и ее международный вес. Но данная модель была настолько же прочной, насколько и хрупкой, а потому не застрахованной от катастрофических обвалов.

Первый из них случится в начале XVII столетия и станет следствием нерешенности тех проблем, которые оказались камнем преткновения для московских правителей. Частично эти проблемы обусловливались недостроенностью послемонгольской централизованной государственности. Но были среди них и такие, которые при сохранении данной модели и при любых ее трансформациях не решались вообще.

Зафиксируем еще раз те и другие.

1. Династически-родовой принцип властвования, замененный династически-семейным в отношении первого лица государства, сохранился в околовластном боярском слое Московской Руси. Бывшие князья, владевшие отдельными территориями, а потом переместившиеся в Москву, продолжали рассматривать Русь как свою коллективную родовую вотчину, которой они вправе были управлять вместе с государем. Их притязания получили воплощение в практике местничества, ставившего занятие государственных должностей в зависимость от знатности происхождения и служебного статуса предков. Эта практика, с одной стороны, препятствовала выдвижению на руководящие посты наиболее способных людей, а с другой – блокировала консолидацию боярства, делала его бессильным перед произволом формировавшейся в послеордынской Руси самодержавной власти. Но тем самым создавалась ситуация, при которой внутриэлитный базовый консенсус относительно понимания общего интереса не мог обрести устойчивость. Неустойчивость же его, до поры до времени скрытая, обнаружила себя в период военных поражений и выразилась в тотальном недоверии персонификатора общего интереса ко всей княжеско-боярской и церковной элите. Тогда-то и выявился изначально заложенный в московскую государственность конфликт между принципом единоличного самодержавного властвования, тяготевшего к произволу, и принципом аристократическим, предполагавшим гарантированную защищенность элиты от такого произвола.

Тот факт, что эта государственность после ужасов опричного террора и сокрушительного поражения в Ливонской войне смогла устоять, свидетельствовал о подавляющем политическом и социокультурном превосходстве самодержавного принципа над аристократическим. Но эта государственность обвалилась, когда сакральность самодержавия была поколеблена обрывом династической ветви. Латентный конфликт двух принципов вылился в столкновение внутри самой политической элиты между сторонниками неродовитого Бориса Годунова, тяготевшего к самодержавию (только оно делало его независимым от родовитых) и приверженцами потомка Рюриковичей Василия Шуйского, выражавшего их стремление застраховаться от самодержавного диктата. В результате Шуйский и стоявшие за ним силы сделали ставку на самозванца, после чего смута быстро поползла вниз, превратившись из верхушечной в общенародную.

Впоследствии конфликт двух принципов будет разрешен: самодержавие утвердится как ничем не ограниченное в принятии законов и решений, но от немотивированного тиранического произвола по отношению к элите будет воздерживаться. Поэтому сам этот конфликт можно считать порождением исторической инерции домонгольской и монгольской эпохи, а не продуктом московской государственной системы. Но он вместе с тем наглядно продемонстрировал ее основное свойство – неприспособленность к сосуществованию различных субъектов (субъект в ней может быть только один) и, соответственно, к правовому урегулированию отношений между ними. Аукнется такая неприспособленность нескоро, но именно ее долголетие окажется одной из главных причин, обусловивших неготовность страны к правовому порядку даже тогда, когда все неправовые альтернативы ему себя исчерпают.

Домонгольский период оставил после себя традицию нерегулируемой правом свободы. Московский – противостоящую ей традицию бесправия в несвободе.

2. Социокультурный раскол, доставшийся Московской Руси от предшествовавшей эпохи, полностью преодолен не был. Частично он сохранился и на политической поверхности: местничество – это новое проявление догосударственной родовой культуры в условиях централизованного государства. Да, местничество, как показало последующее развитие, оказалось лишь инерцией прошлого опыта и могло быть изжито. Но существовали и более глубокие пласты архаики, которым предстояла еще очень долгая – вплоть до нашего времени – историческая жизнь.

Государственное начало, воплощаемое в сакральной личности первого лица и только в ней, не в состоянии вытеснить догосударственную культуру. В том числе и потому, что само на эту культуру опирается, находя в ней главный источник своей легитимации. Но легитимация первого лица не есть еще легитимация государства.

«Отцовская» модель властвования, перенесенная московскими правителями из патриархальной семьи на уровень большого общества, не предполагает промежуточных управленческих звеньев между отцом и другими домочадцами, исключает среди последних какую-либо иерархию властных полномочий. Поэтому легитимность правящего класса и государственного аппарата в данной модели обеспечить непросто, причем независимо от того, насколько отдельные их представители падки на должностные злоупотребления. Единственный способ, выработанный для этого мировой историей, заключается в профессиональной и культурной вычлененности элиты и чиновничества, чего в Московии не было. Отсюда – хрупкость базового консенсуса между «верхами» и «низами», их пребывание в состоянии постоянно воспроизводящегося раскола, который неоднократно выплескивался наружу в народных волнениях и который обрушит государственность во время смуты. И это будет не в последний раз. Потому что сохранявшаяся «отцовская» модель государственности, опиравшаяся на патриархальную составляющую догосударственной культуры, консервировала и ту ее составляющую, которая государство отрицает.

При однополюсной «отцовской» модели властвования, как показала практика ее использования в Московской Руси, второй (народно-вечевой) полюс не устраняется и не может быть устранен. Догосударственные вечевые институты, лишенные политических функций, не могут быть и интегрированы в однополюсную модель. Попытки сделать их управленческим инструментом центральной власти, имевшие место в московский период, нельзя считать абсолютно безуспешными, но изживанию социокультурного раскола они не способствовали. Казачьи и крестьянские миры, ворвавшиеся в политику во времена смуты, противопоставили распадавшейся государственности догосударственную вечевую архаику со «своим» царем в виде второго ее полюса. Их напор удастся остановить, но – лишь на время. При сохранении однополюсной «отцовской» модели раскол между государственной и догосударственной культурой не преодолим в принципе.

3. Опыт послеордынской Руси продемонстрировал, что ощущение религиозной общности консолидирует население лишь по отношению к внешнему противнику и вполне совместимо с отсутствием консолидации внутренней. Однополюсная «отцовская» модель государственности преодолеть такое состояние не способна, она может лишь блокировать его разрушительный потенциал. Но – только в том случае, если первое лицо сакрализируется в качестве языческого тотема. Или, говоря иначе, если первое лицо от имени Бога наделяется неограниченной надзаконной властью.

Сочетание в послемонгольской Руси архаичной патриархальной культуры с православной идентичностью обусловило презентацию языческого тотема в образе православного государя. Но такой государь-тотем из единственного оплота государственности может превратиться в ее разрушителя, если его сакральный статус начинает выглядеть проблематичным – например, при военных поражениях. Террор Ивана Грозного, заложивший предпосылки будущей смуты, именно это и продемонстрировал.

Предпосылки смуты – это, конечно, еще не сама смута, которая разразилась через два с лишним десятилетия после смерти Грозного. Но у нее была и другая, не менее существенная, предпосылка. Власть однополюсного тотема не предполагает различий между государем и государством. Она предполагает, что это одно и то же, что государь и есть единственное воплощение государства. Но такая модель бессильна перед прекращением правящей династии: исчезновение «природного», наследственного государя, которое воспринимается как исчезновение государства, легитимирует смуту.

После смуты и под воздействием ее опыта и ее уроков начнется расчленение в сознании людей образов царя и царства. Но оно будет происходить медленно и не завершится до наших дней. Абстракция государства не может быть освоена, пока не освоена абстракция универсального закона. Опыт же Московской Руси интересен и важен тем, что именно в ней возникла модель государственности, которая идею законности освоить и провести в жизнь не состоянии. Такие попытки были уже при московских Рюриковичах, их будет немало и в дальнейшем, но все – безуспешные.

4. Синтез надзаконной силы и легитимировавшей ее православной веры, который обеспечивал формирование московской государственности, оказался эффективным лишь в определенных пределах. Неудачи в Ливонской войне, бессилие страны перед опустошительными набегами из татарского Крыма показали, что слабейшим звеном в этом синтезе была сила. Ее хватило, чтобы одолеть Казанское и Астраханское ханства. Но ее не хватало, чтобы вести войны на Западе.

Новая комбинация силы и веры, утвердившаяся в централизованной послемонгольской Московии, предполагала уникально глубокую милитаризацию жизненного уклада всех слоев населения. Это заложило традицию, которая позволит впоследствии Петру I осуществить беспрецедентную по тем временам милитаристскую модернизацию. Такой способ развития можно рассматривать как заявку на оригинальный цивилизационный проект, но – при отсутствии в нем собственного цивилизационного качества и цивилизационной самодостаточности. Потому что выстраивание повседневности по армейскому образцу может иметь своей целью достижение военных побед, но не может придать смысл человеческому существованию в условиях мира. Однако с этой проблемой страна столкнется много позже. В послемонгольской же Московии милитаризация жизненного уклада не гарантировала страну и от военных поражений.

Московская Русь оказалась лицом к лицу с неразрешимой для нее проблемой технологических и организационных инноваций. Она была неразрешима, потому что сосредоточение почти всех природных и вещественных ресурсов в руках государства и культивирование идеологии и практики «беззаветного служения» подданных государю исключали легитимацию частных интересов и, соответственно, активизацию и мобилизацию личностных ресурсов, личностной энергии. Начавшаяся военная конкуренция с Западом, обусловленная в том числе и необходимостью прорыва к морским торговым путям, требовала установки на самоизменение, на качественную культурную трансформацию «человеческого фактора». Однако от власти такой установки не поступало. Она не могла легитимировать частные интересы – это противоречило ее природе, фундаментальным основам ее существования как власти-тотема. Но она не могла еще навязать и насильственную модернизацию сверху.

Потому что масштабные заимствования западной культуры (а не только отдельных технических достижений) тоже нужно было легитимировать, т.е. совместить с пафосом русской богоизбранности, обучения у иноверцев не предполагавшей. Для этого как минимум, необходима была предварительная военная победа над иноверцами, но ее-то добиться и не удалось. Тем более нереально было навязать модернизацию стране, разоренной войной и опричниной, после поражения. Даже если бы проект такой модернизации возник в головах правителей.

Прежде чем Петр I начнет ее осуществлять, пройдет целое столетие медленной вестернизации, подготовившей почву и для модернизационного реформаторского прорыва, и для появления самого реформатора. Но в причинах неудачи московских правителей, быть может, даже важнее разобраться, чем в причинах будущих относительных удач Петра. Ведь проблему инноваций и их стимулирования последний не решит, он лишь интенсифицирует их заимствование у других народов и предельно жесткими методами обеспечит их освоение. Сама же эта проблема, передававшаяся потом, как наследственный код, из поколения в поколение, была предзадана отечественной истории в период Московской Руси.

5. Способ приращения ресурсов, сложившийся в данный период, обрекал страну на хроническое отставание. Экстенсивное хозяйствование на постоянно расширяющейся территории не обеспечивало роста продуктивности, не создавало источников саморазвития экономики и стимулов для саморазвития работника. Потенциал такого типа эволюции окажется довольно значительным, в дальнейшем он позволит России стать мощной военной державой и долго воспроизводить себя в данном качестве. Но, во-первых, воспроизведение это будет чередоваться с обвалами и катастрофами. А, во-вторых, рано или поздно такой тип развития себя исчерпывает.

Экстенсивность – едва ли не самая существенная особенность исторического развития России, предопределившая во многом все другие ее особенности. Российская цивилизационная парадигма – это парадигма экстенсивного развития и его использования для обеспечения военно-технологической конкурентоспособности по отношению к Западу. В Московской Руси она была впервые опробована в условиях централизованной государственности, но – с общим отрицательным результатом. В дальнейшем результаты будут более впечатляющими. Но они будут достигаться главным образом благодаря историческому движению в логике первого осевого времени, в логике имперского развития. А набранная имперская инерция обрекала страну на отставание по мере того, как ее соседи переходили из первого осевого времени во второе.

С этими проблемами Россия, правда, столкнется еще не скоро. Выйдя из потрясений смуты и возведя на трон новую династию Романовых, она начнет новый большой цикл своего исторического бытия. В течение трех столетий страна будет развиваться в первом (имперском) осевом времени за счет заимствования у других стран достижений второго и их освоения. На этом пути ей предстоит пережить немало победных взлетов, а в конце его – сползти к третьей в ее истории государственной катастрофе.

МБОУ «Казачинская средняя общеобразовательная школа»

Урок в 10 классе

Русь в XIII веке: последствия цивилизационного выбора

Разработала:

Монашевич О.В.,

учитель истории

Цели:

Образовательные – помочь учащимся осмыслить сущность возможных вариантов развития Руси, сформировать личностную оценку последствий утверждения новой цивилизационной альтернативы.

Развивающие – создать учащимся условия для совершенствования навыков деятельности в составе группы, во взаимодействии с классом и индивидуально; для закрепления умений работы с источником исторической информации, делать анализ, сравнивать, обобщать;

Воспитательные – способствовать формированию у учащихся чувства толерантности, взаимной помощи и ответственности, сопереживания за судьбу своей страны.

Тип урока: комбинированный

Форма урока: практическое занятие с использованием метода проекта

Оборудование:

исторические настенные карты «Борьба народов нашей страны с иноземными захватчиками», «Русские княжества в XII -начале XIII в.».

Рабочие листы с заданиями для групповой работы.

Распечатка текстов исторических документов с фрагментами работ историков В. Каргалова, С. Соловьева, Л. Гумилева.

Алгоритм для составления синквея.

Карточки для составления сводной таблицы.

Рабочие тетради учащихся.

Карточки для формирования групп по принципу случайного выбора.

Компьютерная презентация урока «Русь в XIII веке: последствия цивилизационного выбора»

Проблема урока: Последствия цивилизационного выбора Руси в XIII веке: соединение?

угнетение? или…

Ход урока:

I . Организационный этап

Вводное слово учителя

Вот уже более семи с половиной веков отделяют нас от событий изучаемой темы, но она до сих пор остается одной из самых «спорных» в отечественной истории, вызывает не только острые научные дискуссии, но и неоднозначно оценивается людьми разных национальностей и религий. Цивилизационный выбор, который сделала Русь в середине XIII в., несомненно, оказал большое влияние на ее последующее развитие и современное состояние России. Поэтому тема «Русь в XIII веке: последствия цивилизационного выбора» (Слайд 2) является очень актуальной. Сегодня мы должны осмыслить сущность возможных вариантов развития Руси в XIII в. и поразмышлять о последствиях цивилизационного выбора России.

II . Информативно-деятельностный этап

Эвристическая беседа (Общеклассная)

? Что представляла собой Русь в середине XIII в., почему она была поставлена перед выбором новой цивилизационной альтернативы? (Слайд 3)

а) Русь в XIII веке переживала период феодальной раздробленности и была разделена на отдельные земли и княжества (более 50).

Б) Нашествие монголо-татар с Востока. (Слайд 4)

В) вторжение европейских рыцарей и феодалов при поддержке католической церкви с Запада. (Слайд 5)

Т.о., Русь оказалась зажатой двумя агрессивными силами – Священной Римской империей германских императоров Гогенштауфенов с Запада и Монгольской империей с Востока. В таких условиях перед Русью нависла угроза потери не только отдельных территорий, но и национальной независимости и государственности. Перед страной встал вопрос: «На кого опереться в борьбе за выживание?». (Слайд 6)

? Каково цивилизационное окружение Руси? (Слайд 7)

а) С юга соседом Руси была Византия, где утвердилась христианская цивилизация, в основе которой лежало православное исповедание.

Б) С запада к границам подступала западноевропейская христианская цивилизация, духовной основой которой было католичество.

В) К востоку и юго-востоку от Руси в Монгольской империи сложилась особая кочевая языческая цивилизация, но в нее из завоеванных стран проникали идеи ислама.

Русь с X в. стала формироваться как православная христианская цивилизация, сохранив тем самым нейтралитет между католическим Западом и миром ислама на Востоке. В самой цивилизации Руси (Слайд 8) на этом этапе проявлялись как западные черты (христианство, феодальная раздробленность, развитие городов, торговли, вечевая демократия), так и восточные (порядок наследования княжеской власти, община, влияние Степи, мусульманской Волжской Булгарии). Таким образом, Русь формировала особые, специфические черты и опора на любую цивилизационную модель в борьбе за выживание означала нарушение прежней самобытности и выбор новой цивилизационной альтернативы. Выбор в данной ситуации не должен восприниматься буквально, он означает принятие за основу развития, что может произойти не только добровольно, но и вынужденно. Итак, возможными альтернативами развития Руси могли быть модели соседних цивилизаций – византийской, западноевропейской, восточной, т.к. заимствовать другие варианты было фактически не у кого.

? Утверждение какой из альтернатив было бы наименее болезненным для Руси? (Слайд 9)

Византия (Слайд 10) к началу XIII в. значительно ослабла и с трудом оборонялась от внешних врагов. В 1204 г. Константинополь был захвачен и разграблен крестоносцами. Прямые связи Руси с Византией были затруднены, т.к. прежние торговые пути перекрыли сначала половцы, потом монголо-татары.

? Какая альтернатива имела наибольшие шансы утвердиться на Руси в этот период? (Слайд 11)

Подведение итогов беседы : (Слайды 12-13)

Руси удалось приостановить натиск с Запада, а нашествие с Востока привело к покорению монголо-татарами Северо-Восточной и Южной Руси. Так, в силу сложившихся обстоятельств, в середине XIII в. на Руси утвердилась восточная цивилизационная альтернатива, установилось ордынское иго. (Слайд 14)

Последствия утверждения новой цивилизационной альтернативы

Ознакомление учащихся с планом работы, определение целей и задач работы.

Давайте обратимся к этимологии слова «иго». (Слайд 15-16) Каковы последствия выбора Русью восточной модели развития (установления на Руси ордынского ига)? (Слайд 17) Этот вопрос до сих пор остается предметом острых дискуссий, а ответы на него во многом зависят от идеологических и политических пристрастий. Нашей задачей является рассмотрение разных точек зрения на эту проблему, подтверждение или опровержение, формирование личностной оценки на основе работы с источником исторической информации. Работая в группах, вы ознакомитесь с мнениями историков (В. Каргалов, С. Соловьев, Л. Гумилев) и заполните один из разделов таблицы. (Слайд 18) Для этого вам необходимо выбрать из предложенных ключевых слов и словосочетаний те, которые отражают позицию одного из историков, и занести их в соответствующий раздел таблицы по строкам в соответствии с предложенными позициями. (Слайд 19) В заключении кратко сформулируйте взгляд автора текста на взаимоотношения Руси с Золотой ордой, избрав одно из предложенных слов. (Слайд 20) Четвертая группа будет проводить социологическое исследование. Ваша задача – проследить динамику изменения мнений одноклассников о последствиях ордынского ига, обработать результаты и наглядно представить итоги своего исследования. Кроме того, вы также принимаете участие в обсуждении ведущих проблем урока.

Групповая работа:

Опрос «на входе» (4 группа)

Составление сводной таблицы (1-3 группы)

Проверка правильности заполнения таблицы (Слайды 21-23)

Результаты опроса «на входе» (4 группа) (Слайд 24)

Итак, вы познакомились с суждениями историков о последствиях выбора Русью восточной цивилизационной альтернативы. (Слайд 25) Возможно, что ваше мнение, высказанное в начале урока, осталось неизменным, может быть, оно изменилось с учетом полученных новых сведений. Сейчас мы это выясним.

Опрос «на выходе» (группа 4)

Теперь вам предстоит выразить собственную оценку последствий цивилизационного выбора Руси в форме синквея, в котором вы представите свое видение проблемы (Слайд 26-28)

Синквей составляется из пяти строчек. В первой строке называется тема, по которой вы высказываете свое мнение (Восточная альтернатива). При помощи двух прилагательных вы разъясняете смысл этого выбора (выбор – какой: необходимый, разумный, унизительный?) Далее при помощи трех глаголов поясняете, каковы последствия этого выбора (выбор – что делает: наказывает, защищает, губит?). В четвертой строке кратким предложением вы даете оценку этому влиянию в форме восклицания (спасение от экспансии с Запада!). В последней строке подводите итог всему вышесказанному (трагедия, удача, спасение, неприятность, угнетение и др.).

Составление синквеев.

Защита группами синквеев.

Теперь в своих рабочих тетрадях закончите главную мысль сегодняшнего урока, высказав тем самым собственное мнение по вопросу о последствиях установления на Руси восточной цивилизационной альтернативы.

Результаты опроса «на выходе» (4 группа) (Слайд 29)

Отчет 4 группы о динамике изменения мнений.

Мы рассмотрели разные подходы к вопросу цивилизационного выбора Руси в середине XIII века, с чем-то согласились, что-то отвергли, каждый из вас имеет какую-то свою личную точку зрения по этому вопросу. Моя позиция заключается в следующем. Выбор восточной цивилизационной альтернативы был для Руси вынужденной мерой, он был очень тяжел для страны, но позволил ей сохранить свою духовную основу, территорию и саму государственность, оказав огромное влияние на все ее последующее развитие.

III . Заключительный этап

Подведение итогов работы групп

Учитель собирает рабочие листы, комментирует работу класса в целом, групп и отдельных учащихся, оценивает наиболее отличившихся учеников.

Объяснение домашнего задания

На уроке мы рассмотрели реальный выбор, который сделала Русь. Но в настоящее время, даже у некоторых историков, большой интерес вызывают альтернативные варианты развития. Конечно, уже свершившееся событие нельзя «переиграть», история не имеет сослагательного наклонения, однако предположить другой путь и оценить его представляется весьма заманчивым и познавательным, позволяет развивать историческое мышление. Поэтому предлагаю вам следующее домашнее задание. (Слайд 30)

За основу своих размышлений возьмите знания основных признаков средневековой европейской цивилизации (религия; форма собственности; общественное устройство; взаимоотношения между государством, обществом и личностью; отношение к другим типам цивилизаций), а также реальные действия западноевропейских рыцарей и феодалов на захваченных ими землях. Свои мысли изложите в рабочей тетради в 10-15 предложениях.

Проект урока

«Русь в XIII веке: последствия цивилизационного выбора»

Основные

структурные

и содержательные

элементы урока

Формы и методы деятельности

Цель урока

Помочь учащимся осмыслить сущность возможных вариантов развития Руси, сформировать личностную оценку последствий утверждения новой цивилизационной альтернативы.

Формулируется и объявляется учителем.

Структура

Этапы урока:

Организационный;

Основной (информационно- деятельностный);

Заключительный.

Знакомство с задачами урока и методами деятельности, мотивационная настройка, формирование рабочих групп.

Общеклассная и групповая формы работы; беседа; объяснение; работа с историческим источником; заполнение таблицы; анализ и обобщение; интервьюирование.

Подведение итогов урока, оценивание, выставление отметок, сбор рабочих листов групп учащихся, объявление домашнего задания.

План урока

Русь накануне цивилизационного выбора.

Последствия утверждения на Руси новой цивилизационной альтернативы

Беседа; обобщение; объяснение; работа с исторической картой.

Анализ источников; заполнение таблицы, социологический опрос, составление синквеев, обобщение.

Основные понятия

Цивилизация, цивилизационная модель, цивилизационное окружение, цивилизационная альтернатива

Повторение; теоретическое осмысление; объяснение.